беременных, когда они узнали о диагнозе. Примерно 40 % будущих мам имели риски на скринингах и даже знали о диагнозе, но все равно решили рожать, у 40 % были нормальные и УЗИ, и скрининги, а 20 % опрошенных, вообще, не делали никаких исследований.
В интернете я нашла несколько ложноположительных результатов неинвазивных тестов, но ни одного ложноотрицательного, что давало крохотную, но надежду.
Каким родится мой ребенок — беспокоило меня больше, чем развод. За него мне просто было некогда переживать. Я приняла это как данность, стараясь не впускать в сердце обиду, что в самый сложный момент осталась одна. Мама еще какое-то время ворчала, пытаясь наставить на путь истинный, но я ее почти не слушала. Нужно было закончить университет и решить, как жить дальше. Вероятность того, что не смогу работать, была достаточно высока.
Никто из моих знакомых не знал о патологии. Не хотела выслушивать чужие мнения, которые явно были бы не в мою поддержку. Поэтому со всеми своими страхами и проблемами приходилось бороться самой. И когда было совсем невмоготу, я гладила свой живот и жаловалась только своей крохе. Наревевшись, засыпала, а утром было намного легче.
Трудно передать словами, как далась мне беременность. Даже со стороны врачей не было моральной помощи. На повторном скрининге меня отругали, что я не пошла делать амниоцентез, сообщив, что неинвазивные тесты — полная ерунда и ложноотрицательных результатов достаточно много. На этом осмотре носовая полость была совсем немного меньше нормы, но риск патологии оставался.
* * *
Услышав крик своей малышки, моим первым вопросом, был: «Есть ли у нее нос?»
Нос был.
«Конечно, есть. Куда бы он делся?» — услышала я ответ и разрыдалась, выплескивая со слезами весь страх, который пережила за последние несколько месяцев. У меня случилась настоящая истерика, и пришлось ставить успокоительное. Девочка родилась абсолютно здоровой. Я никак не могла поверить в это, но на всех осмотрах никаких отклонений не было выявлено.
Дарина — буквально означает «подаренная». Да, я считала, что это подарок небес. Чудо. Другого объяснения у меня не было, хотя мама и говорила, что это обычная медицинская ошибка, и, слава богу, что врачи ошиблись.
Ни Косте, ни Анне Захаровне я ничего не сказала. Благодаря бывшей свекрови, я знала, что Костя уже женился, и его жена сразу же забеременела, она тоже должна была вскоре родить. Получалось, что мы с Дариной там точно не нужны.
Мама сильно переживала, что я повторю ее судьбу и проживу одна. На мужчин заглядываться было некогда — из декрета я вышла рано. Работа отнимала много времени, а все остальное я посвящала дочери.
Дарине было два года, когда я познакомилась с Сергеем. Я тащила четыре пачки тетрадей на проверку. В школе задерживаться не хотелось — спешила к дочке, которая была под присмотром бабушки. Мы решили, что из нас двоих дома будет сидеть мама.
— Позвольте, помогу, — услышала позади себя, когда пыталась в одной руке удержать сумку и два пакета с тетрадями, а второй открыть дверь.
— Благодарю, — ответила на автомате, даже не посмотрев в сторону говорившего.
Мужчина открыл дверь и пропустил меня вперед. Мне пришлось с ним подниматься на свой этаж (мужчина поехал выше), но вот посмотреть на него, даже не посмотрела.
Его я узнала по голосу. Слух у меня музыкальный, да и слуховая память хорошая. Так мы и познакомились. Сергей первый раз приезжал навестить коллегу, который жил в нашем подъезде, а потом приехал из-за меня.
Через год мы поженились. Сережа любил Дарину как родную, хотя в ее свидетельстве о рождении был записан бывший муж. Совместных детей у нас с Сергеем не было. Пережить еще раз подобное, я бы, наверное, не смогла. Да и страх, что патология повторится, никуда не делся. Поэтому рисковать не стала, а Сережа не настаивал, что ему нужен ребенок. Он очень любил Даринку.
Я сама души не чаяла в своей дочери. Вспоминая, сколько я пережила, до сих пор не верила, что весь этот кошмар закончился.
* * *
Появление Кости выбило твердую почву из-под ног. Не думаю, что он будет на чем-то настаивать, но вероятность повторной встречи нервировала. А она, к сожалению, неизбежна.
— Ты какая-то не такая, — замечает Сергей, когда я в очередной раз прослушала, о чем он говорит.
— Извини, устала, — вздыхаю.
— Полина, ты совсем не отдыхаешь. Может, съездим на пару дней куда-нибудь?
— Сережа, о чем ты говоришь? Еще не конец четверти. Какие пару дней?
— Обыкновенные. Выходные.
— Нет, Сереж. У меня административные контрольные и куча отчетов на носу, — устало тру лоб, стараясь отогнать непрошенные мысли.
— Полина, так тебя надолго не хватит. Ты убьешь себя работой.
— Работа здесь ни при чем, — отвечаю рассеянно.
— Тогда что «при чем»?
Смотрю на мужа. Такой сумасшедшей любви, какой была с Костей, у нас с ним не было. Было тихо, спокойно, надежно. Я знала, что могу доверять ему свои проблемы. Сережа, если ничем не мог помочь, просто поддерживал, и эта поддержка была для меня важнее всего.
— Сегодня в школу приходил Лебедев, — признаюсь, глубоко вздохнув.
Сергей смотрит, явно не понимая, о ком идет речь: я довольно часто рассказывала ему про своих учеников и их родителей.
— Отец Дары, — добавляю шепотом.
— Что ему было нужно? — вскидывает брови муж.
— Классный руководитель попросила провести беседу с родителями. Костин сын учится с Дариной в одном классе.
— О, как?! Он знает про Дарину?
— Теперь знает. В смысле, Костя знает.
— И правильно сделала, что рассказала, — произносит муж.
— Нет. Я бы никогда ему не сказала. Даринка забежала в кабинет на перемене, и он сам догадался.
— Может, это и к лучшему. Дарина уже взрослая девочка, она должна знать правду. Уверен, что она поймет.
Я знала, что, когда Дарина подрастет, то начнет задавать вопросы, и мне придется объяснить ей, почему в ее свидетельстве о рождении, в графе отец, записано другое имя. Но я не хотела, чтобы дочь видела Костю.
— Сережа, я не хочу, чтобы Дарина о нем знала, — качаю головой. — Он сам отказался от нее и не имеет никакого права даже смотреть в ее сторону! — выплескиваю то, что кипело во мне целый день.
— Полина, в тебе сейчас говорит обида, — муж мягко обнимает меня за плечи.
— Да, Сережа, я до сих пор его не простила, и никогда не прощу! И я рада, что он ушел, — высказываю на эмоциях. У меня внутри бушует такой ураган чувств, но радости там точно нет.
Я ни капли
