до ее прелестной груди с пока еще расслабленными сосками.
– Какое возбуждающее видение. Твое тело еще красивее, чем я представлял.
– Мне чувствовать себя польщенной? – произнесла Синди, отворачиваясь от меня. Мне это не понравилось, но я просто не мог не начать целовать открывшийся участок ее шеи.
– Разве ты не хочешь слышать, что желанна? – прошептал я ей в шею, наслаждаясь ее близостью.
– Только не от тебя, – возмущенно сказала девушка. Я оторвался от своего занятия, чтобы взглянуть ей в глаза. Схватив за подбородок, повернул ее голову в свою сторону и спросил:
– Все еще думаешь о Джоше? Даже после того, что он сделал? – Я не мог понять эту девчонку.
– Он был в отчаянии, – сказала Синди. – Ему нужны были деньги. Тебе не понять, каково это – нуждаться в чем-то. У тебя всегда было все, чего бы ты ни возжелал.
– Все, кроме тебя, – с непонятно откуда взявшейся горечью произнес я.
– Так вот в чем дело? Что ж, ты заставил и меня подчиниться твоему глупому капризу и выйти за тебя замуж. Разве этого не достаточно?
– Достаточно? Нет, не думаю. – Меня очень отвлекала ее вздымающаяся грудь. Наклонив голову, я хотел лизнуть ее сосок, но Синди, неожиданно оттолкнув меня, спрыгнула с кровати.
Она попыталась сбежать, но я был куда проворнее, поймав ее на полпути к двери. Перехватив сопротивляющееся тельце своей жены, я взвалил ее на плечи и направился обратно к кровати. За всем этим Синди, должно быть, совсем забыла, что одета лишь в крохотные трусики, но я-то не только видел ее прекрасное тело, но и чувствовал его прижатым к своему. Попка девушки находилась прямо перед моими глазами, и я просто не смог отказать себе в удовольствии и погладил ее по ягодице.
Синди возмущенно вскрикнула и снова попыталась вырваться. Пару раз смачно шлепнув ее по попке, я совсем не ласково швырнул девушку на постель. Кажется, эта девчонка действительно не собиралась сдаваться, вынуждая меня применять силу. Я надеялся, что Синди окажется умнее и не будет сопротивляться, но эта глупая девчонка была слишком упряма, чтобы просто расслабиться и попытаться получить удовольствие от происходящего. Что ж, она сама напросилась! Думаю, до сих пор я был достаточно с ней терпелив.
Теперь пришло время все сделать по-моему.
Бросив на постель, Брайан придавил меня своим телом к кровати. Почувствовав электрический импульс в том месте, где мы соприкоснулись нашей обнаженной кожей, я на секунду перестала вырываться. Я прошлась взглядом по его обнаженной мускулистой груди, которая часто вздымалась из-за его учащенного дыхания. Переведя взгляд на его лицо, я почувствовала себя околдованной им. Свет от ночника на тумбочке у изголовья кровати мерцал в его волосах цвета бронзы. Торс, будто вылепленный из мрамора руками скульптора, так и просился, чтобы его запечатлели на холсте, и я хотела бы быть именно тем художником, который это сделает. О нет, почему именно сейчас, после четырехмесячного перерыва, на меня снизошло вдохновение рисовать? Я почувствовала знакомое покалывание в кончиках пальцев от нестерпимого желания взять в руки кисть и начать рисовать его. Боже, что со мной не так? Вместо того чтобы свалиться в обморок от страха перед тем, что собирается сделать со мной мой обнаженный… Брайан, я мечтаю о том, чтобы запечатлеть его в этом действии. Но, переведя взгляд на его лицо, я мгновенно забыла о холсте и красках. Там читалась внутренняя борьба: губы сжаты в жесткую линию, в глазах горел ничем не прикрытый голод. И, хотя я не совсем понимала, чем он вызван, одно я знала точно – сегодня ночью пощады не будет и Брайан Бейкер ни за что не остановится.
Она смотрела мне в глаза взглядом, в котором читался страх, а также осознание того, что сопротивление бесполезно. Я не понимал, почему Синди, черт возьми, до сих пор противится тому, что должно было произойти между нами. Я не был с ней груб, хоть мне и стоило огромного труда сдерживать себя. Но ее попытка убежать реально меня взбесила! Ни одна женщина до сих пор не пыталась выбраться из моей постели, они все без исключения пытались в нее забраться. А Синди пока еще не женщина, но как только она ею станет – не без моей помощи, конечно, – она больше не будет пытаться сбежать оттуда. Чуть раньше в глубине души я еще питал слабую надежду, что она добровольно отдастся мне. Но надежда растаяла, как сон, когда Синди захотела сбежать от меня. Я с яростью взглянул на девушку, а затем намеренно грубым движением заломил ей руки над головой. Когда я оглядывал Синди, стыдливый румянец выступил на ее щеках, заставляя меня возбудиться еще больше. Черт, почему, что бы она ни делала, это заставляет меня становиться твердым? Перехватив ее запястья одной рукой, я прошелся свободной ладонью по телу девушки, но стоило мне коснуться нежной груди, как все ее тело напряглось и сжалось, отвергая мои прикосновения… Я подумал было вновь попытаться уговорить ее, но затем с презрением отверг эту мысль. Ведь утром она не желала целовать меня у алтаря, а теперь явно не испытывала никакого желания ответить на мои ласки. Я наклонил голову и взял в рот ее сосок, после чего Синди забрыкалась подо мной, пытаясь сбросить. При этом ее бедра взметнулись вверх, вжимаясь в мою и так возбужденную плоть. Выпустив из плена руки девушки, я обхватил ее бедра, прижимая ее попку к кровати и шипя сквозь зубы от остроты ощущений. Я пытался изо всех сил не потерять над собой контроль. Воспользовавшись тем, что ее руки освободились, Синди принялась изо всех сил колотить меня по плечам.
– Синди, перестань сопротивляться, – резко бросил я. – Не заставляй меня применять силу! Тебе это не понравится!
– Катись к черту! – она снова попыталась меня ударить, на этот раз по лицу, но я, перехватив это движение, ловко дотянулся до своего галстука, небрежно брошенного на прикроватную тумбочку.
– Отлично, ты сама не захотела по-хорошему, помни об этом, – хладнокровно обвязывая галстук вокруг запястий девушки, отметил я.
– Пожалуйста, не надо! – умоляла она, силясь распутать путы, с помощью которых я в один миг привязал ее к изголовью кровати, лишив всякой воли и возможности к сопротивлению.
Наклонившись к прекрасному лицу, я впился в ее рот жаждущим и далеко не нежным поцелуем, показывая Синди, что, как бы ни противилась, она будет принадлежать мне всеми возможными способами и постель – это
