Ужин был для Келси сущей пыткой. Она с трудом вытерпела этот час пустой светской болтовни: все время перед ней стояло холодное смуглое лицо Маршалла, сияющее довольной усмешкой, ее растерянность его откровенно забавляла.
Как только ей удалось улизнуть из дома, она выбралась в сад, туда, где на фоне изжелта-багрового закатного неба чернели силуэты знакомых деревьев и кустов. Присев на длинную деревянную скамью подальше от освещенного дома, она отдалась во власть тишины и гармонии, что царили в спящем саду. Они окутали ее блаженной пеленой, а тем временем небо над головой стало угольно-черным, и над затихшим миром раскинулся покров ночной темноты.
За все свои семнадцать лет ей еще не приходилось ощущать себя такой неотесанной и наивной девчонкой. Почему у нее не хватило ума ни во что не вмешиваться? Все это в любом случае совершенно ее не касается. Она выставила себя перед ним дурой, и хотя холодная логика убеждала ее, что это неважно, на самом деле это было важно. Ужасно важно.
— Так и знал, что найду тебя здесь. Она медленно обернулась на низкий, сочный голос: Маршалл стоял, прислонясь к свилеватому стволу старой ивы, черная тень которой скрывала его лицо. Вот что еще всегда действовало Келси на нервы — его голос. Он не был похож ни на один голос, который ей когда-либо доводилось слышать, — сочный, густой и низкий, с какой-то ленцой, но способный мгновенно перейти в хриплый рык.
Она почти не сомневалась, что он будет ее искать: вряд ли ему захочется упустить такую замечательную возможность позлорадствовать над тем, как она опростоволосилась.
— Мне захотелось подышать воздухом, — выдавила она из себя и, вглядевшись в темноту, увидела, что он медленно кивнул.
— Разумеется.
Она изо всех сил напрягала зрение, но в темноте его лицо казалось лишь расплывчатым белесым пятном, а вкрадчивый голос ни о чем не говорил.
— Значит, ты был прав. — Она с трудом проглотила слюну. — Кажется, я не правильно оценила ситуацию.
— Это что, извинение? — Он подошел ближе, и теперь его лицо было видно достаточно хорошо, однако на глаза падала тень, а резкие черты лица были непроницаемы.
— Да, — едва слышно призналась она, отворачиваясь.
— Ну и ну! Поистине, вечер сюрпризов. Мне известно не слишком много особей женского пола, способных признать свою не правоту. — В его голосе звучала скрытая насмешка.
— Я не сказала, что не права.
— Ладно, не порти впечатления.
Келси чувствовала, что ему происходящее представляется донельзя забавным, и на нее внезапно нахлынуло желание проникнуть в глубины этого недоступного ей, скованного железным самообладанием ума.
— Если хочешь знать, мое мнение о тебе ничуть не изменилось, хотя и она не лучше. — Она дернула головой в сторону дома, и длинная прядь блестящих волос упала ей на лицо.
— Бедная Анна, — скривив губы, протянул он. — Неужто она так подставилась?
— Если ты знал, что она собой представляет, зачем же ты, если на то пошло, повсюду таскаешь ее с собой? По-моему, это просто… — она поискала слово порезче и наконец нашла, — просто подло.
— Подло? — Ей наконец удалось задеть его за живое: это чувствовалось по изменившемуся тону его голоса, в котором зазвучали металлические нотки. — Не говори глупостей. Что может ребенок вроде тебя понимать в подобных вещах?
— Слава Богу, немного, но я вовсе не ребенок! — Она посмотрела своими ясными янтарными глазами ему прямо в лицо. — Родители воспитали меня в убеждении, что с людьми заводят знакомство потому, что они тебе нравятся и ты хочешь побольше о них узнать. Разумеется, зачастую это ни к чему не приводит — со временем люди меняются и им мешают обстоятельства, но быть с кем-то просто для того, чтобы… — Она поколебалась. — Так вот, по-моему, это просто…
— ..подло. — От его голоса веяло арктическим холодом. — Это я уже слышал. — (Внезапно она поняла: несмотря на небрежную манеру держаться, он просто вне себя от ярости.) — Послушайте, юная мисс Совершенство, с какой это стати вы возомнили, что знаете ответы на все вопросы? У вас еще молоко на губах не обсохло, так что сидите и помалкивайте. Вас, уважаемая, всю жизнь держали под стеклянным колпаком, и вы ровным счетом ничего не знаете о реальном мире. Там все время идет борьба не на жизнь, а на смерть, девочка, не забывай.
— Реальный мир не имеет ровным счетом ничего общего с тем, о чем мы говорим.
— Не имеет? — Он отрывисто рассмеялся. — Да ну, неужели? Уверяю тебя, еще несколько лет — и твои взгляды и поведение изменятся и станут такими же, как у всех особей твоего пола.
— Если ты имеешь в виду, что я опущусь до жизненных принципов, которыми руководствуешься ты, то ошибаешься, — гордо ответила она. — Мне кажется, ничего лучше тех женщин, которые, видимо, находят тебя привлекательным, ты и не заслужил. В жизни не встречала такого пустого, бесчувственного…
В тот же миг он оказался рядом, и, увидев его лицо, она отпрянула и испуганно прижалась к твердой спинке скамьи. Похоже, она переборщила.
— Да, продолжай, пожалуйста. — В темноте его твердые, как камень, глаза казались совсем черными. — Это весьма поучительно. Я, по правде сказать, всегда считал, что ты развита не по годам, вероятно, из-за того, что ты — единственный ребенок. — Он был несправедлив, и им обоим это было понятно.
— Не по годам бывают развиты дети, а я не ребенок, — слабым голосом возразила она. Его близость беспокоила ее; в его поджарой, высокой фигуре было что-то такое, от чего она вся покрылась гусиной кожей.
Слушая, он присел рядом; от его улыбки веяло холодом.
— Нет, Келси, ты уже не дитя, — с готовностью согласился он. Голос его был мягким, как бархат, и когда он положил руку на скамью за ее спиной, она снова чуть заметно вздрогнула от страха, смешанного с возбуждением. — Однако мне трудно судить, насколько ты превратилась в женщину.
Прежде чем она успела понять, что происходит, его твердые губы впились в ее рот; потрясенная, она застыла, а он легко притянул ее к себе, его упругие теплые губы раскрыли ее губы и проникли в сладостную глубину рта. Поцелуй, казалось, длился бесконечно; тело Келси медленно таяло в жаркой истоме, и она не в силах была пошевелиться, хотя крошечный уголок ее сознания, сохранивший способность трезво мыслить, подсказывал ей, что это рассчитанный прием.
От него пахло.., волнующе. Эта смесь дорогого одеколона и чисто вымытой мужской кожи впервые пробудила в ней нечто, до сих пор дремавшее. Его широкие плечи охватывали ее со всех сторон, а там, где она касалась его ладонями, под одеждой отчетливо проступали напрягшиеся железные бицепсы. Когда он осыпал легкими, как перышко, поцелуями ее шею и уши, она не смогла сдержать чуть слышного стона наслаждения. Этого она никак не ожидала — ей трудно было представить, что мужское прикосновение может вызвать у нее подобные ощущения. Мальчики, с которыми она раньше встречалась, лишь раздражали ее своим навязчивым желанием потрогать и поцеловать и своими неуклюжими заигрываниями.
