час пойдем гулять. А то у тебя скоро пролежни появятся.
— Господи помилуй, — раздраженно кряхтит бабушка. — Ты дашь мне нормально сдохнуть или нет? Сорок лет до завода пешком таскалась, думала, хоть перед смертью как следует отлежусь. Хер мне. Опять тащит гулять.
Давясь смехом от ее причитаний, я вытаскиваю из микроволновки разогретую тарелку с супом и иду с ней зал.
— Не дам я тебе нормально сдохнуть, и не мечтай, — говорю с фальшивой строгостью, опуская ее на журнальный столик. — Ешь давай. Сейчас хлеб принесу.
— Дура ты какая-то, ей-богу, — фыркает баба Лида, поправляя узловатыми пальцами старую вязаную кофту. — Тебе на кой такая старая кляча, как я? Скорее сдохну — скорее тебе квартира достанется. Сможешь хоть зимой все окна нараспашку держать и парней по ночам таскать.
— Ешь уже! — рявкаю я. Терпеть не могу эти ее разговоры о скорой смерти. Баба Лида — самый близкий мне человек. Даже думать не хочу, чтобы когда-нибудь ее не станет.
— А чего это ты торопишь так меня? — ехидничает она, берясь за ложку. В выцветших глазах вспыхивает почти детское веселье: — Мышьяку, что ли, в суп бухнула?
И зачерпнув суп, хихикает над своей шуткой, старая корова.
— Неудивительно, что дед Казим от тебя ушел, — саркастично замечаю я, ища глазами пульт от телевизора. — Нормальный человек тебя не вынесет.
— Да и шел бы он на хер, твой дед, — хмыкает бабушка. — Пользы от него как от козла молока. Только слышно было: дай да дай. То в трусы дай залезть, то на бутылку.
— Ничего знать не хочу о твоих трусах, — брезгливо морщусь я, переключая новостной канал, который она смотрит сутками, на какой-то сериал. — Я пойду к себе, отдохну немного после тренировки. Кричи, если что-то нужно.
— Опять, небось, собралась куда-нибудь на ночь глядя? — моментально реагирует баба Лида.
— С Ингой вечером танцевать пойдем.
— Опять жопами, значит, крутить? Эта-то понятно, чего шастает — на рожу страшная, как вся моя жизнь, а замуж выходить как-то нужно. А ты чего с ней? Ухажеров тебе разве мало? Внешностью-то ты в мать пошла. Та хоть и блядина последняя была, но на морду еще какая симпатичная.
— Я иду танцевать, потому что люблю танцевать, — терпеливо поясняю я, привыкшая к бабушкиным выпадам в адрес матери. — Я вот, кстати, думаю: может правда перестать тебя кормить? А то ты, когда ешь, еще больше разговариваешь.
— Жука этого хрюкающего с собой забери, — ворчливо несется мне в спину. — Лучше б свинью завела — проку и то было бы больше. Шерсти столько по полу не валялось, и сала бы к зиме наделали.
— Что-то народа совсем нет, — разочарованно тянет Инга, крутя головой по сторонам. — Выходной вроде. Где-то туса поинтереснее, что ли, есть?
— Да и слава богу, что не битком, — парирую я, всасывая сладковатое алкогольное пойло через трубочку. Местный бармен — старый знакомый, который при встрече всегда балует нас халявными коктейлями. — На танцполе не придется со всякими быками толкаться.
Инга умоляюще кривится.
— Может, все-таки «Джайв» проверим?
Баба Лида как всегда права. Вечно она себе парня выискивает. Познакомится с каким-нибудь полупьяным придурком, неделю с ним потрется и, разочарованная, отправляется в очередные активные поиски.
— В «Джайв» я точно пас. — Поставив бокал на барную стойку, я спрыгиваю с табурета и киваю в сторону танцпола. — Давай часок здесь побудем и по домам. Мне завтра Тотошку еще к ветеринару вести.
— Опять сожрал что-то?
— Прививка плановая. Народ, кстати, прибывает, — я киваю на вход, где появилась компания из четырех парней. — Так что, считай, твой вечер спасен.
— Ладно, — великодушно соглашается Инга, спрыгивая за мной следом и на ходу поправляя декольте кружевной майки. — Побудем еще чуть-чуть. Но если будет тухляк — я поеду в «Джайв».
Будет тухляк или нет, зависит от того, удастся ли ей с кем-нибудь познакомиться. Не знаю, почему ей так не везет. Инга вовсе она не страшная, что бы баба Лида не говорила: фигура отличная, волосы красивые. Может нос немного большеват, но всем же такие сплюснутые пятачки, как у Тотошки, иметь. У меня, кстати, нос тоже не маленький, но это никого не смущает. Парня себе выискивает Инга, а знакомятся вечно со мной. Сколько,оказывается, на свете мазохистов. Взять хотя бы того дурика из фитнес-клуба: я его в дебилизме заподозрила и факами на прощанье помахала, а с него как с гуся вода. Имя, говорит, свое скажи. Дурик и есть.
Танцевать мы встаем поближе к столу, где размещается та компания. Мне-то плевать, где плясать — это все ради Инги. Она же себе еще не абы кого, а побогаче хочет найти. Мечта у нее такая — замуж нормально выйти. Ей с домашними конечно не повезло: мать с бывшим зэком живет, который ее время от времени поколачивает. Инге тоже пару раз прилетало, пока она его сковородкой как следует не огрела.
Вот она и ищет способы поскорее из дома смыться — чтобы всего этого не видеть. На Ленку, нашу подругу,насмотрелась. Она на первом курсе универа познакомилась с мужиком, который крутым столичным бизнесменом оказался. Тот чуть ли не с первого взгляда в нее влюбился и с собой увез. Живет теперь Ленка в центре Москвы и фотки красивые в соцсети выкладывает. Только мужик этот женат, похоже, потому что живет она на съемной квартире уже второй год и замуж он ее все никак не зовет. Я спросила как-то напрямую: мол, женатик он, что ли? Ленка обиделась и трубку повесила. С тех пор я не интересовалась.
Это я к тому, что Инга тоже так хочет. Чтобы любовь с первого взгляда случилась, и прекрасный богатый принц за раз лишил ее всех проблем. Еще меня подбивает: мол, давай вместе знакомиться. Одновременно замуж выйдем и будем с колясочками по парку гулять.
А какая мне колясочка? Я хочу высшее образование до ума довести и приют для собак открыть. У меня, как Тотошка появился, я так животными прониклась. Как увижу бездомного щенка — сразу слезы на глаза наворачиваются. Каждому хочется помочь. Если бы не баба Лида, я бы точно нашу квартиру
