Как быстро исчезло его расположение, когда он узнал, кто она. Томас был явно разозлен отъездом прежней няни Нины. И разумеется, ничуть не впечатлен ее заменой!
Рочестер, настоящий Рочестер! Она прочла этот роман в юном возрасте и нашла в себе сходство — возможно, из–за того, что также росла без родителей, — с Джейн Эйр, хотя ее собственное сиротство было относительно счастливым. Но Томас Тэлфорд конечно же не Рочестер. А она сама не Джейн Эйр!..
Вела бы она себя иначе, если бы с самого начала знала, кто перед ней? Вероятно, да, но ненамного, предположила Мэри. В конце концов, именно он, ровным счетом ничего не зная о ней, делал оскорбительные намеки на ее отношения с его братом…
Мысли Мэри сейчас пребывали еще в большем беспорядке, чем час назад, когда она спустилась на пляж. Она была в восторге, получив эту работу на восточном побережье Шотландии и, полная надежд, с радостью покинула Эдинбург — город, где прожила всю жизнь. Она великолепно чувствовала себя здесь, в окружении сельских пейзажей. Ей нравились широкие открытые пространства, дружелюбие местных жителей — никогда прежде она не обращалась к молочнику по имени! Да и не было у нее в Эдинбурге никакого молочника. Все продукты, включая молоко, она покупала в магазине за углом, расположенном неподалеку от квартиры, которую она снимала с тремя другими девушками.
Приезд сюда означал для Мэри полную смену образа жизни. Многие годы она провела в приюте, помогая присматривать за малышами, и, получить в колледже специальность няни казалось ей самым естественным ходом событий. Столь же естественно было снять квартиру с приютскими подругами, когда пришло время начать жить самостоятельно.
Пройдя курс обучения, Мэри получила работу в детском саду. Но забота о сорока малышах, которые к концу дня возвращались в свои семьи, не давала ей того ощущения востребованности, которое она испытывала в приюте, и девушка обратилась в агентство по найму. Нина Тэлфорд была ее первой воспитанницей, и она очень скоро полюбила девочку.
Восьмилетняя Нина была красивым ребенком, высоким для своего возраста, с длинными, темными вьющимися волосами, василькового цвета глазами и живым умом, так восхищавшим Мэри. Большую часть времени в доме, кроме няни, проводила лишь бабушка Нины. И только по уик–эндам их навещал Генри, поэтому так легко было привязаться к девочке, которая радостно бросалась к Мэри каждый раз, возвращаясь из школы. Выходными днями они гуляли по пляжу или катались на лошадях. Даже ненастье не тяготило их: всегда можно было подняться в детскую, полную игрушек, в которые обе, и Мэри и ее воспитанница, увлеченно играли.
Но сейчас вернулся отец Нины. И похоже, что появление у дочери новой няни его не обрадовало…
Будущее внезапно показалось Мэри еще более мрачным, чем час назад. Ведь, войдя в дом, Томас Тэлфорд неминуемо обнаружит свою дочь в постели с распухшим коленом, которое та повредила, упав с лошади в прошлый уик–энд.
Мэри, новичок в верховой езде, вряд ли могла бы предотвратить несчастье. Но ей не верилось, что Томас будет способен посмотреть на вещи здраво. Особенно после того, как уже выказал явное неудовольствие по поводу замены няни.
К глазам Мэри подступили слезы. Нина понравилась ей с первого взгляда, а узнав ее получше и поняв, как сильно та истосковалась по ласке, она еще больше полюбила девочку. Возможно, ей не стоило позволять Нине так привязываться к себе, но она не могла оттолкнуть ребенка, фактически оставшегося такой же сиротой, какой была она сама.
Поскольку мать Нины умерла, когда та была младенцем, девочка почти не помнила ее. Джулия Тэлфорд, бабушка Нины по отцовской линии, была высокой, статной, белокурой женщиной, по–прежнему красивой, несмотря на свои шестьдесят с лишним лет. Но эта женщина явно не утруждала себя проявлением ласки по отношению к ребенку. «Аудиенции» в собственной гостиной перед сном — вот максимумом внимания, которое она уделяла малышке.
Но теперь вернулся отец Нины, и это, возможно, все изменит… А одним из изменений вполне могло стать увольнение новой няни.
Мэри нехотя пошла к дому, внимательно смотря под ноги. Погода испортилась еще больше, и девушка несколько раз хваталась за перила, чтобы не оступиться на крутом подъеме. Поэтому, увидев перед собой очертания дома, она вздохнула с облегчением.
«Дом на мысу» был сооружением величественным и громадным. Мэри потребовалась целая неделя, чтобы научиться ориентироваться в его многочисленных помещениях. Когда она впервые вошла сюда, ей показалось невероятным, что в таком огромном доме живут лишь старая леди и маленькая девочка.
— Но, право, Томас, не было никакой необходимости сообщать тебе, — нетерпеливо возражала Джулия Тэлфорд, когда Мэри тихо проходила мимо приоткрытой двери гостиной. — Доктор сказал, что это простое растяжение и нет причин для паники. Мэри прекрасно со всем справляется…
— Что, черт возьми, за Мэри? — пророкотал такой знакомый уже голос.
Мэри застыла на месте при упоминании своего имени…
— Новая няня, которая, похоже, уже успела тебя разозлить, — холодно пояснила Джулия. — Тебя не было, Томас… Впрочем, тебя никогда не бывает, — резко добавила она. — Что еще я могла сделать, когда Эстер так неожиданно ушла?
— Полагаю, было бы слишком ожидать от тебя, что ты сама позаботишься о внучке? — ядовито поинтересовался Томас. — Кстати, ты до сих пор толком не объяснила мне, почему ушла Эстер. И почему Нина лежит сейчас в постели с искалеченной ногой, если эта Мэри так замечательно заботится о ней.
У Мэри перехватило дыхание от несправедливости последнего замечания. Разве возможно, не приковывая к себе ребенка цепью, уследить за каждым его движением?! Кроме того, Нина уже не первый год ездила верхом. А если уж быть последовательным, то именно этот человек подарил ей лошадь, с которой девочка упала!
— Может быть, мне стоит самому спросить об этом у нее? — Говоря это, Томас широко распахнул дверь и обнаружил за ней смущенную девушку, подслушивавшую в коридоре. — Ну? — рявкнул он, обращаясь к ней. — Полагаю, вы и есть Мэри?
Девушка смотрела на него расширившимися от испуга глазами — и не только потому, что ее застали за неприглядным занятием. Она ведь говорила ему там, на причале, что является няней его дочери!
— Послушай, Томас, — надменно обратилась к нему Джулия. — Порой мне бывает трудно поверить, что ты — сын Питера. Он всегда был таким джентльменом и никогда не забывал, что является главой этого семейства, — язвительно продолжила она.
Томас презрительно взглянул на пожилую женщину.
— Хочешь сказать, что сама всегда помнила о том, что являешься женой главы этого семейства, — неприязненно парировал он. — Уверен, что отец и умер–то сравнительно молодым только потому, что это была единственная возможность избавиться от тебя с твоей социальной озабоченностью!
