class="p1">Я выбираю комплект, почти полностью состоящий из тонких полосок ткани. Бюстгальтер снизу сатиновый, а выше идет полупрозрачное кружево, к которому крепится крестообразное украшение, проходящее через шею. От крошечных трусиков сзади виднеется только ромб, а спереди высокая талия через глубокие вставки показывает некоторые участки кожи. Это не самое откровенное, что я когда-либо надевала для босса, но черное кружево сводит его с ума посильнее обнаженного тела.
Надев на себя комплект, я смотрюсь в зеркало, представляя, как Ярослав будет все это с меня снимать. Иногда он нетерпелив, а порой, наоборот, пытается растянуть удовольствие.
Кожу начинает покалывать от предвкушения.
У меня нет каких-то серьезных планов на наши с ним отношения, хотя есть подозрение, что сам Волков думает иначе. Около месяца назад я случайно открыла ящик в прикроватной тумбочке, пытаясь найти аптечку, и увидела красную бархатную коробочку. Я сразу задвинула ящик обратно и старалась особенно не думать о содержимом коробочки, но, если пораскинуть мозгами, это может значить только одно.
Совместное будущее с Ярославом не представляется мне чем-то ужасным. Мы отлично подходим друг другу на физическом уровне, и я неплохо знаю его как человека. Что же касается чувств… Мне кажется, сегодня они не так обязательны.
Я методично натираю тело жирным кокосовым маслом, отчего моя оливковая кожа начинает красиво блестеть. Сверху надеваю кокетливое платье с рукавами-фонариками и выхожу обратно на улицу.
Время позднее, и дороги почти свободны. Паркуюсь на подземной стоянке жилого комплекса, где живет Волков, и поднимаюсь на лифте на тринадцатый этаж. Привычным движением вставляю ключ в замочную скважину.
Дома, как и всегда, идеально чисто. Богатая и в то же время лаконичная обстановка уже стала очень знакомой.
— Ярослав? — зову я, снимая сумочку и оставляя ее на стойке в коридоре.
Следом избавляюсь от туфель. Босиком прохожу в гостиную и вижу его, мирно спящего на кожаном диване. Но почему-то сидя. Наверное, он настолько устал, что вырубился прямо так. Неудивительно, что в последнее время наши встречи стали намного более редкими.
Он уже переоделся в джинсы и болотную футболку-поло. Все-таки зеленый цвет — моя слабость. И когда дело касается машин, и когда — мужчин.
Недолго думая, я снимаю платье через голову и бросаю его тут же на кресло. Оставшись в одном белье, осторожно забираюсь Ярославу на колени и запускаю руки ему в волосы.
Он мычит что-то невразумительное.
— Устал, малыш? — шепчу я, начиная покрывать его лицо и шею невесомыми поцелуями.
Не сразу, но Волков приходит в себя и один за другим разлепляет веки. Похоже, он настолько вымотался, что плохо осознает происходящее.
— Кто? Что?.. — полусонно спрашивает он.
Я выпрямляюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. В гостиной горит несколько тусклых лампочек, создающих романтическую атмосферу. В их свете лицо Ярослава кажется более… притягательным. У него как будто другое выражение, не как обычно. И эта легкая ленца кажется мне особенно сексуальной.
— Волков, это я, — говорю я и тяну его за мочку уха, чем вызываю правильную реакцию.
Ярослав напрягается. Я слышу, как участилось его дыхание. Немного потеревшись о него бедрами, я ощущаю и последний, самый важный отклик его тела.
— Нас сегодня прервали, — продолжаю я, запуская руки ему под футболку.
Люблю мужчин, которые следят за своим телом. Живот Волкова слегка рельефный и твердый. Касаться его — сплошное наслаждение.
— Я бы на твоем месте уже давно уволила этого паразита Баранова. — Я помогаю ему снять футболку, и Ярослав, как послушный ягненок, подчиняется мне, хотя лицо все еще немного растерянное.
— Ты уверена?.. — спрашивает он, и я коварно улыбаюсь.
— В чем именно: в том, что его надо уволить, или в том, что мы сейчас делаем?
— Возможно, в обеих вещах, — рассеянно хрипит Волков.
Впервые за день я касаюсь его губ. Он отвечает мне, но не сразу — с какой-то непривычной жесткостью и напором. И мне нравится это. В подобном противостоянии есть что-то новое. Его язык почти сразу оказывается у меня во рту. Он хозяйничает там с такой резкостью, что я от нетерпения начинаю тереться своей грудью о его, уже обнаженную.
— Господи, когда ты уже снимешь с меня все это? — выдыхаю я, стоит мне оторваться от его губ.
— Тут слишком много каких-то ленточек, — ворчит Ярослав.
Я победно хохочу.
— Давай, — я беру его руки в свои и направляю их к себе за спину, — сюда.
Одно движение — и лямки бюстгальтера падают на предплечья, слегка высвобождая жаждущую прикосновений грудь. Но Ярослав не торопится раздевать меня до конца. Он задумчиво смотрит на мое тело, как будто видит его в первый раз, и затем накрывает правую грудь ладонью.
Я шиплю. Мне этого мало.
— Если ты сейчас же не снимешь это с меня, последует наказание, — грожу я и собираюсь уже сама избавиться от ненавистного клочка ткани, но Волков меня останавливает.
— Слушай… — хрипло шепчет он, и я, к своему удивлению, слышу в его голосе неуверенность.
— М? — Я выгибаю позвоночник и закрываю глаза, позволяя ему оставить меня в одних трусиках.
— Ничего, потом, — рассеянно отвечает Волков, подхватывает меня под бедра, и я оказываюсь спиной на кожаной поверхности дивана.
Если так подумать, на нем мы еще не развлекались.
Грудь тоскует по его губам, и я хнычу, привлекая Ярослава к себе. Он зажимает сосок зубами, руки держат меня по бокам в крепком капкане.
Почему-то движения не такие, как раньше. Он жестче и нежнее одновременно, а его тело вызывает в моем такой отклик, что, кажется, если он перестанет меня касаться, я задохнусь.
И как бы я ни хотела оставаться разумной в этих отношениях, только сейчас я осознаю, что, похоже, влюбилась. Даже сегодня утром, когда его пальцы блуждали по внутренней стороне моих бедер, я не чувствовала ничего особенного — только обычное возбуждение. Но сейчас словно щелкнул выключатель, и я больше не могу сопротивляться невероятной лавине чувств, которая захлестывает меня с головой.
— Волков, Волков… — как мантру шепчу я, пока он продолжает терзать мою грудь своими зубами и языком.
Мне хочется, чтобы он двинулся дальше, и Ярослав как будто читает мои мысли. Он оставляет соски, а затем спускается ниже. Эта пытка бесконечна, потому что он не дает мне ничего сделать самой.
— М, какая родинка, — замечает он, на мгновение остановившись чуть выше, чем мне хотелось.
Волков никогда не был так внимателен. И его взгляд никогда не обжигал меня, заставляя думать о тех чувствах, о которых мне думать совсем не хочется. Я не такая — я независимая, сильная женщина,
