мы.
– Здесь я повешу зеркало с подсветкой, тут будут полочки, там штанги для плечиков…
– А это что?
Я замечаю, что из порвавшейся коробки высыпались фотографии. И на одной из них очень знакомое лицо.
Подняв фото, я вглядываюсь в молодую задорную улыбку. Волосы торчком, футболка с черепом и…
– Джинсы с низкой талией! – смеюсь я. – Никогда бы не подумала, что Максим такие носил.
– Макс всегда был модный парень, – замечает Катя.
– Можно я возьму эту фотку? – спрашиваю я Аню. – Буду над ним прикалываться.
– Да забирай. У меня тут этого добра…
Катя рассеянно поднимает какую-то фотографию. Быстро кладет обратно, украдкой взглянув на меня. И нетерпеливо произносит:
– Пойдемте к гостям.
Это как-то странно… Я присаживаюсь на корточки и беру ту самую фотку. На ней Максим. Обнимает какую-то девушку. Они сидят на подоконнике и смеются. Он такой юный… совсем мальчишка. И явно влюбленный.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Диана, – нехотя отвечает Катя.
– Диана… – повторяю я.
Чувствуя, как сердце царапает когтистая лапа ревности. Он так на нее смотрит…
– Макс тебе о ней не рассказывал? – спрашивает Аня.
– А должен был?
Вообще-то, рассказывал. Но мне интересно, что расскажет Аня.
– Ну как же, первая любовь. Такая сильная, что он чуть из окна не вышел, когда она уехала.
– Что?
Я понятия не имела, что у моего мужа когда-то были суицидальные мысли. И такие сильные чувства…
– Она невероятная красавица, – продолжает Аня. – Я от зависти умирала. Фигура – отпад. Длинные темные волосы. Черные глаза. Губы, как у Анджелины Джоли.
– Они же, вроде, недолго встречались, – вставляю я.
– Ага, – кивает Катя.
– Ничего себе, недолго! – возмущается Аня. – Они, конечно, сто раз расставались. И сто раз сходились снова. Скандалы, битье посуды… Страсть была нереальная. Через год после института решили пожениться. А она сбежала с другим.
Я молчу. Версия Ани, действительно, отличается от того, что мне рассказывал Максим…
– Он долго не мог в себя прийти. Сначала вообще девушек избегал. Потом, наоборот, пустился во все тяжкие. А потом появилась ты.
– Таким счастливым, как с тобой, я его никогда не видела, – вставляет Катя.
А Аня смотрит на меня и выдает:
– Слушай, а ты ведь на нее похожа. На Диану. Ну, то есть… тот же типаж.
Да, я тоже брюнетка. И когда мы познакомились, у меня были длинные волосы. Сейчас, правда, я их обрезала.
Но…
Я что, замена?
Копия той, кого Максим так сильно любил?
Глава 4
Максим
– Котенок, ты чего? Устала?
Мы едем домой.
Я вижу, что Вероничка какая-то смурная. Сидит на переднем сиденье, съежившись и нахохлившись, как замерзший воробушек.
И вдруг задает сакраментальный женский вопрос:
– Ты меня любишь?
Блин. Началось.
Я что, где-то накосячил?
– Конечно, люблю. Как будто ты не знаешь!
– Не знаю. Я совсем тебя не знаю…
Ну точно. Классический случай. Разговоры о чувствах, философские вопросы… Я, как любой мужик, с трудом переношу подобные беседы.
Все же нормально было! И вот, пожалуйста. До дома часа полтора ехать…
Ладно. Поговорим.
Вообще, мою жену редко переклинивает. Она у меня умница. Абсолютно адекватная. Обычно. Но и у нее бывает…
Надо быть терпеливым. Тем более, сейчас. Может, она уже беременна? Отсюда и необъяснимые перепады настроения. Да наверняка!
Следующий вопрос убеждает меня, что с моей Вероничкой что-то не так.
– Если я перекрашусь в блондинку, ты перестанешь меня любить?
– Да хоть в зеленый красся. Можешь, кстати, налысо побриться, если жаждешь кардинальных перемен. И все равно останешься самой красивой и самой любимой.
Ника молчит. Даже не улыбается. А потом вдруг выпаливает:
– Ты не говорил мне, что собирался жениться на Диане.
Черт.
Откуда это вылезло?
Анька наплела. Ну да, больше некому. Ей же всегда неймется… Коза болтливая!
– Это было помутнение рассудка, – спокойно отвечаю я. – Если бы тот брак состоялся, я стал бы самым несчастным человеком на свете.
– Почему?
– Потому что я тогда был молодым дебилом. Которым управлял тестостерон.
– А не чувства?
– Да какие в жопу чувства! Это было что-то вроде детской ветрянки. Которой нужно было переболеть.
– Долго же длилась твоя ветрянка…
– Да все никак не мог вылечиться. Прилипчивая оказалась, зараза.
Ника молчит.
А я понимаю, что молчать не должен. Нужно что-то говорить. Убеждать ее. Но я не знаю, какие слова ее убедят. А какие могут случайно ранить.
Диана…
Да я давно ее забыл! И вспоминать не хочу. Ни ее, ни тот безумный период. Когда меня мотало на эмоциональных качелях, а я думал, что это и есть любовь.
Это была болезнь. А Диана была той еще истеричкой.
Какое счастье, что она тогда свалила!
– Аня сказала, что ты чуть с собой не покончил, когда она уехала.
– Что?! Полная хрень. Не было такого. Это Анька тогда вбила себе в голову, что мне плохо и меня надо спасать.
– А тебе не было плохо?
– Ну да, я пострадал какое-то время. А потом как будто проснулся. И понял, что жизнь прекрасна – без нее. У тебя же тоже была первая любовь?
Я пытаюсь перевести разговор.
– Была.
– Виталик со старшего курса, – вспоминаю я.
Ника мне когда-то рассказывала. У нас с ней был откровенный разговор о бывших.
– Ой, не напоминай! Я тогда такая дурочка была!
– Вот! Все мы были дурачками в двадцать лет. Но, к счастью, с тех пор поумнели. Я же не обижаюсь на тебя за Виталика. Или надо?
