— Кто там? — испуганно спросил Мартин, показывая пальцем на крыльцо приюта, где в кресле-качалке сидела молодая женщина и потягивала какой-то напиток из высокого стакана.
Ной посмотрел сначала на стакан, в содержимом которого уже на расстоянии узнал пользующийся успехом лимонад Розмари. Потом взглянул в лицо женщине и от неожиданности застыл на месте. Энн Лей-верти… Это была она, единственное в мире существо, обладавшее просто-таки сверхъестественным даром делать из него дурака.
Взгляд Энн задержался на Ное. Брови ее удивленно поползли вверх.
Будучи подростком, Ной пользовался вниманием только двух особ женского пола. Первой была Розмари. Потому что он считался ее сыном. Второй же стала Энн, которая хвостом ходила за своим братом Джесси, а следовательно, и за Ноем.
«Кожа да кости», — говорили о Ное, когда он был еще подростком. Так продолжалось до тех пор, пока Розмари не нашла ему хорошего тренера по теннису. Занятия благотворно сказались на его физическом развитии. Когда же Ной обрел спортивную форму, то на несколько лет уехал из Сан-Рейо в длинное турне. После чего еще более окреп и возмужал. Теперь женщины уже смотрели на него совсем иначе. И не только они. Против собственной воли Ной вдруг превратился в товар повышенного спроса. Болельщики визжали от восторга, репортеры пытались прорваться в раздевалку.
Сначала это забавляло Ноя, и он охотно пользовался своей популярностью, тратя на это немало времени. Но скоро всеобщее поклонение перестало волновать. Ной понял, что все эти люди хотели урвать для себя кусочек его славы, воспользоваться деньгами и репутацией. Женщин же он привлекал исключительно как мужчина. Личность Ноя Тэйлора их нисколько не интересовала. В конце концов он пришел к выводу, что встретить женщину, которая попыталась бы понять его, вряд ли возможно.
Энн продолжала сидеть в кресле и рассматривать Ноя со столь откровенным восхищением, что тот даже почувствовал себя неловко. В прошлом она никогда не позволяла себе такого. Может быть, потому, что подростком постоянно оказывалась на несколько сантиметров выше Ноя. А он… Боже, у Ноя даже теперь щемило сердце при воспоминании о нежном чувстве к сестре своего самого близкого друга, которое тогда теплилось в глубине его души, к девчонке, которую он должен был считать собственной сестренкой… Какие душевные муки он тогда испытывал! При этом умел так их скрывать, что ни Энн, ни Джесси ничего не замечали.
Сейчас Энн смотрела на него совершенно новыми глазами. Ной вдруг почувствовал в этом что-то для себя оскорбительное. А его сердце учащенно забилось от ее ослепительной улыбки.
— Привет, Лейверти, — сказал он, стараясь казаться совершенно спокойным, но тут же почувствовал, что его голос прозвучал излишне холодно и отчужденно.
Ной глубоко вздохнул, подумав о том, как было бы хорошо просто встретиться со старой подружкой без всяких болезненных воспоминаний.
— Не могу поверить, что это ты! — покачала головой Энн, не скрывая удивления.
Он пропустил мимо ушей нотки сожаления в голосе подруги детства и с кислой улыбкой представил ей Мартина. У того от неожиданности перехватило дыхание.
— Я… Вы… — пробормотал он.
Ной посмотрел на своего ученика и чуть было не расхохотался, но тут же понял все, что происходило в душе мальчика, и сдержался.
Энн несколько изменилась с тех пор, как Ной видел ее в последний раз. Когда он уехал из города, ей только что исполнилось тринадцать. Она была высокой неуклюжей девочкой, с вечно растрепанными волосами и неизменно увязывалась за Джесси с Ноем, куда бы те ни шли. Их попытки отделаться от надоедливой спутницы почти всегда оказывались тщетными. Волей-неволей приходилось принимать ее в свою компанию.
Ной сразу же отметил, что теперь от ее неуклюжести не осталось и следа. Волосы были аккуратно причесаны. Фигура стала стройной и гибкой. Но особенно привлекали внимание пытливые глаза цвета пасмурного неба.
Эта неожиданно холодная красота почему-то действовала на Ноя раздражающе.
— Прошло много времени, Бони, — сказала Энн, чуть прищурив глаза и бросив на Ноя оценивающий взгляд. — Ты изменился.
Она внутренне усмехнулась, заметив, как Ной вздрогнул, услышав свою детскую кличку.
— А ты — нисколько, — ответил он с натянутой улыбкой, но в душе довольный досадливым выражением, появившимся на лице Энн.
Однако она тут же справилась с собой и уже вслух рассмеялась. Этот смех перенес Ноя на много лет в прошлое.
— Я слышала, что ты зарабатывал себе на жизнь какой-то игрой, Бони. Не помню, правда, точно, какой… Крикетом? Бадминтоном? Постой-ка… Сейчас вспомню… А-а! Танцами на водных лыжах!
— Совершенно верно, — хмыкнул Ной.
Им всегда нравилось подшучивать друг над другом. В таких случаях Джесси просто не знал, что ему делать: становиться ли в позу рефери или бежать прочь…
— Очень мило с твоей стороны, Энн, что помнишь меня.
— Забыть было трудно, — усмехнулась она. — Хотя я все еще не могу поверить, что это ты. Посмотри на себя! В тебе, наверное, два метра роста. Неудивительно, что все они так и падают к твоим ногам.
Ной был даже выше двух метров. Но какое это имело значение?
— У тебя хороший глазомер, — ответил он. — А что касается женщин, то я просто устал от них.
Энн весело рассмеялась. Это снова шокировало Ноя. В последний раз, когда они виделись, ему было восемнадцать лет. Тогда Энн почему-то не проявляла к нему подобного интереса. Для нее он был таким же братом, как и Джесси.
— Энн…
— Кто бы мог подумать? — усмехнулась Энн. — Держу пари, что местные женщины постарались заполучить тебя в свои сети, а?
Ной решил, что пора давать сдачи. Может быть, тогда Энн наконец поутихнет.
— Насколько я понимаю, ты все это время занималась исключительно своей персоной. Разве не так? Следила за модой. — Он бросил взгляд на ее яркий жакет спортивного покроя, короткую юбку и высокие каблуки. — Помнится, раньше ты предпочитала тенниски и джинсы. Я слышал, ты много путешествуешь, перепархивая из одной страны в другую, распиваешь чаи, посещаешь званые вечера, всевозможные торжества, якшаешься с политиками. И, конечно, бегаешь по магазинам, сплетничаешь… Просто удивительно, за что тебе платят деньги?
Легкая улыбка на лице Энн завяла, не успев расцвести, глаза сделались холодными и колючими.
— Все почему-то считают, что работа разъездного репортера — сплошной отдых. Спрашивается, на каком таком основании? Я не порхаю по странам, а работаю. Понимаешь? Работаю!
В голосе Энн звучало нескрываемое раздражение. Ной посмотрел на нее с удивлением. Ведь он только шутил и никак не ожидал подобной реакции. Тэйлор знал о той высокой репутации, которую снискала Энн своими репортажами, и сам восхищался ею. Она работала в одном из крупнейших и солиднейших журналов, поставляя самую горячую информацию из первых рук.
