шрам на тыльной стороне запястья.
Эбби вернула мужчине его членскую карту.
— Хорошего вечера, — когда он ушел в большой зал, она повернулась к Линдси и наморщила лоб: — Ты в порядке?
Нет.
— Конечно, — Линдси криво улыбнулась. — Сегодня же суббота. Время кутить!
Линдси "дала пять" и ушла в клуб.
На первом этаже по центру комнаты были расставлены столики между двумя сценами. Члены клуба, в коже и латексе, корсетах и цепях, голые или полностью одетые, общались, танцевали, пили и наблюдали за сценами. Волны темной музыки Андерса Манга разносились по огромному залу, и под эту мелодию в дальнем конце танцевали люди.
Когда-то она любила танцевать. Тустеп. Линейные танцы. Но те времена прошли. Она остановилась на мгновение, охваченная отчаянием. Она не может вернуться домой в Техас. Не сейчас, когда главой контрабандитских операций ее мужа оказался его брат Тревис — шеф полиции. Не сейчас, когда коррупция проникла и в другие правоохранительные органы системы, например, пограничную службу.
Линдси медленно выдохнула.
Если вернуться она не может, то нужно двигаться вперед. По крайней мере, смерть офицера полиции — так же, как и ее мужа — научила ее тому, насколько коротка может быть жизнь, и как важно полноценно прожить то, что ей осталось.
Здесь, в Сан-Франциско, она руководствовалась этой философией. Присоединилась к "Темным Небесам". Воплотила в реальность давние фантазии. Она больше не новичок в БДСМ.
Так где же Сэр Этан? Госпожа Тара демонтрировала игры с воском на сцене по правой стороне. На левой — Дом и его сабмиссив устанавливали оборудование для предстоящей сессии. Сэра Этана не было ни за столиком, ни в конце бара. Ни на танцполе.
Он, наверное, спустился вниз.
Она направилась в Темницу, оказавшись в более темной и напряженной атмосфере. На этом уровне музыка прерывалась звуками ударов флоггеров и паддлов, стонами и вздохами, прерывистым дыханьем и редкими криками.
К своему разочарованию, она обнаружила Сэра Этана с бейджем Смотрителя. Он не сможет поиграть, пока его дежурство не закончится.
Он махнул ей, и она прочитала по губам "позже". Ну, он того стоил. Ведь это один из лучших Домов в клубе. Хотя он пугал своей проницательностью, но не давил на нее, когда она говорила, что не хочет ничего серьезного.
Слишком многие Домы пытались вовлечь ее в отношения, и что с ними такое? Разве они не понимают, что мужчинам присуще пристрастие к несерьезным связям?
Покачав головой, она прошла мимо сцены подвешивания, где Дом подвесил свою сабу вверх ногами, заставив делать минет в этом положении. Линдси прикусила губу. Подвешивание полностью лишало сабу контроля. Добавлять к этому оральный секс, возможно, выглядело перебором, и все же было что-то волшебное в том, чтобы таким образом порадовать своего Дома.
Следующая сцена игры с иглами заставила Линдси поморщиться. Созданный Домом рисунок из игл на спине сабы выглядел как крылья феи. Это действительно кажется очень болезненным.
Пройдя дальше, она увидела, как гей-Доминант порол флоггером двух своих рабов одновременно, обрабатывая обоих с одинаковым мастерством, учитывая, что один из них было явно более сильным мазохистом. Но Мастер кажется получал удовольствие от обоих.
В конце зала… был де Врис. Черт, ей не стоило останавливаться, но садист проводил такие фантастические сцены, что ей нравилось просто наблюдать, хотя мысли о том, чтобы вынести настолько сильную боль, заставляли ее вспотеть — в плохом смысле слова.
Как обычно, он привлек внимание толпы зрителей, так что она смогла незаметно встать позади них.
Почему-то его обычный флоггер все еще лежал в сумке, и вместо него де Врис орудовал электростимулятором. Нижний, Джонбой, был привязан к бондажному столу. Его голые яйца были обернуты кожей.
Де Врис использовал стимулятор то тут, то там, видимо, тестируя чувствительность мазохиста к электрической стимуляции… и боли. Через несколько минут он прошелся по бедрам Джоннибоя, животу и груди, внезапно добавляя несколько легких ударов по члену и яйцам.
Линдси осознала, что от сочувствия сжимает ноги вместе.
Де Врис снова взял в руки стимулятор. Постепенно мышцы нижнего напряглись. Он застонал. Задергался. Вспотел. Затем провалился в сабспейс: его глаза остекленели, а губы изогнулись, несмотря на то, как реагировало его тело.
Де Врис играл на нем, как на музыкальном инструменте, снижая интенсивность воздействия, прежде чем намеренно причинить ему еще больше боли, снова и снова.
У Линдси волосы зашевелились на голове. Твою мать, она никогда — никогда! — не захочет, чтобы ей причинили такую боль, и все же она в жизни не видела ничего более эротичного.
Зрителей становилось все больше. Беседующие между собой перешли на шепот, чтобы не мешать сцене. Линдси была потрясена, поняв, что стоящий рядом мужчина — Мастер нижнего. И его партнер. Она нахмурилась и взглянула на де Вриса.
Словно поняв ее невысказанный вопрос, Мастер Рок пояснил:
— Джоннибою нужно больше боли, чем я готов причинить. Так что иногда я свожу его с садистом. — Когда его партнер застонал, Рок продолжал наблюдать за этим со снисходительным выражением лица. — Я попросил де Вриса не давать Джоннибою кончить. Я намерен сам собрать все сливки.
Хм. Это другое дело. Линдси снова повернулась к сцене.
У де Вриса и сабмиссива было одно и то же выражение лица. Поглощенное, полностью сосредоточеное, выражающее одновременно удовольствие и удовлетворение.
Каково, если бы все это внимание было сосредоточено на ней? Она почувствовала, как ее сердце замерло при этой мысли.
Словно собираясь играть целую вечность, де Врис снова переключился на трость. Звуки ударов заглушали мучительные стоны Джоннибоя. Быстрее. Сильнее.
Наконец, де Врис остановился и махнул рукой Мастеру Року.
— Он твой. Готов.
И, Боже, Джоннибой действительно был готов. У него был такой стояк, что член пульсировал в такт сердцебиению.
Судя по внушительной выпуклости на мягких кожаных штанах де Вриса, он испытывал такой же дискомфорт. Линдси нахмурилась. Выгода двух геев была очевидна, но что насчет садиста? Он не получит облегчения?
Если подумать, она редко видела, чтобы он кого-то трахал. А она наблюдала за ним. Еще с
