самых глаз, и он поднял её лишь тогда, когда я на него свалилась.
— Откуда, ты, чудо? — прервал мои рассматривания мужчина.
«Чудо», конечно, мне польстило, но отреагировать или даже просто ответить я не смогла: в подсобку в следующую секунду ввалились целая толпа людей: официанты, охранники, позади них виднелись люди в белых халатах, какие-то посетители из кафе. Но спустя несколько мгновений, расталкивая всех на авансцену выскочила Милка и громко завопила:
— Вот скотина! Всё-таки живой оказался!
Милка. Она же Милдред, Миледи, Милагрес, Милинда, Милитрисса, а иногда Милдронат и даже Бикович. Последняя кличка от имени актёра Милоша Биковича. Ну вы поняли, что мне не нравится её имя по паспорту. Как можно было назвать эту оторву с зелёными волосами и пирсингом во всех немыслимых местах — Милана? У неё от Миланы столько же, сколько я оставила в её имени — только три первые буквы.
И вот моя подруга в образе новогодней ёлки-рокерши выдаёт перед толпой ничего не понимающих зрителей фразу, которую, не зная контекста, можно расценить как «почему ты живой, я хотела обратного» или ещё хуже «я всё сделала, чтобы ты не был сейчас жив, но где-то промахнулась». В общем, вариантов много, но все они так или иначе намекают на какую-то связь Милки с субъектом, который сейчас лежит на полу в куртке и одних носках, демонстрируя всем присутствующим огроменную шишку на лбу, которая начала стремительно переходить в синяк под правый глаз.
— Кому тут скорую вызывали? — первой от немой сцены отмерла грузная тётя в белом халате, поверх которого была надета коричневая дублёнка.
Она властно подвинула всех присутствующих и по-хозяйски поставила чемоданчик с красным крестом на диван, предварительно стряхнув с него какие-то вещи, свалившиеся с полок.
После этого действия «отмерли» официантки и охранники, которые засуетились и стали поднимать опрокинутые стеллажи и расставлять по местам вывалившийся скарб. Про меня и Милку все будто забыли, и я решила не теряя времени даром, поскорее воспользоваться этим. Но не успели мы сделать и двух шагов, как услышали уже знакомый мне баритон:
— Это она на меня напала, держите её!
Обернуться и возмутиться мне просто не хватило времени — Милка вцепившись в рукав моего полушубка из искусственного меха болевшей ветрянкой козы, с силой дернула меня к выходу. Выскочив в основной зал кафе, мы беспрепятственно его пересекли и оказавшись на улице тут же влились проходящую мимо толпу. Мы ликовали, видя как охранники, обводят глазами веселящуюся молодёжь, понимая, что в новогоднюю ночь им ни за что не найти в толпе маскарадных образов двух девиц одну с ёлкой на голове, а вторую в белой шубе с зелёными пятнами. Да и по их виду было понятно, что идея гоняться в одних тонких рубашках по Москве в тридцатиградусный мороз их тоже не греет.
И мы имели все шансы спастись от всей этой мутной истории, если бы не одно досадное обстоятельство.
— Милка, мне конец, — я остановилась как вкопанная, когда осознала весь масштаб трагедии. Хотя сомневаюсь, что на тот момент я его осознала… — Я телефон забыла в подсобке.
— Хрен с ним! — машет рукой подруга и тут же поправляется: — Это растение такое, если что.
— Хрен с твоим хреном! — перебиваю её. — Ты не понимаешь, что ли? Мне же папа будет звонить!!! Я ему до полуночи обещала выслать это злополучное фото.
Милка прониклась. Но молчала. Мы вместе были в ступоре и пытались решить, как поступить?
Вернуться в кафе и отхватить по полной? Можно, конечно, было бы оправдаться, в конце концов, официантка подтвердит, что мы не при чем и пришли, когда он уже лежал в подсобке. С другой стороны, а вдруг им самим не захочется потом оправдываться, как бомж оказался в их кафе? возьмут и свалят всё на нас.
Есть еще вариант поехать туда, куда мы и планировали изначально, но тогда это будет скорее всего последний мой выход из дома, возвращаться куда мне будет равносильно добровольной сдаче в тюрьму.
Нет, второй вариант несомненно пугает больше. Надо возвращаться.
— Мил, ты иди без меня к нашим. Так будет лучше, — я говорю обреченно, понимая, что сегодняшнее веселье для меня безвозвратно потеряна и новогодняя ночь безнадежно испорчена.
— Ты чё, как я брошу тебя? — как-то неубедительно сопротивляется Милка. Мне от этого становится ещё грустнее. Но тянуть её за собой и потом выслушивать нытьё, что я испортила ей праздник, мне совсем не хочется.
— Мил, я быстро там разберусь и присоединюсь к вам, — конечно, я на это даже не надеюсь, но таким образом очищаю Милкину совесть, которая мешает ей отправиться веселиться без меня.
Я не прогадала. Пару минут подруга даёт мне быстрые наставления, где в случае чего их искать, наказывает позвонить ей сразу же, как только возьму в руки телефон, и, расцеловав меня, с сияющими глазами уносится к остановке такси.
А я бреду к кафе. Музыка и веселье остались где-то в параллельной вселенной. Мимо меня проносятся счастливые толпы разукрашенной молодёжи, но ни шапочки Санты, ни оленьи рожки, ни петарды и хлопушки больше не трогают меня. В голове словно на повторе звучит: «Как Новый год встретишь, так его и проведёшь»…
У кафе, когда я к нему вернулась, уже стояла полицейская машина. Мигалка на ней вызывала во мне дополнительную тревогу, и я даже на секунду остановилась, раздумывая, стоит заходить внутрь или нет.
«Ты безответственная!», «Когда же ты повзрослеешь?», — это любимые фразы моих родителей.
А ещё: «В нашей семье никогда такого не было», «Бедные родители», «Хоть бы другие дети не брали с неё пример». Это уже от всех остальных родственников.
Да, я «дочь священника», и это клеймо тяготит меня со школы. И еще у нас многодетная семья. Отсюда вообще целый букет комплексов.
«Поповская дочка, когда церковь открывается у вас?»
«Ты что — чипсы ешь? Это же грех»
«Ты уже домой? Что боишься на вечернюю молитву опоздать?»
И всё в таком духе.
А мне хотелось быть как все. Не донашивать вещи за старшей сестрой, не прятать глаза, когда мой папа в рясе приходил к нам в школу на какие-то дополнительные занятия по Православной культуре. Не хотела, чтобы мне вслед, кривляясь, кричали «Аллилуйя» и забирали пирожок в столовой со словами: «Тебе нельзя, сейчас строгий пост».
В конце концов, я хотела пользоваться косметикой и красить волосы, носить рваные джинсы и
