делаю шаг назад, забывая, как близко я нахожусь к кромке воды.
Я плюхаюсь прямо в воду, моё обнажённое тело прижимается к Черчу, и мы оба оказываемся в воде. Ему удаётся довольно быстро выпрямиться, спиной прижимая моё обнажённое тело к своему. Я тут же чувствую его член, и он не такой мягкий, каким мне хотелось бы видеть его в тот момент.
— Осторожнее, Шарлотта Карсон, — шепчет он мне на ухо, обхватывая мускулистой рукой мой живот.
И, конечно, именно тогда мой отец решает выйти на улицу. Близнецы, как всегда, пытаются преградить ему путь, но вы знаете, он же директор, и с ним этот приём работает не так хорошо.
— Только для Студенческого совета… — начинают они, а затем замолкают, когда папа проталкивается наружу, замирая, как олень в свете фар, когда видит меня голой. И Черча, голым. Наши обнажённые тела прижимались друг к другу очень компрометирующим образом.
— Мистер Карсон, — выпаливает Спенсер, привлекая внимание папы… к его мокрой толстовке.
О, и я упоминала тот факт, что близнецы без рубашек, одеты только в боксеры?
— Чак.
Голос моего отца переходит в низкое, угрожающее шипение.
И вот тогда я понимаю, что мне есть, о чём беспокоиться, кроме как об убийцах.
У меня пиздец какой взбешённый отец, и это почти так же плохо.
— Здесь было мёртвое тело, — настаиваю я, указывая на голую поверхность алтаря, в то время как папа стоит рядом и пускает дым, его ноздри раздуваются, его лицо так и не оправилось от того пурпурно-красного цвета, который появился, когда он увидел меня и Черча вместе.
Когда я стою там, рядом со святилищем без тела, в лесу, лишённом жутких людей в масках, я задаюсь вопросом: получилось ли у меня на этот раз, разозлила ли я наконец-то Арчи Карсона настолько, что он взорвётся, утратит своё осторожное спокойствие?
— Сэр, я тоже его видел, — начинает Спенсер, теперь одетый в сухую юкату и шлёпанцы на деревянной подошве. Я думаю, они должны напоминать эти туфли на приподнятой платформе из Японии под названием гэта (в последнее время близнецы серьёзно обучают меня аниме / манге). — Здесь был мальчик, я почти уверен, что это был Джейсон.
— Ну, сейчас здесь ничего нет, и вообще никаких признаков того, что когда-либо было. — Мой папа прикладывает руку ко лбу, когда мистер Мерфи, нахмурившись, маячит рядом. Я не забыла ни о его участии, ни о записке, которую он оставил. Кстати говоря, на бегу я сунула её в карман своей юкаты. У меня определённо не было возможности взглянуть на неё. Скорее всего, фиолетовые чернила потекли, когда намокли, и я ничего не смогу прочитать.
Но мне это и не нужно.
Теперь я знаю, кто такой «Адам».
Я фокусирую свой взгляд на мистере Мерфи; он сразу замечает это и с трудом сглатывает, мускул на его челюсти дёргается.
— Наверное, это был розыгрыш или что-то подобное, — продолжает папа, и я клянусь, если сейчас он не побагровеет и не взорвётся, то, может быть, это сделаю я.
— Розыгрыш? Ты всё ещё думаешь, что я всё это выдумываю? — спрашиваю я, делая шаг к нему и складывая руки перед грудью. — Потому что мне нужно услышать от тебя, что ты мне веришь.
— Я свяжусь с другими сотрудниками и удостоверюсь, что все студенты на учёте. Мистер Мерфи, если вы не возражаете, проводите Чака обратно в мою комнату.
— В твою комнату? — спрашиваю я, глупо моргая сквозь грязные линзы своих очков. Прямо сейчас их серьёзно не мешало бы протереть. — Почему в твою комнату?
— Чак Карсон, мне не нужно сообщать тебе о каждом родительском решении, которое я принимаю. Пожалуйста, следуй за мистером Мерфи обратно в дом и не спорь со мной. У тебя и так достаточно неприятностей.
— Неприятностей из-за чего? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и тихо. — Неприятности из-за секса? Потому что мы оба знаем, что сейчас я им занимаюсь. Мне семнадцать, а через четыре месяца исполнится восемнадцать.
Арчи поворачивается и уходит, но я ещё не закончила.
Я следую за ним, хватая его за руку. Он останавливается, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и в его глазах горит ярость и, возможно, даже глубоко запрятанный страх, которого я не понимаю. Если бы он только сказал мне, я бы всё поняла. Если бы он только изложил свою точку зрения словами, а не приказами.
— Папа, пожалуйста, поговори со мной.
Он колеблется всего мгновение, прежде чем вырвать свою руку из моей хватки и направиться в сторону домика. Я хмурюсь, когда поворачиваюсь обратно к Спенсеру и мистеру Мерфи. Это может быть ошибкой, но… Я всё равно собираюсь это сделать.
— Мы знаем, что это вы, — говорю я, и мистер Мерфи смотрит на меня большими невинными голубыми глазами. Он всегда такой чертовски милый, всё время. Похоже, с ним что-то не так. Может быть, он психопат, который умеет подделывать свои эмоции, как и сказал Черч. — Вы Адам.
— Простите? — выдыхает мистер Мерфи, когда брови Спенсера поднимаются вверх. У меня определённо не было возможности ввести ребят в курс дела после того, как папа застукал меня с Черчем с голой задницей на его члене в горячем источнике.
— Вы писали заметки фиолетовыми чернилами. Вы Адам, — уверенно заявляю я, вздёргивая подбородок. — Я видела, как вы прикрепили записку к моей двери как раз перед тем, как произошло нападение. Вопрос в следующем: вы один из убийц или играете в другую игру?
— Господи, Чак, — говорит Спенсер, бросая настороженный взгляд на тенистый лес, окружающий нас. Мы стоим сразу за зловещей красной аркой ворот тории. Здесь чертовски жутко, не буду врать. Есть маленькие цементные статуи, покрытые мхом, которые смотрят на нас из подлеска, и шепчущий ветерок, от которого у меня по спине бегут мурашки.
— Простите, я не… — начинает мистер Мерфи, но затем я делаю угрожающий шаг к нему, и он замолкает, встретившись со мной взглядом.
— Ты один из убийц, Лайонел? Или что? Потому что я серьёзно устала быть в неведении. Это дерьмо зашло слишком далеко. Мы знаем, что вы замешаны в этом, только не знаем, в качестве кого.
— Мистер Карсон, — начинает мистер Мерфи, и его лицо напрягается от гнева. — Я всё ещё сотрудник, поэтому, пожалуйста, подумайте, как вы разговариваете со мной, или я буду вынужден поговорить с вашим отцом.
— Продолжай. И, кстати, когда мы вот так остаёмся наедине, ты можешь называть меня Шарлоттой. Мы все
