Мужчина даже на пол сел. То ли я ему Африку с Америкой открыла, то ли это был его первый переезд.
— Никогда вещи не собирали? — поставила ковшик на плиту и улыбнулась мужчине. — Да?
— Впервые, если честно. Я ремонт-то делал здесь урывками… Набегами, времени не было… — Егор покачал головой. — Похоже, что печенье в другой коробке.
Теперь на божий свет стала показываться одежда. Особенно меня заинтересовал белый халат. Егор — врач? Любопытно!
Похоже, что мужчина был гением: он безраздельно властвовал над хаосом, который сам же и учинял. Посмотрев на закипающую воду, подняла взгляд и покачала головой.
— Что? Чай нам не грозит? — Егор, отряхнув руки, положил картонную коробку с печеньем на столешницу кухонного гарнитура и принялся споласкивать чашки, которые, ожидаемо, были разномастными.
— Нет, карниз криво висит.
— Разве? — мужчина поднял голову. — Ровно! Где же криво?
— А вы на шторы посмотрите… — я усмехнулась и ткнула пальцем в пол.
— Да? Но ведь по потолку ровно! Ну, относительно потолка, — Егор задумчиво почесал в затылке. Похоже, тоже любимый жест. — Разве нет?
— Если у вас не потолочный карниз, то лучше пользоваться уровнем. У вас разница между шторами такая, что в подобный брак на производстве я не поверю…
— Странно, я как-то раньше этого не замечал, — мужчина сел на единственную табуретку.
— Угу, и обои криво поклеены. А ещё дырки под карниз какие-то большие.
— Да они не сразу у меня вышли! Я над ними два часа бился! Столько свёрл сломал…
— Потому что наши стены дрель не берёт. Только перфоратор. Если хотите, я вам его одолжу…
— Вы случаем не штукатур-маляр? — мужчина нервно усмехнулся. — Я бы обратился к вам за помощью.
— Нет, — засмеялась и покачала головой. — Я филолог по образованию, а на хлеб с маслом зарабатываю копирайтингом. Но квартир уже сменила много, так что ремонт и переезды — моё хобби.
— А у меня готовка… — Егор, о чём-то задумавшись, схватился за ручку ковшика. — Чёрт… ову кочерыжку!
— Горячее же!
Нет, он точно какой-то рассеянный! Разве так можно?
Вывернув одним движением ручку крана, открыла холодную воду и сунула руку мужчины под острую струю. Пальцы Егора немного покраснели, но волдырей не было, успел вовремя одёрнуть руку.
— Я точно приношу несчастья! Раскритиковала ваш ремонт, толкнула на ожог… Пустое ведро сделало своё дело.
— Нет-нет, — Егор поморщился и как-то ехидно посмотрел на меня. — Квартира эта нужна мне для очень нужного дела, не только для жизни. Будет неплохо, если… тут станет уютнее. Пожалуй, я бы выслушал парочку советов ещё. Ну и воспользовался бы вашим перфоратором.
Хм… Ну, почему бы не помочь хорошему человеку? Особенно доктору! Мне не сложно. Да и перфоратор мой брали все кому не лень. Скоро можно будет объявлять его орудием труда всего подъезда. Соседи у нас дружные, добрые, отзывчивые.
Егор выключил воду и выпрямился, стряхивая капли. Покачал головой и выдохнул:
— Выбыл из строя на пару дней. Ну да ладно! Отдых тоже необходим. Тем более что ремонт — это весело.
Нет, он точно какой-то чудной! Ремонт? Весело?! Пф, сразу видно — новичок!
— Я тогда зайду за перфоратором завтра? — мой новый сосед одарил меня белозубой улыбкой. Меня даже осенила мысль, что он — стоматолог.
— Зачем же завтра, можно сегодня. Когда я в квартиру смогу попасть, — улыбнулась в ответ. — У меня не только перфоратор есть. Ремонт будет с иголочки!
Глава 4. Грудью на амбразуру
— Тебе срочно нужно родить ребёнка!
Сегодня мама была на редкость прямолинейна. Мне даже начинало казаться, что я в её глазах непрошибаемая амбразура. Такая, с мишенью, неоновой вывеской и иллюминацией в виде стрелочек, направленных мне прямо в лицо: грудью кидаться сюда.
Я тяжело вздохнула, взяла булочку, но даже укусить её не успела.
— Ты давно на себя смотрела? Все твои пирожки уже на боках отложились! Как ты мужчину цеплять будешь?
— Я что, баржа? Или подъёмный кран? — пробурчала под нос и вспомнила, почему давно не была в гостях у мамы. Но есть вкусную булочку с изюмом мне перехотелось. — Зачем цеплять? Есть мужчина и есть. Нет и нет… Какая разница?
— Как можно быть такой флегматичной к себе и своей судьбе! — мама всплеснула руками и так строго на меня посмотрела, что не хватало только молний из глаз. — Время идёт! Мы не молодеем…
— Ты в свои сорок пять — да, а мне всего двадцать три… — плюнула на всё и взяла булочку. Обкусывая глазировку по краю, шумно пила чай, стараясь не слушать маму, перешедшую на ультразвук.
— Всего! Тебе уже год был, когда мне двадцать три стукнуло! Раньше родишь, раньше выдохнешь!
Я тоскливо посмотрела в окно, подперев свободной рукой щеку. Есть булку я не перестала. Она мешала мне вступать в полемику: когда рот едой занят, то и спорить не нужно.
— Кому нужны старые бабушки? Вот кому? А старые мамы? Вот на меня посмотри!
Теперь маленькая кухня в хрущёвке стала подиумом, потому что моя мама встала под самой люстрой и демонстрировала мне свою осиную талию, которой я, например, похвастаться не могла. И дело даже не в булках.
Мама выглядела хорошо. Даже сейчас нас часто принимали за сестёр.
— Роды омолаживают, ребёнок стимулирует… Замуж тебе пора, Валя, засиделась ты в девках! Пора!
Да я и посидеть толком не успела! Бежала, бежала бесконечный марафон. Только вот присела, только выдохнула, и тут же нарисовалась мама с дрыном и в духе самого плохого мотиватора погнала меня дальше.
С шестнадцати лет я уже осваивала любые легальные способы подработать. Поступив в университет, по воле случая наткнулась на девочку, которая вовсю занималась написанием статей. Меня она сначала взяла редактором, потом уже и сама втянулась. За время учёбы подтянула базу клиентов. Когда запахло дипломом, я уже точно знала, что в школе работать не буду. Скопив денег, взяла однушку в ипотеку ещё на этапе строительства.
Мама на заднем плане зудела и зудела, пытаясь отвлечь меня от философских дум.
Я только жить начала! Только… Ай! Маме если что-то в голову втемяшится, то ни пассатижи, ни долото не поможет. Всё, мысль там намертво засела. Идея фикс о моём замужестве и гипотетическом ребёнке стала едва ли не целью её жизни.
Мама села за стол, устав видеть мой остекленевший взгляд. Надула губы и строго на меня посмотрела. Точно, мы две рыжие ведьмы. Только у мамы аккуратное каре, лёгкий макияж, оттеняющий карие глаза, и гладкое лицо. Я же была немного веснушчатым созданием, с круглыми голубыми глазищами и копной темно-рыжих волос. Вот последние мне жизнь частенько отравляли. Стоило забыть про бигуди, так сразу же могла играть Муфасу.
— Что Лёша?
— А что с ним? — вяло включилась в разговор, вскинув брови. — Он есть. Существует.
— Он мне тут звонил…
Так, амбразура под угрозой. Мама достала тротиловую шашку и сейчас будет бомбить меня нещадно.
— М-м-м… — я многозначительно протянула, слегка краснея.
— Что это за история с перфоратором?
— Ничего. Просто зашёл сосед сверху. Я ему перфоратор одолжила… Что? Одалживать вещи по-соседски запрещено законом?
Мама опасно сузила глаза и подвинулась ближе. Я почти видела, что тротил в её руках превращается в пластиковую взрывчатку, которую она клеит на бочку с порохом.
— Лёша как всегда, испугался своей мамы, ушёл и забрал мои ключи. Я пошла выносить мусор, а дверь захлопнулась. Егор просто…
— Ага! Значит, его зовут Егор? — мама довольно улыбнулась.
Я напряглась, сглотнула ком в горле и вытаращилась на маму. Так… Бомбить меня не будут. Я узнаю этот плотоядный взгляд и жадный блеск в глазах. Что бы мама ни говорила, но устроить свою личную жизнь она не могла. Не получалось.
— Он красивый? Да?
— Симпатичный, — уклончиво ответила. — Мама, даже не думай! Он для тебя слишком молод!
