Снег кружится, летает, летает,
И позёмкою клубя…
Внезапно я услышала чей-то голос:
— А вы неплохо поёте!
Чуть не поперхнувшись от неожиданности, я, по-прежнему лёжа на тропинке, повернула голову.
— Это вы?! — растерялась я, увидев нашу постоянную покупательницу, которую в мыслях называла директрисой.
“Директриса” оказалась дамой без комплексов. В своей дорогой соболиной шубе она села на бордюр, установленный вдоль тротуара.
— Ну да, — пожала она плечами. — Загрузила пакеты в багажник и только собралась садиться в машину, как увидела вас. А в следующий момент вы вдруг пропали из моего поля зрения. Я поняла: что-то стряслось.
— У меня сегодня день падений, — призналась я доброй женщине. — Утром упала при выходе из автобуса, а теперь опять приземлилась на ту же ногу.
— До свадьбы заживёт, — “директриса” мне ободряюще улыбнулась и предложила:
— Давайте, я вам помогу?
— Спасибо, я сама.
Я кое-как села и попыталась встать, но у меня ничего не получилось. Женщина повторила:
— Не стесняйтесь, моя хорошая. Лучше попробуйте опереться на моё плечо, и я помогу вам дойти до своей машины.
— Нет, что вы? — я смутилась. — Если вам несложно, пожалуйста, доведите меня до тротуара, чтоб я добралась до остановки.
— Вы хотите с больной ногой ехать в переполненном автобусе? — покачала она головой. — Лучше скажите мне, далеко ли вы живёте?
— Не очень: на автобусе ехать чуть больше часа.
— Да уж, совсем близко, — хмыкнула моя постоянная покупательница и решительно сказала: Так не пойдёт! Давайте-ка, я отвезу вас к себе домой, пусть Марина осмотрит вашу ногу. А там посмотрим, что делать дальше.
— Какая ещё Марина? — воскликнула я про себя. — Наверное, дочка. Возможно, она — врач. Не хочу я никуда ехать! У меня носки штопаные. Что я буду позориться? — а вслух сказала:
— Со мной всё нормально. Главное — это не перелом, иначе я бы сейчас кричала от боли.
— А вы — оптимистка, — дама вновь улыбнулась, на щеках заиграли симпатичные ямочки.
Я подумала, что её улыбка мне кажется знакомой, да и посадка головы тоже. Но мы с ней раньше не встречались, в магазине обычно общались недолго. Я отпускала товар, женщина расплачивалась и тут же прощалась, так что я её особенно не разглядывала.
— Наверное, показалось, — решила я, и сказала:
— Я буду вам очень признательна, если вы мне поможете подняться и доведёте до тротуара.
— Вы хотите, чтоб я ночь не спала, не зная, что с вами? Поехали-поехали!
Я сдалась. Мама с бабушкой учили меня, что со взрослыми людьми, а также с мужчинами, спорить нехорошо. Конечно, за штопаные носки неудобно. Но мне с этими людьми детей не крестить. А на звание светской львицы я и не претендую.
Добравшись с грехом пополам до серебристого Мерседеса, припаркованного неподалёку, я села на переднее сиденье и с наслаждением вытянула больную ногу.
— Меня зовут Софья Абрамовна, — представилась дама, вставляя ключ в замок зажигания, и добавила: Люблю высокую скорость! Но не переживайте: сейчас я буду ехать осторожно.
— Людмила Пельтцер, — сказала я и немного напряглась, ожидая услышать сейчас какую-нибудь шутку по поводу моей фамилии. Но не назвать её я не могла, ведь моя постоянная покупательница собралась везти меня — по сути, малознакомого и даже чужого ей человека, к себе домой. А такие вещи к кое-чему обязывают.
— Хорошее имя! — похвалила Софья Абрамовна и неожиданно призналась: В юности я всем говорила, что хочу иметь двоих детей, и назвать их, как героев пушкинской поэмы: Руслан и Людмила. Но не сложилось.
— Видимо, Марина — это её невестка, — решила я и сделала ответное признание:
— А мне в школе не верили, что у меня фамилия настоящая. Одноклассники думали, будто я хочу примазаться к знаменитой советской артистке Татьяне Пельтцер. И только, увидев на выпуском вечере аттестат зрелости, они убедились, что это — моя настоящая фамилия, — после чего пояснила: У меня тётя родная работала в школе. Вот все и думали, что я по блату записалась под известной фамилией. А сама, небось, Иванова, Петрова или Сидорова.
— Дети, и особенно подростки, — максималисты, — улыбнулась Софья Абрамовна. — Они не терпят лжи. Хотя в вашем случае, Люда, ребятам надо было всего лишь спросить у учителя, Пельтцер — это настоящая фамилия или псевдоним.
— Почему-то это никому не пришло в голову, и даже мне, — я рассмеялась. — Зато насмешек в своё время натерпелась — мама, не горюй!
В машине было тепло, очень комфортно и стоял запах хороших духов. Я сама не заметила, как, пригревшись, заснула. Засыпая, подумала: Права была моя бабушка, когда говорила, что день может начаться по-разному, но как он закончится — знает только бог.
Сегодняшний день был сложным. Собственно, эта история повторяется каждый год, ведь наш народ традиционно перед новогодними праздниками закупается впрок. И всё же я не ожидала, что эта встреча с Софьей Абрамовной изменит всю мою жизнь…
Хозяйка Медной горы
— Просыпайтесь, Люда, — откуда-то издалека донёсся до меня чей-то голос. — Мы приехали.
Я испуганно открыла глаза. Где я? Кто со мной разговаривает? Ничего не помню! Подняла голову. На меня с доброй улыбкой смотрела постоянная покупательница нашего ларька.
Вспомнила! Женщину зовут Софья Абрамовна. Она хотела отвезти меня к себе домой, а я в дороге заснула. Как неудобно! Прям Соня-засоня какая-то.
Хотя на самом деле я даже в воскресенье встаю рано. Нужно успеть переделать все дела по дому, а ещё хочется уделить внимания детям, погулять с ними и покормить их вкусненьким.
— Наверное, вы не высыпаетесь? — сочувственно спросила Софья Абрамовна. — Мне так не хотелось вас будить, Люда, но с осмотром ноги желательно не затягивать. Вообще я считаю, что нужно жить так, чтобы делу — время, а потехе — час.
Я опять подумала, что своей улыбкой Софья Абрамовна мне кого-то сильно напоминает. Но кого — хоть убей, не могла сообразить. А вот пословицей она выдала себя с головой. Это так по-учительски: делу — время, а потехе — час!
Пока я думала, что ответить (всё-таки сонное состояние ещё сказывалось), дверца машины распахнулась, и некий парень в камуфляжных брюках и куртке поприветствовал нас. Софья Абрамовна сказала ему, чтобы он занёс в дом пакеты из багажника.
Мы вышли из машины, и тут моё сонное состояние сняло, как рукой. Мне-то всё виделось, как в дымке тумана. И вдруг на нас хлынули потоки яркого света.
Оказалось, мы находимся во дворе некоего дома, который скорее напоминал собой замок. Трёхэтажное строение с панорамными окнами и высокой мраморной лестницей было с трёх сторон окружено лесом, а фасадом смотрело на квадратную площадку, которую освещали стилизованные под старину чугунные фонари с шишечками наверху.
Вдоль высокого забора росли пушистые ели, а перед домом высажена липовая аллея.
Снегопад продолжался, но теперь снег падал крупными, как вата, хлопьями. Красиво! А ещё — романтично. Впечатление, будто я попала в волшебный лес.
— М-да, похоже, я ошиблась насчёт директрисы, — подумала я. — Педагоги живут гораздо скромнее. Пожалуй, для Софьи Абрамовны больше подойдёт другое определение — хозяйка Медной горы. Она — женщина властная, богатая, но при этом способна к состраданию.
— Держитесь за меня, Люда, — Софья Абрамовна протянула мне руку.
И хоть двор был тщательно очищен, я не стала отказываться от помощи. Мне будет очень неудобно, если я растянусь, как корова на льду, посреди этого великолепия. Да и подъём по лестнице в моём положении может быть для меня довольно непростым. Поэтому я решила почём зря не рисковать.
Поднявшись по ступеням, мы вошли в дом и оказались в просторном холле, пол которого был выложен чёрно-белой плиткой в шахматном порядке. Украшенный лепниной потолок высотой метров в пять подпирали колонны из белого гранита. На стенах висели картины.
А больше всего меня восхитила огромная ёлка, украшенная игрушками и однотонными гирляндами. Она создавала особое, праздничное настроение, и вселяла надежду на чудо.
