Она надела мой блейзер, свисавший на ее теле.
- Какую часть себя ты мне показываешь? - спросила она.
- Лучшую.
Она закатила глаза.
- Если тебе нечего сказать по сути, Ричард, зачем тогда вообще говорить?
Я не мог сформулировать ответ, который бы ей хотелось услышать. Я провел годы, выстраивая вокруг себя барьеры и оборону. Мне было под силу заботиться о женщине лучше, чем любому другому парню. Но моя мать никогда не учила меня, как любить. Она преподала мне традиции, историю, различные языки. Благодаря ей, я стал смышленым.
Она сделала меня логичным и проинформированным.
Я познал секс. Испытал привязанность. Но любовь? Это была нецелесообразная концепция, что-то очень сильно воображаемое, как Библия, - вот, что сказала бы о любви Катарина Кобальт. Когда я был ребенком, то думал, что любовь - это что-то фантастическое, как ведьмы и чудовища. Это чувство не могло бы существовать в реальной жизни, и даже если оно и существовало, то было с родни религии - просто заставляло людей почувствовать себя немного лучше.
Любовь.
Для меня это было фальшивкой.
И я почти закатил глаза. Вот к чему ты пришел, Коннор. Вот оно, что-то чертовки реальное. Что-то исходящее из самого сердца.
- Роуз, - начал я. И она обернулась взглянуть на меня. И в ее взгляде были глубины ада. Ледяной холод. Горечь. Беспокойство и боль. Я хотел забрать это все. Но не мог открыть перед ней все свои карты. Я не мог впустить ее. Я проиграл эту игру первым. В самом ее начале. - Ты многого достигнешь.
И это правда было так.
Она ушла.
Через друга моего друга я узнал, что Роуз Кэллоуэй была принята в Программу Чести. Узнал, что она отказалась от возможности участия в Пенсильванской системе. По какой-то причине она избрала Принстон, наш конкурирующий колледж.
А через шесть месяцев я начал встречаться с Каролиной Хейверфорд. И вскоре после этого, она стала моей девушкой.
Это была жизнь, к которой я шел.
Это было то, к чему меня подготовили.
В ней не было ничего спонтанного или очаровательного.
В девятнадцать все было просто практичным.
Пять лет спустя.
Вы, наверное, слышали истории, в которых сильный, мускулистый мужчина важно входит в комнату с высоко поднятой головой, его грудь вздымается, а коренастые плечи распрямляются - он король джунглей, значимый человек во всем кампусе, тот, перед кем раздвигаются девичьи колени. Этот мужчина неоправданно самолюбив, желая показать, что у него есть член, и он об этом прекрасно знает. Он ожидает, что девушка рядом с ним станет немой и согласится на каждое его требование.
Ну так вот, я переживаю подобную историю прямо сейчас.
Мужчина уселся на место во главе стола переговоров (вместо того, чтобы сесть ко мне поближе) и просто смотрит в моем направлении.
Возможно, он считает, что я стану одной из тех тупых девочек. Что съежусь от взгляда его глубоких серых глаз и вида зачесанных с каким-то вонючим гелем светлых волос. В свои двадцать восемь лет он перепачкан элитаризмом Голливуда и самодовольством. Когда я впервые говорила с ним, он бросался именами актеров, продюсеров и режиссеров, ждущих меня с распростертыми объятиями, пребывая в полнейшем восторге.
- Я знаю, что и как. Я делала проект с позабытыми знаменитостями.
Тогда моему парню пришлось выхватить у меня из рук телефон, прежде чем я начала проклинать администрацию Голливуда, изливая на них все накопившееся во мне раздражение.
Наконец мужчина говорит.
- У тебя есть контракты? - его стул скрипит, когда он откидывается на спинку.
Я достаю стопку бумаг из сумочки.
- Подай их сюда, - он подзывает меня двумя пальцами.
- Ты мог бы присесть рядом со мной, - отвечаю я, вставая, обутая в свои туфли на платформе с латунными пуговицами и камуфляжной расцветкой из новой коллекции Кэллоуэй Кутюр.
- Но не стал, - говорит он так просто. - Подойди сюда.
Мои каблуки цокают о твердую древесину, и я иду, словно по узкому мостику, к Скотту ван Райту.
Закидывая ногу на ногу и опуская палец себе на щеку, он без капли стеснения внимательно изучает мое тело. Его взгляд следует вдоль моих стройных ног к подолу черного плиссированного платья с прямыми на три четверти рукавами и высоким воротом, обхватывающим мою тонкую шею. Он обращает внимание на мои накрашенные темной помадой губы, залитые румянцем щеки, при этом обходя десятой дорогой мой разгневанный взгляд. Скотт опускает глаза и сосредотачивается на мой груди.
Останавливаясь прямо возле него, я бросаю контракты на стол. Бумаги соскальзывают с полированной поверхности и приземляются на его коленях. Одна стопка, скрепленная скобой, падает на пол. Я улыбаюсь, представляя, что ему нужно будет неуклюже нагнуться, чтоб поднять ее.
- Подними, - говорит он мне.
И моя улыбка растворяется.
- Но они под столом.
Он наклоняет голову, посылая мне еще один долгий взгляд.
- И именно ты уронила их туда.
Он ведь не серьезно. Я скрещиваю руки на груди, не реагируя на его просьбу. А он просто сидит и ждет, что я подчинюсь.
Это проверка.
Я привыкла к ним. Иногда я даже создаю их самостоятельно, но эта, кажись, не приведет меня ни к чему хорошему.
Если я наклонюсь, он установит надо мной эту странную власть. У него будет возможность управлять мной таким же образом, как Коннор Кобальт, простыми словами заставляя людей танцевать под свою дудку.
Это дар манипулятора.
И я даже и близко не наделена им. Думаю, я слишком эмоциональна, чтобы уметь воздействовать на других людей.
- Поднимите это, - говорит он, его взгляд снова останавливается на моей груди.
Внутренне я понимаю, зачем мне нужен Скотт, и почему я хочу получить эту кучу камер и задокументировать каждый свой шаг. Я вдыхаю. Ладно. Ты должна это сделать, Роуз. Все, что потребуется. Меня передергивает, и я опускаюсь на колени. В платье. Это работа персонального ассистента, а не клиента.
Я слышу, как он щелкает своей ручкой, пока я поднимаю бумаги. На мне не одет топ с глубоким вырезом, чтобы было на что смотреть. Я не обладатель огромных грудей, чтобы заслужить вожделенные взгляды окружающих. По большей части, все, что он может сделать, так это шлепнуть меня по заднице и попытаться задрать платье, при этом непристойно оголяя мои бедра.
Когда я встаю и опускаю бумаги на стол, его губы изгибаются в улыбке.
Скотт ван Райт (мудак) 1 - Роуз Кэллоуэй (ничтожество) 0.
