Постепенно влияние властной женщины сказалось на Евгении. Она с удивлением заметила, что одноклассники сторонятся ее, в компании и на вечеринки не приглашают. Последней каплей стало услышанное за спиной слово «забитая». Как? Неужели вечные наставления настолько сказались на ее поведении? Женя долго анализировала, вспоминала и переоценивала свою жизнь. Да, верно, она поняла, что оказалась маленькой букашкой, зажатой в железном кулаке матери. Столь неожиданный вывод заставил ее переоценить свое отношение и поведение. Объявлять войну родному человеку не хотелось. Это привело бы к бесконечным ссорам и бесполезному доказыванию собственного мнения, где ни одна, ни другая сторона уступать не собиралась. Каждый остался бы при своих взглядах и спор в данном случае ничего не решал. Женя избрала другую тактику. Она стала играть в игру, ею же самой и придуманную. Дома девушка была тем, кем хотели видеть ее родители, в школе и на улице, каковой хотелось быть вообще.
Приоритет в выборе института Женя предоставила родителям, считая, что отстоять личное мнение ей не удастся. Да, если честно, и не было у нее на то время своего мнения. Ей хотелось стать поэтессой, но разве есть такая профессия? Стихоплетством вряд ли заработаешь даже на хлеб, про масло и колбасу вообще говорить нечего. Поэтому девушка молча, не ропща, поступила в институт, без особого энтузиазма его закончила, и еще с меньшим желанием снова переступала порог школы, но уже в качестве учительницы. Дети садились на голову, их родители помогали им свешивать ножки, а коллеги по работе, подливали масла в огонь сплетнями, склоками и борьбой за лишние, отдельно оплачиваемые часы.
С каждым днем в душе Евгении, маленькое зернышко протеста росло, развивалось, превращаясь в тонкий стебелек, из стебелька в деревце, а сейчас оно стало огромным ветвистым деревом, корни которого тянули последние силы, а ветки преграждали дорогу к новому и неизведанному. Жене казалось, что скоро она запутается в зарослях и уже никогда не найдет выхода к солнечному свету.
Единственной радостью в ее жизни был Виталик, ее опора, ее любимый человек и муж. Пожалуй, он единственный, за которого Женя боролась, не взирая на личности, и мать, с мнимыми сердечными припадками оказалась бессильна.
Разумеется, достойного кандидата в женихи мамочка тоже подыскала сама, не спрашивая мнения дочери. В своих мечтах она уже видела Женю законной супругой упитанного Васи Стрельцова, будущего отца Василия, который только вернулся из Штатов, где изучал слово Божье. На гамбургерах, жареной холестериновой картошке и кока — коле, Вася превратился в колобка — толстяка, хотя его сей факт ни капельки не смущал. Он считал, что предложением руки и сердца осчастливит любую девушку, а уж Евгения должна руки ему целовать, за то, что ее удостоили такой чести. Вася хотел иметь пятерых, а если Бог даст, шестерых опрысков, добропорядочную жену, которая будет стирать, убирать и готовить вкусные обеды, а также ежедневно посещать службу в церкви и слушать увещевания о Господе.
Женя ничего не имела против детей, правда пятеро казалось ей перебором, а вот от мальчика и девочки, розовой мечты каждой второй женщины, не откажется. Она хорошо готовила и умела поддерживать идеальный порядок. Девушка даже не возражала против воскресных служб в храме господнем, но чувствовать, как руки вечно потеющего и жирного Васи касаются ее тела — ни за что!
Тем более уже тогда на горизонте маячил нежный образ молодого человека, который казался Жене пределом ее мечтаний. Она засыпала и просыпалась вспоминая его темно — карие глаза. Толстая тетрадь регулярно пополнялась все новыми рифмами, посвященными Виталику. Суббота и воскресенье казались бесконечно долгими и такими одинокими… В кои то веки Евгения стала дольше задерживаться перед зеркалом и с удовольствием бежать на работу. Именно там, в коридорах школы, ровно в два часа дня, она имела возможность мельком видеть его.
Молодой человек, ежедневно забирал со школы двух прелестных двойняшек. Поинтересовавшись у завуча девочками, оказалось, что мамы у них нет. Она бросила их в трехлетнем возрасте и укатила за границу с новым мужем. Евгения обрадовалась и мысленно уже соглашалась воспитывать двойняшек, как своих собственных детей. На уроках, как можно менее придирчиво, проверяла у малышек домашнее задание, порой завышала им оценки, на переменках старалась погладить сироток по головке, пока на родительское собрание не пришел… папа двойняшек, наголо побритый мужчина, с одутловатым красным лицом, двойным и намеком на третий, подбородком, а также солидным брюшком. С необычной регулярностью он доставал из кармана носовой платок и громко в него сморкался.
Юлиан Шахов, известный крупный бизнесмен после собрания подошел к молодой учительнице и поблагодарил за хорошее отношение к девочкам, пытаясь всунуть ей в руку несколько зеленых бумажек, в эквиваленте составлявших полугодовую зарплату Евгении.
— Уберите немедленно! — возмутилась она. — Зачем вы меня обижаете.
— Евгения Владимировна, я же от чистого сердца. — стал оправдываться бизнесмен. — Мои проказницы только о вас и говорят. Вы, может, не знаете, но их мамаша укатила за границу, польстилась на легкую жизнь. А у меня тогда одни копейки в кармане лежали. Теперь я могу позволить нанять девчонкам частных преподавателей, или отправить в элитную школу, да они привыкли здесь. Когда я завожу разговор о переводе, начинают права качать или плакать. А когда мои дети плачут, тут я просто бессилен. Не могу им отказать.
— Вот и не отказывайте. Пусть учатся здесь. Я стараюсь максимально уделять им внимание. — Женя говорила чистую правду. Единственное, чего он не стала уточнять, это то, что интерес ее, в некотором роде, личный. Правда, сейчас она недоумевала, потому что все время считала, что папа девочек молодой мужчина, который, сам того не ведая, намертво поселился в ее сердце и внес смуту в душу.
— Евгения Владимировна, давайте я вас домой подвезу. — предложил Шахов. — На улице сейчас темнеет рано. Еще бандиты приставать начнут.
Женя решила согласиться. До дома она добиралась на автобусе, потом на метро, потом еще три остановки на трамвае и десять минут пешком. Кому же по дороге она надеялась выяснить толику информации о возлюбленном, имени которого, на то время, еще не знала.
Бизнесмен помог ей одеть серенькое пальтишко, галантно взял под локоток, спускаясь со ступенек, высказал неудовольствие по поводу перегоревшей лампочки некогда освещающей крыльцо, и повел к автомобилю.
— Евгения Владимировна, — Шахов устроился рядом с девушкой на заднем сиденье. — А может, сходим в ресторан. Кстати, тут по дороге есть очень приличное место. — сообщил он и снова попытался взять ее под руку.
