– Полюбуйся, – протягивает он мне его экраном вперёд.
– Чёртовы извращенцы, – присвистываю я, глядя на нули.
– И это только твоя доля, – довольно улыбается Эван, развалившись на стуле. – Так, глядишь, скоро и долг мне отдашь.
И даже мой злой презрительный взгляд не останавливает его гаденький смех.
– Ой, ой, какие мы сердитые, – подвигается он к столу и дёрнув мышь, включает все три монитора, установленные на нём. – А ты как думал? Долг платежом красен. Ты кстати, потом чем думаешь заниматься?
– А тебе не всё равно? – поднимаю я со стула полотенце и всё же прикрываюсь.
Эван мне, конечно, брат, и видит меня… да, как только и чего только он не видит по своим камерам, но с прикрытым «хозяйством» я чувствую себя спокойнее что ли. Не на работе.
– Я думаю, что ты захочешь поработать теперь уже на себя. По крайней мере очень надеюсь, – щурится он в мониторы. – Ты же всё равно кроме как воевать и трахаться ничего не умеешь.
– Эв, – предупреждающе качаю я головой.
– Ещё скажи, что я не прав.
– Я скажу, что ты урод, каких поискать.
– Зато богатый урод. Очень богатый, – лыбится он и не пойму то ли в ответ на мою реплику, то ли в ответ на изображение с мониторов. – М-н-н… Какие у нас новенькие! Ну ты посмотри, разве она не чудо?
Он увеличивает во весь экран картинку с одной из камер. И личико юной блондинки с изумлённым, не замутнёнными разумом взглядом отображается на весь экран стоп-кадром. Исключительно привлекательной блондинки, но какой-то растерянной что ли.
– Как тебе? – запускает он «режим просмотра», и я вижу, что сейчас она не только собирает осколки разбитой, кажется, вазы, но и сетует какая она неловкая.
– Никак, – опираюсь я руками на стол, разглядывая девушку, что стоит рядом с блондинкой. И даже трясу головой, чтобы убедиться, что это просто искажение камеры. Что я видел это десятки, сотни раз – девушек похожих на Вики. Похожих на ту единственную, что была для меня важнее всех. Как это глупо: всё ещё надеяться встретить ту, что может её заменить, когда она умерла у меня на руках. Но эти фантомы, видения, призраки всё ещё преследуют.
– Тогда я иду первый? И эта дурочка чур моя.
– Не возражаю, – усмехаюсь я.
– А зря, – тыкает Эван по значкам камер, разглядывая лица новеньких девушек. А я с замиранием сердца слежу, чтобы он не задержался на той, что показалась мне похожей на Викторию. – Она с кастинга в фаворитках. На эту рассеянную уже есть заявка на «тройничок». Но мне жалко такую дуру сливать сразу. Из-за неё уже просмотры подскочили.
– Эв, я же сказал, что я в таком не участвую, – отбираю я у него мышь и открываю камеры с других комнат, где живут девушки, что прибыли на шоу не вчера.
– Ты участвуешь во всём, что я тебе скажу, – тоном, не терпящим возражений, сообщает он и тыкает пальцем в монитор. – Вот она. Забыл, как её зовут?
– Фэйт, – смотрю я на тщедушное создание, измученное анорексией. Хотя отдать должное шоу, здесь она хоть немного отъелась.
– Она выбывает сегодня, – тем временем «оглашает приговор» Эван.
– Она же всего две недели как приехала! – в сердцах вырывается у меня. С моих рук она хоть ест. И я хотел откормить её понадёжней.
– А зрители желают страстный красивый секс с этой «узницей концлагеря». И в соответствующем антураже, чтобы танец как в «Ночном портье».
– Уверен, что она умеет танцевать? – удивляюсь я.
– А это уже твоя забота, – смеётся он гаденько. – И я знаю, что ты не смотришь старые фильмы, но это классика. Да и что стоит бывшему стриптизёру научить девчонку танцевать?
– Ладно, я, конечно, не Нуриев, но пару па ей покажу, – втайне радуюсь я, что никакого секса на троих, которым Эван меня всё «пугает», и никакого жёсткого изнурительного траха, за который вчера нам столько заплатили.
И бедная девочка уползла еле живая. С ней, конечно, поработают психологи, врачи, шоу компенсирует деньгами её «неудобства». Только мне от этого не легче. И, наверно, никогда не понять почему примечание к договору эти дурёхи читают так невнимательно. Впрочем, хитрость агентов Эвана именно в том, что они умеют правильно расставлять акценты. «Только если вы сами согласитесь. Только, если скажите „да“», – мурлыкают они, уговаривая. И каждая думает, что её это точно не коснётся.
– Ну вот и славно, – встаёт Эван. – А пока ты приводишь себя в порядок, я пойду знакомиться с новенькими. Не возражаешь?
Он замирает передо мной глаза в глаза. Высокий, подтянутый, с густыми русыми волосами, едва пробившейся щетиной и искрящимся взглядом бирюзовых глаз.
И я невольно потираю небритый подбородок. Ведь словно в зеркало смотрюсь.
Да, нас разделяют целых тринадцать минут. Именно на столько Эван старше. И нас разделяет пропасть, где мой брат-близнец увеличил в несметное количество раз семейное состояние и создал это шоу, а я всего лишь убил десять невинных людей, лишился записи в отцовском завещании, любимой девушки, способности испытывать оргазм и надежд на будущее, и теперь живу по принципу «день прошёл и ладно». И да, я должен ему кучу бабла, которую обещал отдать любым способом, каким он скажет, и сдержать своё слово.
– Увидимся, – хмыкает он.
Но едва дверь за ним закрывается, вместо душа я склоняюсь над монитором и открываю файлы с личными делами.
Кто же она? Эта девушка, что показалась мне похожей на Вики.
«Имя на шоу: Ева, – читаю я. – Настоящее имя: Ева. Двадцать два года. Рост: 170 см. Цвет волос: русый. Цвет глаз: голубой. Вес: 51 кг. Девственница».
И там ещё куча всякой личной информации, что она заполнила в обязательной анкете. Но это роковое «девственница» и радует, и пугает меня одновременно. Радует, что Эв продержит её здесь не меньше пары месяцев, потому что совершеннолетние девственницы на нашем шоу редкость. А расстраивает, что ставки на неё будут расти с каждым днём. Хотя, может, я зря расстраиваюсь.
Возможно, она мне совершенно не понравится.
Глава 3. Ева
В большой гостиной, где нас собрали для первой встречи с Адамом, несмотря на солнечное утро, во всех люстрах горит свет.
– Вау! Как круто! Как дорого! Как красиво, – восхищаются на все голоса шестнадцать новых участниц.
Лорка предупреждала, что я могу попасть и в «большой» и в «малый» заезд. И у каждого есть свои преимущества. В большом легче затеряться и завести подруг. А это очень важно, особенно первое время. А в малом… да какая уже разница, что могло быть в нём, если я попала в большой.
Комната на четверых, но ванных две. Мою соседку по ванной зовут Кейт. И эта хрупкая блондинка уже расколотила флакон для жидкого мыла, набила синяк на руке об угол столешницы, перевернула вазу с цветами, которыми украсили наши комнаты в честь приезда и, судя по всему, имеет все шансы стать главным посмешищем шоу.
Двух других наших соседок своей наивностью она уже насмешила, когда восхищалась, что платья в её гардеробе подходящего ей размера.
И первое впечатление на Адама тоже, похоже, произвела.
Именно к ней он и подходит первой, чтобы отцепить подол платья, зацепившийся за каминную решётку.
– Адам! – восхищённо восклицает она.
– Кейт, – склоняется он к её руке. – Добро пожаловать!
И я прямо читаю на её застывшем, ошарашенном лице восторг, смешанный с благоговением: «Этот Бог знает моё имя!»
Остальных девушек он тоже обходит, каждую называя по имени. Каждой целует руку. Но я бы не стала делать ставку на его феноменальную память – всё же за ухом у него прикреплен почти незаметный наушник, а значит, ему, наверняка, подсказывают. Хотя, не спорю, это производит впечатление.
И я сначала ухожу в самый конец очереди из страждущих его любви претенденток. А когда он разворачивается ко мне, тянусь якобы убрать что-то с его волос, а сама снимаю его волшебный всезнающий аппаратик.
– Э-э-э, – задерживает он в своих красивых руках мою, потеряв связь и опешив от моей выходки.
