— Миллс не переходит границы. Живёт по законам, жёстко, но отчасти справедливо, — продолжила Мили.
Эмма слушала, и ей хотелось выть. Она не знала, зачем она здесь, почему, как так вышло, а самое главное, что теперь ей делать.
— Ты же не для себя узнаёшь? — Джил посмотрела на Эмму.
— Нет. Ей просто Мэгги и Фронкенс сказали о Рей и Миллс, — пояснила Ейор.
— Через два часа будет прогулка. Там её многие оценят, — натягивала струны Мили.
— Ну, не накаляй ты, — Янг толкнула Мили, — девочка и так вон в прострации.
— Эмма, не переживай, может, они не клюнут на тебя, — предположила Шарлота.
— Они меня не получат, — Эмма прилегла и повернулась лицом к стенке.
— Самоуверенная. Ты только им не дай распознать свой характер. А то борзых они любят гораздо сильнее, чем доступных дурочек, — предостерегала Мили, — лучше дать один раз и жить оставшийся срок спокойно.
— Я не шлюха и не подстилка! — шипела, сжимая зубы, Свон.
— Мы поняли, но ты можешь прислушаться к советам людей, знающих тут всё, — встав и посмотрев на Эмму, сказала Шер, — я могу плюнуть, и делай, что хочешь.
— Девочка, она права, — Янг тоже посмотрела на Шер и Эмму, — не всем помогают, скорее все плюют на таких, как ты.
— Ну что вы предлагаете? Лечь под одну из них? — Эмма повернулась и посмотрела на Шер, — ты ложилась, когда впервые попала сюда?
— Нет, — сразу ответила Ейор, — но это только потому, что я лесбиянка и практически сразу начала встречаться с Тайрой, она сидела до появления Миллс, но Миллс быстро сместила её, но привилегии все оставила.
— То есть, чтобы здесь выжить, нужно обязательно под кого-нибудь… — Эмме было противно от своих же предположений, — а просто тихо жить и никого не трогать нельзя?
— Ну почему же. Можно. Если тебе за пятьдесят или ты страшная, как атомная бомба, — засмеялась Мили.
— Или больна, — добавила Джил.
— Первые два варианта не прокатят. Поняла, — Эмма вновь села на кровати, — а если сказать, что я больна?
— ВИЧ не прокатит, таких в изоляции держат, а другие болезни? Да у тебя на лице написано, что ты здорова, — Ейор выдохнула, — давай подумаем, когда будем знать всё точно. Ты мне напомнила одного человека, и я хочу тебе помочь.
— Ты здесь ничего не знаешь, так что прислушайся, — Джил ненавидела все эти тюремные законы.
— И не думай врать насчёт болезней. Не знаю, как у Рей, но у Редж всё схвачено. Во всех областях тюрьмы, — предостерегла Мили.
— Спасибо вам всем за советы, — Эмма искренне смотрела на женщин. Она поняла, что даже в этом ужасном месте есть добрые люди. И хоть одна была для неё хорошая весть, что именно к ним блондинку посадили в камеру, — но я всё равно ни под кого не лягу.
Шер пожала плечами и вернулась на койку, больше не трогая Эмму, понимая, как девушке будет здесь тяжело.
Джил и Мили вернулись к беседе, которая была до подселения к ним новеньких.
— Сегодня новое мясо прибыло, — сказала девушка мулатка с длинными волнистыми волосами, забранными в хвост. Она сидела на столе в камере. Это была камера Реджины Миллс и Триши Райэн. Они сидели вдвоём, несмотря на то, что камера была на четверых.
— Наконец-то, а то эти меня достали, — Миллс лежала на койке, читая журнал, — они как бревна.
— Но ничего, ничего. Сегодня подберёшь себе парочку новеньких. А то на тебя уже смотреть страшно. Скоро завоешь, — усмехалась Триш.
— А ты? — Миллс посмотрела на подругу, — ты не собираешься наконец-то начать уже с кем-то спать?!
— Если и соберусь, то не буду ломать новеньких. Им и так хреново. Особенно, если первая ходка, — говорила преспокойненько Райэн.
— Ну ладно, ладно, — Реджина села на койку, — хочу чего-то такого… вот прям, чтоб… Вай!
— Вай? — Триш расплылась в хитрой улыбке, — такого же вай, я слышала, хочет Фрайс.
— Я когда-нибудь прирежу эту тварь, — у брюнетки сразу испортилось настроение, — она вообще больная. Ты видела, что она с той девчонкой сделала, она несколько недель с синяками ходила.
— Ты сама не ласкаешь борзых, — протянула Триш.
Миллс усмехнулась, — ну… я только борзых не ласкаю, а с такими, как Жу, я очень ласковая.
— Значит, Жу сделала что-то не по Фрайс, раз она её так приласкала. Только я до сих пор не пойму, зачем ты-то за неё впряглась? — уточнила Триш, — в карцере ведь не сладко. Сколько ты там просидела? Неделю? Мне было скучно.
— Я не за Жу впрягалась, — Реджина разозлилась, вспоминая драку с Рей, — а за тюремные законы.
— Редж, вы на равных, — напомнила Райэн, — у тебя своя часть, у неё своя. Ты такими действиями развяжешь войну.
— Триш, ты чего прикопалась?! Рей чаще залезает на мою территорию, чем я на её. И вообще, я в предвкушении, а ты тут демагогию разводишь, — Миллс кинула в сокамерницу подушкой.
— Эй! — возмутилась Триш и кинула подушку обратно, — я плохого не советую, так что прислушайся. А сейчас пойдём на прогулку. Мясо будет видно как на ладони, — когда Райэн сказала, прозвенел звонок, как раз оповещающий о начале прогулки. И открылись ворота.
Миллс хлопнула в ладоши и с азартом их потёрла, — на охоту?!
Триш засмеялась, и они с Миллс вышли из камеры.
— Посмотрим.
Всех заключённых вывели на прогулку. Реджина с Триш, с тюремной свитой проследовали на свои любимые лавочки.
На зоне заключённые всегда разбивались на группы. Это было негласно, но очень заметно.
Баскетбольная площадка была занята чернокожими заключёнными, и они не вступали во всякие перепалки между группировками Рей и Реджины.
— Слушай, что-то я не вижу нового и красивого мяса, — Миллс осматривалась.
— Я вижу новое. Но красивого не замечаю, — Триш не особо осматривалась. Но после слов Реджины стала смотреть по кучкам заключённых. Новеньких было видно сразу, ведь они ходили по одной и с испуганными глазами смотрели на всё происходящее.
— Как всё стало скучно, — Реджина легла на лавку и положила голову на колени Триш, — ладно хоть погода хорошая, а то настроение вообще поганое.
— Детка, у тебя столько девочек. Перевоспитай их и будет тебе счастье, — Триш поглаживала Реджину по голове, как бы делая массаж.
— Не хочу, я зажравшаяся сволочь и хочу свежее, красивое мясо, — нагло выдала Миллс.
Эмма с Шер вышли чуть ли не последними. Свон после всех этих разговоров боялась идти на прогулку, боялась, что слова Шер и сокамерниц реальная правда, и её будут сейчас выбирать. Но Эмма старалась не показывать своего страха. По крайней мере, ей так казалось. Серые глаза говорили об обратном.
