— Сколько? — прямо спрашиваю у него.
Мужчина снимает очки, внимательно смотрит на меня. Его глаза синие, как воды Чёрного моря.
— Бензин пополам, идёт? — предлагает с усмешкой, от которой я заливаюсь румянцем.
— Идёт, — киваю ему.
Слышу за спиной неодобрительные шепотки.
— Ой, ду-у-у-ра! — тянет таксист. — Таких, как ты, потом по кустам находят да в море отлавливают.
— Воздержитесь от инсинуаций, — неожиданно твёрдо бросает ему мужчина. — Наживаться-то на таких «дурах» вы все мастера.
В два размашистых шага мужчина подходит ко мне и подхватывает мой чемодан. Совсем как пушинку.
— Если боишься, можем зайти на пункт полиции на вокзале, так сказать, зарегистрируем передвижение. Если что случится с тобой по пути к конечной точке маршрута, меня поймают, — на полном серьёзе предлагает он мне.
Я прыскаю, но тут же закашливаюсь.
— Да верю я вам, верю! Можно, мы просто уже поедем?
Мужчина с усмешкой спрашивает:
— И как же зовут такую нетерпеливую особу?
От его смеющегося взгляда мне не по себе. Во рту пересыхает, но я хриплю:
— Маша.
— А я — Павел Александрович, — представляется мужчина. — Обещаю довезти в целости и сохранности и позаботиться о тебе в случае острой необходимости, Машенька.
Глава 3
В кондиционированной прохладе салона автомобиля представительского класса с комфортом поглощаются километры. Поначалу я настороженно приглядываюсь к новому знакомому, то и дело бросаю быстрые взгляды на его профиль и огромные кисти рук, периодически сжимающие руль.
Но когда моему взору открывается глубоководный горизонт, искрящийся в солнечных лучах миллионами алмазных вкраплений, я забываю обо всех тревогах и жадно вглядываюсь в это великолепие.
Сижу вполоборота к мужчине и зачарованно любуюсь видом на море. Павел Александрович периодически бросает быстрые взгляды на мои обнажённые коленки, на руки с зажатым в них телефоном, на моё лицо.
— Я действительно не маньяк, который подкарауливает молоденьких девушек и убивает их по пути до конечной точки маршрута, — говорит мне, съезжая на заправку. — Посидишь или тебе нужно выйти на воздух?
Он открывает дверцу. Сухой знойный воздух врывается в салон, касается моего тела.
— Я посижу, — пищу я, и он с усмешкой кивает.
Пока мужчина заправляется и оплачивает бензин, я смотрю в отражение, прямо в свои глаза. И чего распереживалась, глупая? Сердце вон того и гляди из груди выскочит!
Мне практически удаётся успокоиться к тому моменту, как Павел Александрович возвращается, занимает место водителя и протягивает мне бумажный пакет.
— Что это? — спрашиваю удивлённо.
— Здесь готовят вполне неплохие сэндвичи, — мне кажется, или он действительно покраснел? — Взял нам перекус, воду и по мороженому, если ты не против составить мне компанию. Километров через десять будет видовая площадка, можем подкрепиться с видом на море.
— Звучит… заманчиво, — протягиваю я.
Чувствую, как щёки мои вспыхивают словно алое знамя, развевающееся на ветру, а сердце снова взлетает к самому горлу и колотится пуще прежнего.
Спустя несколько минут пути, Павел Александрович тормозит, съезжая к обочине, и мы покидаем прохладу салона.
— Идём, Машенька, — зовёт меня мужчина в сторону массивных придорожных кустов, и я впадаю в ступор, вызывая ухмылку на его лице: — Ну наконец-то нормальная реакция! А то строила из себя смелую и безбашенную.
— Что?! — возмущённо ахаю я, — я не строила! И ничего я не боюсь. Ведите!
Я упрямо вскидываю подбородок. Кажется, слышу его сдавленный смех. И пусть мне чуточку обидно, но я не собираюсь показывать виду. А через пару сотен метров мне становится вообще всё равно: между стволов вековых кипарисов, тисов и сосен открывается роскошный вид на лазурную гладь.
Здесь, на небольшой полянке, для путников обустроено место для пикника — деревянный стол с лавками, и мы устраиваемся за ним.
Пока я любуюсь открывшимся видом, Павел Александрович расстилает салфетки и выкладывает нехитрое угощение. Нехитрое только на первый взгляд. Стоит лишь надкусить сложный бутерброд, как я тут же несдержанно впиваюсь в него зубами. Ничего вкуснее не ела!
Между хорошо прожаренными булочками из цельнозерновой муки много сочной зелени, тонкие пластинки помидора и огурца, ломтики пармского окорока и какой-то абсолютно нереальный нежнейший соус, который стекает по моему подбородку и пальцам вместе с помидорным соком.
— Очень вкусно, спасибо, — искренне благодарю своего рыцаря-водителя, который, к слову, съев свой сэндвич, даже не запачкался.
— На здоровье, — кивает он, протягивая салфетки.
Но я просто свешиваюсь в обратную сторону и умываюсь прохладной водой, поливая на руку из бутылки.
Я упрашиваю мужчину немного прогуляться, пока мы едим подтаявшее мороженое. После поезда и автомобиля мне хочется немного размяться. Здесь же прогуливаться сплошное блаженство: в тени деревьев гуляет редкий ветерок, тёплый воздух пахнет можжевельником и хвоей.
Вижу какой-то причудливый кустарник и бросаюсь к нему. Не сразу понимаю, что к ветвям привязаны белые ленты и тряпицы.
— Надо же! Как чудно́, Павел Александрович! — кричу мужчине.
Кружу вокруг куста, пока он не замирает неподалёку.
— Считается, что фисташка исполняет желания.
— Нужно только что-то привязать к её ветвям?
— Не думаю… — озадаченно тянет мужчина. — Это, скорее, просто красивая традиция.
Я стремительно опускаюсь на корточки и обрываю шнурок своих кед. Тянусь на мысочках, притягиваю к себе ближе высокую ветку и завязываю очаровательный бантик, тщательно формулируя своё желание.
— Здорово будет, если сбудется, да? — с улыбкой поворачиваюсь к мужчине, и он не успевает убрать со своего лица престранное выражение.
Он что же, пялился на мой зад? Не может быть! Вероятно, я накручиваю!
— Будет здорово, Маш, — глухо откликается он. — Пора ехать дальше.
— Да, только одну секундочку, — я отступаю спиной назад, включая камеру.
Хочу сделать первое фото на память и вместить туда весь кустарник в белых «цветах».
Мне приходится потихоньку «подтягивать» ногу в кеде с порванным шнурком, потому что он так и норовит слететь со ступни. Я настолько увлечена этим занятием, что сразу и не понимаю, когда земля уходит из-под ног, оканчиваясь крутым обрывом.
Практически в тот же миг моё запястье сжимает крепкая мужская рука, не давая окончательно повалиться, тянет так, что лбом упираюсь в широкую мужскую грудь. Краткий миг, и он отстраняется. Синие-синие глаза смотрят строго. Прямо в упор.
— Ты должна быть очень внимательной, Машенька, — качает он головой. — Обещай мне, что никогда не станешь подходить к краю обрыва. Может случиться обвал породы, да и просто неловко оступишься, как сейчас…
Его губы сжимаются в тонкую нить. «Это просто нелепая случайность», — хочется возразить мне, но мы снова приходим в движение, возвращаясь обратно в сторону припаркованной машины.
— Чем же ты планируешь заняться в отпуске, Маша? — спрашивает мужчина, когда пар перестаёт валить из его ушей.
Он уверенно ведёт машину по горному серпантину, успевая одаривать меня взглядом, спрятанным за тёмными стёклами очков.
— Как все, — пожимаю плечами. — Отдохнуть, набраться сил, проводить последнее лето детства и влюбиться.
— Такие бесхитростные девочки не должны путешествовать в одиночестве, — цокает он. — Слишком легко на курорте стать жертвой злоумышленников.
— Я вовсе не маленькая, глупая девочка, — обиженно бубню себе под нос. — Мне уже восемнадцать, я могу позаботиться о себе.
— Ну конечно, — усмехается Павел Александрович. — И трёх часов не прошло, а ты уже нашла целых три приключения!
Он снова смотрит мне в лицо, на этот раз продолжительнее. Под его взглядом я краснею и жую губу, тщетно пытаясь скрыть неловкость.
— Это, например, какие?
— Таксист тебя чуть не облапошил — раз, ты села в машину с незнакомцем — два, чуть не свалилась с крутого обрыва — три… — перечисляет он с лёгкой улыбкой. — Мне даже страшно представить, что ждёт впереди с такими грандиозными планами на отпуск! Да ещё и в одиночестве.
