Мариша Столярова, теперь Незванова. Она выскочила замуж первой из их неразлучной троицы. Обстоятельства ее подталкивали к тому, чтобы это поскорее произошло: родители были далеко от ***торска, куда она приехала учиться, да они и не могли влиять на ее решение. И биофизический факультет она выбрала не по призванию, не следуя желанию продолжить образование, а потому, что на него поступало больше мальчишек, чем на какой-то библиотечный, к тому же звучало красиво. У нее была патологическая страсть ко всему, что красиво звучит. Даже встречаясь с очередным парнем, она примеряла его фамилию и если находила, что сочетание не приводит ее в восторг, быстро к нему охладевала.
Марина рано почувствовала себя взрослой и с радостью покинула отчий дом, где никогда не находила общего языка с матерью, которая всегда относилась к ней с подчеркнутой холодностью, считая досадной ошибкой юности. Даже отчим проявлял к ней больше внимания, чем родной по крови человек. Марина чувствовала себя лишней в семье, где кроме нее росли еще два младших брата, Глеб и Роман. Ни с кем она не была близка. Отчим дал ей свою фамилию, старался сглаживать острые углы в отношениях с матерью, но заменить ее не мог. Мариша была благодарна ему за то, что он относился к ней так тепло. Она считала его отцом. О родном узнать никогда и не хотела, и это было решение, окрепшее с годами.
От осознания своей ненужности она часто испытывала душевную пустоту. Наверное, поэтому и появился дневник – толстая тетрадка, служившая Марине молчаливым слушателем. Именно ему доверяла она все тайны, все важные события, происходившие в ее жизни. Именно ему она рассказала о неудачном опыте первой школьной любви, потом – студенческой. Изливая на бумагу обиды и разочарования, Марина словно освобождалась от них. Ее память не желала хранить плохое и старалась побыстрее выбрасывать его, как ненужный груз. Марина не впадала в отчаяние, всегда подчеркивала, что сможет выстоять в любых ситуациях. Ее карие глаза озорно смеялись, и стоило в ее сердце появиться предмету нового приключения, как происходило полное выздоровление от ран, даже нанесенных совсем недавно. Она, словно цыганка, не привязывала себя надолго ни к кому, будто остерегаясь, что и на этот раз любовь не будет долгой или взаимной. Самое непростое – завоевать любовь того, к кому и ты неравнодушна. Марине никак не удавалось это. Но тот, кто умеет ждать, всегда получает свое – это правило Марину не подвело, когда на ее пути встретился Сергей Незванов. Весельчак, умница, талантливый и надежный – сколько определений, и все для него, и все мало. Он ничего не хотел знать из неудачного опыта Марины. Для него не существовало ее прошлого со всеми ошибками. Он полюбил ее с первого взгляда и надеялся, что ее согласие стать его женой – не шаг отчаяния. Сергей искренне верил, что достучался до своей черноволосой принцессы. Он открылся перед ней нараспашку и ждал в ответ такой же открытости, такой же глубины.
Их роман начинался и проходил у Даши на глазах. В нем не было безудержной страсти, поступков, совершаемых в любовном угаре. Со стороны казалось, что они притирались друг к другу, словно привыкали к необходимости быть вместе. Особенно спокойной и рассудительной выглядела Марина. Даша не помнила, чтобы та хоть раз восторженно говорила о своих чувствах к Сергею. Это было похоже на ситуацию, когда один любит, а другой позволяет себя любить. Но, зная, как Мариша мечтает о семье, где будет покой и взаимоуважение, любовь к детям, Даша понимала, что о лучшей кандидатуре Марине нечего и думать. По всему было видно, что Незванов именно тот, кто мог стать для нее всем: другом, мужем, отцом их детей, дневником, которому можно изливать все, что на душе. Даша вспомнила, что, говоря о Сергее, Марина светилась радостью лишь однажды – признавшись, что ждет ребенка и что Незванов будет самым лучшим отцом. Было очевидно, что это очень важно для нее. А девочка родилась удивительно не похожей ни на Марину, ни на Сергея. Рыжая, с голубыми глазами, она не взяла ничего от своих родителей. Она была копией своего деда – Петра Сергеевича Столярова. И в этом не было бы ничего удивительного, если не знать о том, что Марине он приходился приемным отцом. Его густую рыжую шевелюру, овал лица, цвет глаз переняли два брата Марины, но к дочери сероглазого, русого Сергея это не могло иметь отношения. Правда, колоритная внешность малышки не стала поводом к сомнениям – Незванов боготворил Марину и обожал дочку Лиду, которую назвали в честь его матери. Он вообще ни о чем не задумывался, потому что был переполнен счастьем, и все плохое, казалось, обязано было обходить его стороной.
– Тебе ничего не кажется странным в Машкиной малышке? – однажды спросила Сима, когда, кроме Даши, ее никто не мог больше слышать. Это был день, когда девочке исполнился год, и по этому поводу в доме родителей Сергея был устроен пир на весь мир.
– А что странного? – Даша удивленно повела бровями.
– Знаешь, кого Лидочка мне напоминает? – прошептала Сима, осторожно оглядываясь по сторонам.
– Кого? – Даша начала волноваться, перенимая тон заговорщицы.
– Юру Мирного…
Короткая, ни к чему не обязывающая связь с ним во время зимних каникул на студенческой базе, куда все три подруги отправились после сдачи сессии на втором курсе, давно была забыта Мариной и тем более Дашей. Но когда Сима произнесла это имя, Даша поняла, что по срокам все вполне могло совпадать. Они встречались какое-то время по возвращении в ***торск, но потом тихо и без сожаления расстались. Правда, вскоре Марина, отталкивавшая раньше Сергея, вечно изводившая его своим равнодушием, вдруг решилась на знакомство с его родителями и неожиданно согласилась выйти за него замуж. Может быть, в Симкиных подозрениях и были основания, но доказательств не было никаких, поэтому Даша тогда поспешила отмахнуться:
– Перестань, Симка. Они счастливы, это очевидно. Мариша так долго ждала своего принца. У Незванова есть все, чтобы стать им. Я тебе больше скажу – он для нее король, потому что в его власти выполнить любой каприз своей королевы. Любовь делает его всемогущим. Ты только посмотри, как Серега смотрит на нее. Он действительно ее любит.
– А она? – не унималась Сима.
– Я не могу отвечать за Марину.
– Она не изменилась, поверь мне. Как всегда, у нее мозги в матке. Кажется, это твое определение?
– Слушай, Пырьева, не говори со мной об этом! – Даша чувствовала, что разговор ей не нравится, и злилась, что поддерживает его. – Копаться в чужом белье – не самое лучшее занятие.
– Конечно, она ведь только тебе все секреты доверяла. Ты у нас – доверительное лицо, – улыбнулась Сима. Она говорила правду: Даше часто доставалась роль хранительницы секретов обеих подруг. – Тебе виднее.
