Помнится, я сразу побежала показать письмо Сюзанне — она уже училась на первом курсе Университета штата Пенсильвания и умела разбираться в соседях по общежитию. А еще она слушала группу «Бон Джови» и подводила глаза блестящим серебряным карандашом. Я зачитала сестре имя моей будущей соседки, после чего вступила с Марго в воображаемый диалог, причем ее реплики я произносила манерно и нараспев — так я себе представляла южный акцент (по фильму «Стальные магнолии»). На сцене присутствовали также многочисленные воображаемые слуги, Скарлетт О’Хара и белоснежные колонны в качестве декорации. Я, конечно, устроила это представление в шутку, но в глубине души была не очень-то уверена в себе — может, выбрала не тот университет? Пошла бы по стопам Сюзанны или поступила в Университет Питсбурга, как другие девчонки. А в этом я буду чужаком-янки, вечно не к месту и не в своей тарелке.
Сюзанна выслушала меня, не отрываясь от своего любимого зеркала в полный рост, которое делало ее взрослее. Наконец она обернулась ко мне:
— Что за дерьмовый у тебя акцент, Эллен! Так говорят в Англии, а не в Атланте. И потом, почему ты так против нее настроена? Дай бедняжке шанс! Она, может, тоже опасается — например, что ты окажешься девушкой с рабочей окраины и абсолютно без чувства стиля. — Сюзанна хихикнула. — Надо сказать, она недалека от истины!
— Ах, как смешно, — сказала я, но не смогла сдержать улыбку. Моя сестрица — личность обычно довольно мрачная — бывает просто искрометна, особенно когда подначивает меня.
Все еще посмеиваясь, она перемотала кассету на начало и оглушительно подпела солисту: «Я шел по этим улицам, гитара на спине…», затем остановилась на полуслове и сказала:
— Кроме шуток, Эллен. Твоя соседка по комнате, возможно, обычная дочь фермера. Откуда ты знаешь? Не дергайся раньше времени. Может, вы еще подружитесь.
— Где это ты видела дочь фермера с тройным именем?
— Ну, мало ли, — сказала Сюзанна назидательным голосом «мудрой старшей сестры». — Все бывает.
Мои предсказания, похоже, начали сбываться. Через несколько дней я получила письмо от Марго — каллиграфический взрослый почерк на розовой почтовой бумаге с серебряной фамильной монограммой, замысловато сплетенной из трех (а не из четырех) инициалов. Интересно, кого из родственников Марго оскорбила в лучших чувствах, избавившись от одного имени? Довольно эмоциональное (восемь восклицательных знаков в общей сложности) письмо содержало массу деловых предложений. Марго выражала нетерпение по поводу нашей скорой встречи. Она пыталась несколько раз мне дозвониться, но не смогла (я со стыдом вспомнила, что у нас нет автоответчика). Она писала, чтобы я не беспокоилась о холодильнике — она привезет свой, и заодно еще стерео и СD-плейер (я все еще слушала кассетный магнитофон). Она надеялась, что я не буду возражать против покупки одинаковых покрывал на кровати — у Ральфа Лорена есть чудесные покрывала, розовые с темно-зеленым; но если я по каким-либо причинам не люблю розовый, можно остановить выбор на сочетании желтого с лавандовым, «прелестная комбинация». Или, к примеру, бирюзовый с коралловым «тоже очень мило». Она, дескать, не в восторге от интерьеров, выдержанных в основных цветах спектра, но готова к встречным предложениям. В заключение будущая соседка «от всей души» пожелала мне удачного лета и подписалась: «С теплыми чувствами, Марго». Моя собственная привычка подписываться — «Всего хорошего» или «Искренне ваша» — здорово проигрывала в сравнении с этой подписью, скорее изысканной, нежели действительно теплой. Я взяла подпись Марго на заметку. Надо сказать, что в дальнейшем мне суждено было многому научиться у нее, но этот изящный оборот стал первым, что я скопировала.
На следующий день я набралась храбрости и позвонила ей. У меня наготове был карандаш и листок бумаги, на случай если понадобится записать что-нибудь из ценных указаний — например, какого цвета туалетные принадлежности выбирать.
Ответил мужчина. Я решила, что это отец Марго или, возможно, садовник, которого пригласили в дом выпить только что приготовленного лимонада. Своим самым светским тоном я осведомилась, можно ли поговорить с Марго.
— Она в клубе, играет в теннис, — услышала я.
«Клуб, — подумала я. — Ну разумеется». У нас в Питсбурге тоже был так называемый клуб — прямоугольный бассейн за невысокой оградкой, вышка для прыжков в воду с одной стороны, бар с чипсами и кока-колой — с другой. Клуб, в который ушла Марго, наверняка не такой. Воображение услужливо нарисовало ровнехонькие теннисные корты, крохотные канапе на фарфоровом блюде, зеленые поля для гольфа и редко стоящие плакучие ивы. Или что там у них произрастает в Джорджии?
— Что-нибудь передать? — спросил мужчина с еле уловимым южным акцентом.
Я немного замялась и представилась будущей соседкой Марго по комнате.
— А, привет, привет! Это Энди. Брат Марго.
Вот так все и началось.
Энди. Моего будущего мужа, как выяснилось, звали Эндрю Уоллес Грэм-третий. Сокращенно — Энди.
Он рассказал мне, что поступил в Университет Вандербильта, но его лучший друг учится на последнем курсе в Уэйк-Форесте, обзавелся массой друзей, которые обязательно помогут нам сориентироваться — объяснят, что где находится, расскажут о привычках преподавателей, не позволят вляпаться в неприятности и всякое такое.
Я поблагодарила его и почувствовала, что от сердца отпало.
— Без проблем, — ответил он и добавил: — Марго засыплет меня вопросами. Она, кажется, хотела что-то обсудить — то ли коврики, то ли занавески… Очень надеюсь, вы любите розовый цвет.
— О да! Я очень люблю розовый, — ответила я серьезно.
Мой преисполненный энтузиазма ответ вошел в легенду. Энди даже припомнил его, к немалому удовольствию Марго и гостей, когда мы репетировали свадебный прием. Все ведь знали, что хоть я и довольно женственна, но не до такой степени, чтобы очень любить розовый.
— Ну что же, прекрасно, — сказал Энди. — Настоящий союз любителей розового.
Я засмеялась и подумала, что, какой бы там ни оказалась Марго, брат у нее душевный.
Все, что произошло впоследствии, подтвердило мое первое впечатление об Энди и развеяло опасения насчет Марго. Энди и правда оказался замечательным, а Марго воплощала все, что не удавалось мне. Мы абсолютные противоположности, начиная с внешности. Марго — белокожая голубоглазая блондинка, миниатюрная, но, что называется, с формами. Я же — высокая темноглазая брюнетка, смуглая даже зимой. Не могу сказать, что она намного красивее меня, но ее красота — мягкая и безусловная, чего нельзя сказать обо мне; я скорее «интересная».
