– Нет, я прекрасно себя чувствую.
– Понимаете, здесь из года в год встречаются люди, совершающие одну из самых глупых ошибок: очередной суперлыжник выходит из самолета и сразу же бросается к подъемнику, а потом на вершине горы благополучно теряет сознание. Так что, если хотите, мы можем отложить первый урок.
– Я же сказала, что со мной все в порядке. – В ее тоне звучала нотка высокомерия. – Я знаю, как вести себя на высоте.
«Да, конечно, любой житель равнины абсолютно уверен в том, что знает, как вести себя на высоте», – с сарказмом подумал Алек. Но прежде чем он успел задать Кристин еще пару вопросов, они оказались у турникета подъемника, и операторы, не мешкая, подтолкнули их к крохотным и, казалось, таким ненадежным сиденьям. Ну ладно, по крайней мере, если она упадет в обморок, он знает, что делать в подобных случаях.
Подъехавшее кресло подхватило парочку и понесло вверх. Устраиваясь поудобнее, Алек откинулся назад, предвкушая приятную поездку к вершине горы, как вдруг заметил, что Кристин вцепилась в подлокотник кресла и, тяжело дыша, монотонно шепчет:
– О Боже, о Боже, о Боже!
– Эй, – обеспокоенно обратился он к ней, – с вами все в порядке?
– Вообще-то нет. – Кристин повернулась и посмотрела на Алека обезумевшим взглядом. – Я передумала. На самом деле я не хочу этого делать. Снимите меня с этой штуки.
– Я не могу, придется подождать до вершины.
– Немедленно освободите меня! Быстрее!
– Хорошо, хорошо. Пожалуйста, успокойтесь.
Он наклонился к девушке и нарочито медленно начал расстегивать страховочный пояс – по сути, совершенно бесполезное действие, – но, чтобы успокоить эту ненормальную, Алек был готов смириться с любым ее капризом. Он посмотрел на мертвенно-бледное лицо Кристин и предупредил:
– Только не вздумайте отключиться здесь, на такой высоте.
– Вам обязательно нужно было говорить «на такой высоте»? – Она вцепилась в подлокотник, посмотрела вниз и тут же подняла глаза к небу: – И зачем я только это делаю?
– Хороший вопрос. Вы вроде бы сказали, что раньше катались на лыжах.
– Каталась, но я бросила это занятие, потому что ненавижу ездить на этих дурацких приспособлениях. Как такое можно вынести? Клянусь Богом, я убью Мэдди и Эйми за то, что они меня в это втянули.
– О ком вы говорите?
– Это мои подруги. Бывшие подруги, как мне кажется в данную минуту.
– Послушайте, все в порядке. – Алек протянул руку и похлопал Кристин по плечу. – Вы не упадете.
– Я не боюсь упасть. – Она зажмурила глаза. – Я боюсь спрыгнуть.
Он нахмурился:
– Откуда такие мысли? Мы на высоте почти пятьдесят футов. После такого не выживают.
– Уж я-то это знаю.
– Значит, этого нельзя делать.
– Я пытаюсь удержаться.
– Как такая мысль могла прийти вам в голову? Алек даже сам немного запаниковал, представив возможный результат.
– Подобное вынужденное желание является следствием страха, – ответила Кристин. – Именно он заставляет людей бросаться с моста или под колеса тяжелого грузовика.
«Святой Иисус! Неужели она все это всерьез?»
– Пожалуй, с вами не стоит садиться в машину.
– На шоссе такого со мной не бывает, только на лыжных подъемниках.
– А в чем причина?
– Не знаю!
– Ну хорошо, хорошо. – Алек еще раз, но уже сильнее хлопнул Кристин по плечу. – Постарайтесь не думать об этом.
Подъемник остановился, кресло дернулось и закачалось. Кристин вскрикнула и снова зажмурилась.
– Пожалуйста, Алек, не дайте мне спрыгнуть! Пожалуйста, не дайте мне спрыгнуть!
– Эй, эй, давай сделаем вот что... – Он крепко сжал ее запястье, и сердце у него заколотилось. – Вы сейчас отпустите этот поручень...
– Ни за что на свете! – Кристин взглянула на Алека с такой ненавистью, словно собиралась убить.
– Ну же, доверьтесь мне. Отпустите поручень и отведите руку назад. – Он осторожно начал отводить назад ее руку. – Вот так, теперь смотрите только на меня. – Алек развернулся к Кристин, чтобы видеть ее лицо и стараясь двигаться так, чтобы их лыжи не столкнулись. – Смотрите на меня, только на меня. Вот сюда. – Он показал на свои глаза. – Не отводите взгляда и дышите. Вдох... выдох... вдох... выдох...
Дыхание Кристин становилось ровнее, но она по-прежнему крепко цеплялась за спинку кресла и страховочный пояс.
– Ну что, полегче?
Кристин кивнула, продолжая глубоко дышать. Порывом ветра с верхушек ближних сосен снесло шапки снега, и это напомнило Алеку о том, как высоко над землей они находятся.
– Итак, расскажите мне о своих подругах. Мэнди и?..
– Мэдди и Эйми. – Кристин снова глубоко вздохнула. – Мы должны пройти... испытание. У каждой из нас есть год на то, чтобы побороть личные страхи и осуществить давние мечты.
– А ваша задача – преодолеть страх перед подъемником и кататься в свое удовольствие?
– Не просто кататься – кататься так, чтобы я смогла обогнать на «черной лыжне» своего брата. Вот поэтому мне нужен инструктор.
Алек удивленно поднял брови:
– Как давно вы в последний раз стояли на лыжах?
– Четырнадцать лет назад.
– Ваш брат хороший лыжник?
– Лучше не спрашивайте.
– Неужели настолько хорош?
– Да, черт возьми! И это меня бесит. – Румянец вновь возвращался на ее щеки. – Он во всем лучше меня. Лыжи – это единственное, в чем, как мне кажется, я могла бы его побить. Я понимаю, все это звучит по-детски, но для меня это очень важно. А до приезда моей семьи на рождественские каникулы осталась всего неделя.
– Вашей семьи? – Алек старательно поддерживал разговор, не давая Кристин замолчать.
– Мои родители, брат, его жена и двое их сыновей. Каждое Рождество они проводят в Сентрал-Виллидж, здесь у моих родителей есть квартира. А поскольку я не хочу, чтобы они знали о моей боязни подъемников, я уже очень давно не провожу Рождество с семьей.
– Правда? – Алек поднял брови. – Я тоже. Хотя совершенно по другой причине. Понимаете, мне всегда казалось, что этим семейным собраниям придают слишком большое значение. Особенно во время праздников, когда все и так немного не в себе.
– Да, но вы представляете, как бы посмеялся надо мной мой братец Робби, если бы узнал, почему я никогда не приезжаю на Рождество!
Лязгнули далекие шестерни, подъемник дернулся и вновь поехал. Кристин закрыла глаза.
– Не надо этого делать. Смотрите на меня. – Алек подождал, пока она откроет глаза. – Хорошо. Просто дышите и смотрите мне в глаза.
Какие великолепные у нее глаза! Чистое серебро с нежным оттенком голубого. А при взгляде на ее лицо на ум приходило только одно – утонченность. Другого слова просто нельзя было найти. Да, ее красоту можно назвать и классической, но в ней есть еще что-то такое... Красота этой девушки была классической во всех отношениях: изящный тонкий нос, высокие скулы, ровная линия подбородка. И наконец, эти длинные, ниспадающие почти до талии, светлые волосы, которые словно были созданы для того, чтобы мужчина запустил в них свои сильные пальцы.
