ели. Уничтожают еду со скоростью света, с таким вселенским голодом. Жуют быстро, вилки падают, помогают себе руками. И еще такое чувство… они боятся, что у них отберут…
Попадись мне Лиза с Артуром, не уверен, что не прибил бы. Как так можно?! Они вообще люди?! Своих детей обречь на такое?!
- Так вкусно! Почти как варенички мамы! – Коля запихивает сразу два вареника в рот.
- А супчик… ммм, - Катя отставляет в сторону ложку и пьет прямо из тарелки.
- Вы давно ели?
- Вчера на заднем дворе кафе мы нашли гамбургер, целый! А еще там была картошечка! Так что я не сильно голоден. А вот Катя проголодалась. Пришлось в магазине булочку для нее одолжить, - выдает Коля с набитым ртом.
У меня волосы на голове шевелятся. Мне все равно, кто его родители. Уже не важно. Я это так не оставлю!
- Вы помните свою маму? – спрашиваю, когда они расправляются со всем, что принесла официантка.
Не хочется бередить их раны. Но я должен узнать инфу. Обозначить для себя дальнейший план действий.
- Конечно, помним, - отвечают хором. Смотрят на меня как на дурака.
- Как вы собирались ее искать? Есть зацепки?
- Мы хотели найти папу. А он бы уже нашел нашу маму, - отвечает Коля.
Ноль конкретики.
- Как?
- Мы знаем адрес, где он когда-то жил в этом городе, - Катя сыто улыбается. - А еще ну нас есть его фотография! – с любовью гладит кулон.
Вот тут ты малышка ошибаешься. От меня на старом фото мало что осталось. Узнать меня по нему нереально. Пластика, да и возраст изменили меня. Но, увы, я не их отец.
Ловлю себя, что эта мысль, ядовитой иглой пронзает сердце.
Но что было на уме у Лизы, когда она давала ребенку кулон, и плела всякие небылицы? Зачем хранить вещь, подаренную бывшим, об которого она вытерла ноги? Бред.
- Какой адрес? – выпиваю залпом вторую чашку кофе.
Они отвечают снова хором, без запинки. Явно выучили назубок.
Снова вскрывают наглухо закрытые двери прошлого. То, что давно заросло паутиной, и куда я себе не позволял заходить.
Это мой старый адрес. Моя конура. Где все начиналось с Лизой.
Волей судьбы я снова живу в городе, в котором очень недолго, но единственный раз в жизни был по-настоящему счастлив. Тут у нас с Лизой все закрутилось. Тут я познал горечь предательства. И даже спустя столько лет, оно горчит на языке. Ничего не забыто. Увы…
- Откуда вы его знаете?
- Мама рассказывала.
- Как вы оказались в интернате? – задаю самый сложный вопрос. Но я должен хоть что-то понять. Найти хоть какое-то объяснение всему происходящему.
- Нас туда отправил злой дядька. Сказал, что мы больше не нужны маме! – тут же начинает плакать Катя, а Коля мгновенно реагирует, обнимает и пытается успокоить сестру.
- Но мы не верим, - серьезно добавляет мальчуган.
Дальше расспрашивать язык не поворачивается. И так тошно от всего услышанного. Корю себя, что расстроил детей. Прошелся своими расспросами по их душевным ранам.
- Ладно, давайте прокатимся. Немного прикупим вам чего-то классного, - выдавливаю из себя улыбку. Пытаюсь разрядить обстановку.
- Вы лучше нам с поисками помогите. А вещи, они не заменят главного – родителей, - выдает Коля и насквозь пронзает меня своими глазищами.
- С этим вопросом тоже разберемся, - приклеиваю улыбку к лицу.
Нельзя показывать, как он мне душу вывернул наизнанку. Как разрастается злость на Лизу с Артуром. Разбежались, не сложилось, всякое бывает, но детей в интернат?! Нееет! Я этого так не оставлю!
Кидаю несколько купюр на стол.
- Да? – Катя смотрит на меня с надеждой.
Наверное, за всю жизнь я не испытывал столько эмоций, как за вот этот час рядом с ними.
- Конечно, - подмигиваю. – А теперь погнали. Держитесь крепче!
- Что? – непонимающе смотрят на меня.
- Прокатимся, - Накидываю на малышню свой пиджак и подхватываю их на руки.
Нельзя допустить, чтоб они опять замерзли. Потому со всех ног припускаю к своей машине.
- Ааа, прикольно! – их смех, как бальзам на душу.
Хочется, чтобы они всегда так улыбались и больше никогда не видеть, этой дикой, недетской боли в их глазах.
Хотя я, честно говоря, сам не представляю, что делать дальше.
К такому повороту судьбы я точно не был готов. Тем более, когда у самого в жизни тот еще кавардак происходит.
- Ого, какая машина! – Катя присвистывает, когда опускаю их на землю около своей тачки.
- Запрыгивайте внутрь, - открываю заднюю дверь.
- Нет! – вдруг меняется в лице мальчуган. Загораживает собой сестру. – Мы не вернемся в интернат. Вы же туда нас везете? – за показной храбростью прячет дикий страх.
- Нас там обижали и не любили, - всхлипывает Катя из-за его плеча.
- Мы не едем в интернат, - грудину сдавливает железными обручами. Невозможно дышать. Сколько они уже пережили за свой короткий век?
- Точно? – смотрят на меня подозрительно.
- Точно, - киваю.
Только что мне с ними реально делать? Пока идей ноль. Эмоции с головой накрыли. Не помню, когда со мной такое было. Мои извечные подруги – это безнадега, одиночество и пустота. К ним я привык, сросся.
Надо будет пробить по-тихому, что там в интернате. И при каких обстоятельствах Катя с Колей туда попали.
- Смотрите, мы вам верим, - заявляет Николай, хмурит белесые брови.
Запрыгиваю за руль. Сердце не унимается, аж в горле отдает.
- Сколько вам лет? – смотрю на них через зеркало.
- Десять, - снова хором.
