Санди говорит, что у меня нет никакой координации, как между слухом и голосом, и что он со мной теряет время, и как я буду кататься на снегу, если я ни на что не способна на асфальте?
Но я вижу, что ему весело, и мы здорово проводим время. У него по жизни нет никаких родственников, поэтому он очень привязан к нашей семье.
Своих родителей Санди почти не помнит. Вначале им занималась какая-то тетушка, которой тоже потом не стало, потом — какой-то опекун, который чуть не лишил его родительского дома.
Но вопреки всему Санди не отбился от рук, а стал приличным человеком. Вместе с моей тетей Бетси он окончил школу искусств и стал режиссером. Вот и вся его история.
На несколько месяцев он обычно уезжает на съемки очередного фильма, а отдых всегда проводит на нашем пляже или у нас на веранде, уплетая пироги тети Бетси. Бабушка Аманда при этом треплет его по волосам и говорит, что вот наконец-то мальчик повзрослел и теперь надо его удачно женить.
Мальчику сорок лет, как моей маме и тете Бетси, и он говорит, что ему рано жениться, у него еще много дел. При этом всегда подразумевается, что моей маме и тете Бетси выходить замуж уже поздно.
Но бабушка Аманда не теряется, она включает телевизор и находит канал, по которому как раз передают то, что надо.
— Смотри, Санди, Кэролайн Мембир развелась.
— Ты думаешь, он не знает? — отвечает вместо Санди тетя Бетси.
— Пусть обратит на нее свое внимание, — не отчаивается бабушка Аманда.
— Он знает ее как облупленную, она у него в двух фильмах снималась, — говорит тетя Бетси.
Мы с дядей Санди давимся от смеха пирогом.
— Чего ты смеешься? — набрасывается на него бабушка Аманда. — А Кэтрин Диас чем тебе не подходит? — не сдается она.
— Она уже влюблена, — терпеливо отвечает дядя Санди.
— В кого это?
— В Николаса Ланга.
— Отбей!
Бабушка Аманда бьет по полу своей палкой, и мы с Санди просто падаем со стульев от хохота.
— Не смешно! — обиженно констатирует бабушка Аманда. — Я в ответе за твою судьбу перед твоими родителями.
Бабушка Аманда поднимает глаза к небу, откуда, как предполагается, строгие родители Санди наблюдают за нашей несерьезной компанией.
В воде мы с Санди секретничаем. Тетка Бетси нас не слышит, а бабушка Аманда в связи со старостью на берег выходит редко. Она наблюдает за нами с веранды, и потом я обычно долго выслушиваю, что я не так и не то делала на пляже.
— Через неделю я везу в горы свою съемочную группу, — говорит дядя Санди.
— Ах! — говорю я.
— Но я не совсем уверен, что мы поступаем правильно.
— Ты обещал!
— Надо постараться получить их согласие.
— Они его не дадут.
— Может, они правы.
— Они просто перестраховываются. Сейчас на лыжах даже младенцы катаются.
— Младенцы еще не катаются, — недоверчиво говорит дядя Санди.
— Катаются-катаются, я по телевизору видела.
Он пристально смотрит на меня и понимает, что я вру. И мы опять хохочем.
Мы плывем с ним брассом наравне, это он меня научил. Через время я устаю и переворачиваюсь на спину. Дядя Санди — тоже.
Тетя Бетси наблюдает за нами с берега, приставив ладонь козырьком ко лбу.
— Вы уже подготовили там все для съемок? — спрашиваю я.
— Да.
— Понастроили декораций?
— Немного.
— Вы все время будете снимать в этом горнолыжном лагере?
— Нет, мы и на студии будем.
— Почему ты едешь именно в наши горы и не хочешь поехать куда-нибудь подальше?
— Подальше — по смете будет гораздо дороже.
Я брызгаю на него водой.
— Ты рассуждаешь, как промышленник.
— Я и есть промышленник, кино — это мой бизнес.
— Кино — это еще и моральный аспект.
— Ну с моралью у меня вроде всегда все в порядке, — говорит Санди, — краснеть перед обществом не приходится.
— Да, — поддакиваю я, — бабушка Аманда видела все твои фильмы по несколько раз и еще ни разу ни в одном эпизоде не отвела глаза от экрана.
— Вот видишь, — улыбается он, — это большой показатель.
— А сколько продлятся съемки? — спрашиваю я.
— Три месяца, но все будет зависеть от погоды. Мне нужно много снега.
— А еще что тебе нужно?
— Большая заснеженная поляна среди сосен, где я мог бы уронить вертолет.
— По-настоящему?
— Да.
— С людьми?
— Нет, там будет специальный кран и комбинированные съемки.
— А почему ты не снимешь все на студии?
— Мне нужен настоящий заснеженный склон, древние сосны, огромные сугробы и яркое солнце, — мечтательно говорит он.
— Вот бы посмотреть.
— На съемки тебя точно не отпустят, у тебя же экзамены.
— О да, я и забыла.
— Какая безответственность!
— Не беспокойся, бабушка Аманда с тетей Бетси тщательно проследят и напомнят вовремя. Что бы я без них делала?
— А сама взрослеть не собираешься?
— Не-е-ет, — улыбаюсь я и оглядываюсь на берег.
Тетя Бетси машет нам рукой, ей кажется, что мы слишком далеко заплыли. Дядя Санди тоже оглядывается.
— Они с тобой никогда не отдыхают, — говорит он.
Мы разворачиваемся и плывем к берегу.
— Они обещают отдохнуть, когда я выйду замуж, — говорю я.
Санди смотрит на меня очень внимательно, стараясь скрыть улыбку.
— И когда ты выйдешь замуж?
— Но я не хочу замуж!
— А что ты хочешь?
— Сбежать из дому с какой-нибудь заезжей цирковой труппой.
— И кем ты там будешь?
— Ну что ты, Санди, я же шучу! Побег с цирковой труппой — это вовсе не моя биография.
Он поднимает одну бровь.
— А что — твоя биография?
— Побег с какой-нибудь съемочной группой!
— Доминик, я серьезно.
— Хорошо-хорошо, совсем серьезно: моя биография — мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой.
Он смеется.
— Особенно про мундштук мне понравилось, — говорит он.
— А о чем мечтаешь ты? — спрашиваю я.
Санди задумывается.
— Ты знаешь, ни о чем. Моя жизнь удалась. Все, чего я хочу, сбывается, все планы претворяются в жизнь. И рядом со мной люди, которые меня понимают.
Я смотрю на него во все глаза.
— Вот бы и мне такую легкость и простоту существования, — говорю я.
Санди смеется и тоже брызгает на меня соленой водой.
На мелкоте к нам подплывает тетя Бетси, она соскучилась, и ей хочется поговорить.
— Вы о чем разговаривали? — спрашивает она.
— О жизни, — отвечаем мы с дядей Санди почти одновременно и хитро смотрим друг на друга.
