бы не хотела. Ахмедов наш любимый мне очень тонко намекнул, что всегда можно найти чемпионке другого тренера, а тренеру можно и перекрыть кислород, если он слишком строптив. Иногда хорошо, когда большой начальник функционер, а не бабник, если честно.
Михаил улыбнулся. Немного грустно. Железная Вика красива, и он знал, что тонкие намеки и прямые предложения с интонацией требования ответить правильно на ухаживания "ах, какого уважаемого человека" ей поступают регулярно. Быть женщиной не так просто, а красивой и целеустремленной и подавно.
— Вот это ему и скажи. Пусть мальчик понимает, с чем ты имеешь дело тогда, когда одна идешь в высокие кабинеты. И про бабников тоже расскажи. Пусть он знает, Стальная Кнопка. Он мужчина. Ему нужно знать и о таких угрозах, которые ты отражаешь.
Домбровская грустно усмехается:
– “Постельный хореограф”. Знаешь, что его так называют в прессе и на форумах? Талантливого и заботливого мужчину, преданного. И им не стыдно. Я опять люблю не того, Мишка, вот только теперь уже я могу разрушить чужую жизнь.
Откровений для Григорьева было, пожалуй, даже многовато на этот вечер, но, в конце концов, и это тоже дорога к сближению. Вот так вот слушать о маленьких и больших слабостях человека, с которым ты хлебаешь из одного котла полной ложкой. И амброзию, и помои.
О том, что коллега, начальница и, что уж там, подруга, она-то ему точно подруга, он ей, может, и не друг, но это ладно, наконец-то упокоилась под крылом молодого дарования их команды Михаил понял очень быстро. Когда женщина перестает прятать красные от слез и бессонницы глаза и умиротворяется, трудно не обнаружить источник умиротворения, тем более, когда он совсем рядом. Не сказать, чтобы ему полегчало от этого открытия, но лучше так, чем ждать нервного срыва. Они пока неплохо сосуществуют: и эти вдвоем, и весь их коллектив. Так что оно и пусть.
Ответить мужчина ничего не успел. Распахнулась дверь и в нее ворвался взъерошенный как черный вороненок после купания в луже Ландау. В руках пакет и три чашки кофе. Заботливый. И не только по отношению к Вике. Он просто умел видеть и помнить, кто в чем нуждается и давать это, недостающее, в жизнь людей. Даже в мелочах. Вот как этот кофе и пакет с едой. Ведь они устали, они не ели. Но кому пришло в голову вспомнить об этом? Не Домбровской, само собой, она жить-то забывает регулярно, не Григорьеву. Только Илья не забывал про простые земные мелочи.
— Я хочу понять, что это сегодня было. Чему мы обязаны такой немотивированной щедрости с твоей стороны? И вообще нахуа это нужно? — все эти слова постановщик программ произнес, садясь на стул и вытягивая ноги под стол старшего тренера, так, что его ботинки соприкоснулись с ее сапогами.
Женщина опустила глаза в стол и начала говорить:
— По сути выбора у нас нет, что б мы сейчас не решили и не говорили. Мы все равно будем ее забирать к себе. Ахмедов, напоминаю, наш хозяин, бог и господин этого отделения и всей школы, для самых забывчивых. Так вот уважаемый человек Карен Магометович Ахмедов весьма ясно дал понять, что возможности отказаться от такого щедрого и судьбоносного предложения у нас не будет. Сегодня я позвала вас посмотреть на материал, с которым мы в любом случае обязаны будем работать. Так что — эмоции в сторону. Жаловаться можно дома, женам или собутыльникам, если найдете время на запой. Здесь будем просто работать дальше.
— Ты лучший тренер России! Тебе что льда в этой стране не найдется помимо этого? — вспылил Ландау.
— Илюх, не шуми! — одернул его Григорьев.
— Илюш, ты знаешь, где я начинала работать в России? — Домбровская прямо смотрела в глаза своему хореографу. Ландау только кивнул, — Да, Илюшенька, теперь это знают все. Никто не знает, почему, вернувшись с ощутимым опытом тренерской работы из Штатов, где у меня были весьма неплохие на тот момент ученики, я не смогла найти свободную вакансию нигде, кроме как на том занюханном катке в торговом центре. Вспомнила свои 18 — и по новой!
Нет, не так. Все, кому надо, знают. И если их правильно попросят, вспомнят. У нас очень узкий круг и тесная тусовка. И здесь не прощают. Сил второй раз рвать жилы у меня уже нет. Да и уроки я усваиваю хорошо.
Мы ее забираем. Миш, подготовь выкладки по своей работе, по контенту в короткой и произвольной. Менять ничего не будем принципиально, но облегчать набор пока необходимо. Она не вывезет на больной спине ничего серьезного. Илюш, нам надо будет посмотреть обе программы, можно ли сделать их удобнее для нее без потери качества. Но это уже дома. Я зверски устала.
В темноте трое вышли из дверей ледового спорткомплекса и разъехались по домам. Виктория в качестве пассажирки уносилась в машине Ландау. Собственная осталась ждать хозяйку на стоянке “Сапфирового”.
Ночь лениво слизывала последние минуты первого часа нового дня.
А ты уйди, тебе нельзя тут быть, живой душе, средь мертвых!
За любой бедой и любой проблемой рано или поздно можно разглядеть кого-то конкретного, с именем, фамилией и уникальными фактами биографии. Если долго и пристально всматриваться. Вика еще в девяностых решила, что искать конкретного виновника, если это не ты сам — дело неблагодарное. Проще читать любые неудачи стечением обстоятельств и собственной неподготовленностью и предусмотрительностью. Даже тот взрыв, даже те летящие осколки, которые разделили ее жизнь на до знания о смерти и после. Даже это удобнее было списать на собственную ответственность, чем на дебила, затащившего в их многоквартирную техасскую халупу газовый баллон.
С того знакомства с умиранием и готовности к нему и начался по-настоящему новый этап в жизни Домбровской. Она перешла из состояния фигуристка в состояние тренер. Так с с19 и до 43 лет в нем и пребывает. Не глядя, кто стоит за всеми ее трудностями, хотя тут и глядеть не нужно. Просто бессмысленно. Ничего не изменишь. И фигуристам будут нашептывать, и палки в колеса по возможности вставлять. Такой уж мир вокруг нее. Именно в нем она придумала прожить свою жизнь.
Жить всего лишь желательно с осторожностью, минимально обременяя тех, кому случайно довелось оказаться на одной тобой дороге и кто не планирует длить совместный путь. Это общий принцип. Людей нужно беречь от своих травм и болей. Получается не всегда. Это угнетает. Удивительно, но есть те, кто принимают и делят ее
