Глава 2
— Простите… вы кто?
В ответ легкий довольный смех. Краем затуманенного рассудка начала подбираться догадка, но схватиться за нее не получалось.
— Я, конечно, дико извиняюсь, но… не могу никак узнать.
— Слава.
— Слава? — переспросила, пытаясь перебрать по-быстрому всех, кого смогла вспомнить.
— Мы вчера в клубе познакомились. — Подсказал, наконец.
Отдернув руку с телефоном, посмотрела на набранный собственноручно номер. Меня что ли сглазил кто? Так сглупить! Сама ему позвонила! Сама!! О, нет.
— Вячеслав Богданович? — спросила обреченно.
— Слава. — Поправил, после небольшой паузы. — Так меня друзья зовут.
Так и шел бы ты, раз зовут! Вот это я дала маху! Ду-роч-ка!
— А мы же станем друзьями, правда? — продолжил свою мысль Халк.
— Не думаю. — Ответила мрачно.
— А ты подумай. Знаешь… еще никто не жаловался… на дружбу со мной.
— Спасибо, это великая честь, наверное, но… я не дружу с женатыми мужчинами. Простите. И всего вам доброго. — После чего нажала отбой.
Через минуту пришло сообщение от него: «Мне нравятся дерзкие». Хлопнув себя ладонью по губам, закрыла рот, чтобы не заорать благим матом. Здоровенный бугай начинал нервировать. Такие люди вообще вменяемы? Они еще не разучились понимать обычную речь?
На следующий день Бортнич поджидал меня, сидя в огромном внедорожнике возле подъезда. На капоте машины стояла еще одна корзина с цветами, собрав любопытных старушек на лавке. Откуда их насыпало в таком количестве?! Увидев эту картину — чуть не растянулась, зацепившись одной ногой за другую. Благо успела ухватиться за железную ограду, сломав ноготь. Просто супер!
Халк, судя по всему, заметил меня издалека, так как выбрался с заднего сидения. А на переднем тогда кто? Водитель? Подумала и чуть не сплюнула с досады. Мне-то какое дело?!
— Здравствуйте, Вячеслав Богданович. — Поздоровалась сухо, собираясь промаршировать мимо.
— Неля. — Расплылся в дебильной улыбке. — Не спеши.
Оглянувшись, решила, что место для выяснений не совсем подходящее.
— Давайте прогуляемся. — Кивнула в сторону небольшого палисадника метров в двадцати от нас. А когда немного отошли, не выдержала: — Вячеслав Бог…
— Слава. Для тебя я просто Слава. Мы же вроде договорились вчера. — Поправил снисходительно.
— …данович. Это не важно, поверьте, как именно я буду к вам обращаться. Поймите одно — меня не интересуют отношения. Тем более с женатым мужчиной. Я сказала вам это вчера и за сутки ничего не изменилось. У каждого из нас свои пороги совести и чести.
Он засунул руки в карманы, и, слушая, явно не слышал ни слова. Лицо без эмоций, зато глазами шарил по мне так, как будто впервые увидел. Хотя, честности ради, при дневном освещении, действительно, впервые. И, к сожалению, судя по реакции, был не разочарован.
— Детка, а поехали сейчас в ресторан. Посидим, познакомимся ближе. Ты ж меня не знаешь совсем.
И, слава богу! Нет, это что-то невероятное! Застыв с круглыми глазами, посмотрела на него с минуту, а потом молча развернулась и ушла.
Так началась эпопея под названием «довести Арапову до нервного срыва». Бортнич оказался непробиваемым и упертым как стадо ослов. Чего этот Гулливер только не делал, чтобы затянуть меня к себе в постель — мама мия! Он засыпал меня цветами, он предлагал отдых в любой точке планеты Земля, он попытался купить меня драгоценностями, он хотел подарить машину, он начал донимать меня на работе, записавшись на процедуры…
Почему его так заклинило на мне — вот не спрашивайте даже. Никогда писаной красавицей себя не считала. И если вначале, казалось, что со временем все само собой утрясется и Халк рано или поздно отстанет, то чем дальше, тем больше заходила в тупик.
Борт не донимал меня ежедневно. Иногда пропадал на неделю-две или даже месяц, но всегда возвращался и это начало пугать. Будучи пьяным, мог позвонить среди ночи и хамить, а если я бросала трубку — приезжал и пытался прорваться в квартиру, поднимая на ноги всех соседей. Обращаться в полицию при этом не имело смысла. На мои звонки и заявления никто не реагировал. А начальник отдела, пригласив к себе в кабинет, даже сказал в открытую:
— Ну что ты ломаешься, как целка, а? Ну дай ты ему уже разок-другой. Сколько вон бегают, чтобы найти такого любовника и готовы мать родную продать, лишь бы устроить свою жопу в теплое. — Посмотрел, скривившись на мое очередное заявление в руках и добавил: — Можешь сколько угодно бумагу изводить. У него все схвачено.
Ад продолжался полтора года. Пишу — и сама плохо верю, что продержалась столько. А потом в какой-то раз моя выдержка дала крен, благодаря чему дальнейшие события в жизни приобрели окрас остросюжетного фильма…
Все случилось скопом. Пятнадцатого сентября, умерла бабушка Аля. Инфаркт.
Из всей своры родственников, кто примчался, дабы откусить куш от наследства, организацией похорон, поминок и прочих вещей занималась практически только я одна. Давясь слезами, металась между театром, где проходило прощание, кладбищем, полицией, моргом и рестораном двое суток. Ее дочь, моя тетка, вместе со своим мужем и двумя сыновьями, все это время держали оборону под квартирами, так как боялись, что кто-то может вынести ценности.
Алевтина Васильевна составила секретное завещание, заставляя этим всю родню роптать и перешептываться. Из ниоткуда вдруг появился исполнитель, а потому, желающих помочь в описи имущества, было хоть отбавляй.
По дороге домой меня огорошил новостью директор салона, где работала. Он попросил забрать личные вещи и сказал, что в услугах косметолога больше не нуждается. А на закономерный вопрос: «Что случилось?», нехотя ответил:
— Откуда я знаю, кому ты там дорогу перешла? Мне неприятности не нужны. И это… насколько я знаю, тебе выписали черный билет… а потому ищи работу в другой сфере.
От шока, я чуть не слетела с трассы.
Его слова оказались правдивы. Меня не взяли ни в одну из приличных клиник, при том, что раньше пытались переманить. Половину клиентуры в итоге все же растеряла, а вторую перевела «на дом». Но на этом Бортнич не остановился. Он натравил на меня полицию, и выехать теперь куда-либо на машине превращалось в пытку, так как останавливали на каждом углу, подолгу проверяя документы и не реагируя на вопросы.
Вот и аукнулась мне моя строптивость. И шипение: «Ну, ничего, сама приползешь», уже не казалось пьяными угрозами. Наши отношения, если так можно выразиться, накалялись постепенно. Обострению его настроения послужила на самом деле малость. Перед этим, не сдержавшись, брякнула фразу: «Меня от вас уже тошнит». Некрасиво, конечно. И глупо. Ведь столько времени держала себя в руках…
Вячеслав Богданович выждал неделю. Позвонил, когда я ехала в соседний город на оглашение последней воли своей бабушки, все же рискнув сесть за руль, так как поездка на автобусе или маршрутке, когда есть свои колеса под рукой, не очень воодушевляла.
— Детка, я тебя сейчас последний раз попрошу. Не надо упрямиться…
— Отстаньте вы от меня ради бога! — взмолилась, стараясь не сорваться на крик. — Я только после похорон! Имейте совесть!
— И что? — спросил ровным тоном. — Танцы, которые мы с тобой сегодня устроим твоему трауру не помеха.
Мне в тот момент почему-то вспомнился анекдот. Приходит любовник к любовнице, которая только похоронила мужа и начинает приставать с вполне определенными желаниями. Вдова смущенно выкручивается: «Что ты надумал, у меня же траур по мужу!», а он ей в ответ: «А мы медленно и печально».
— Вы в себе?!
— Жду тебя в девять в «Софитэль». Клуб такой знаешь? Твоя подружка там работала.
— Иначе что?!
