— А что, там, у тебя в паспорте, так и написано: «Не маньяк»? — она не торопилась брать в руки его паспорт.
— Угу. Так и написано.
— Любопытно.
А потом она все-таки взяла его паспорт. Каким-то таким уверенным движением — словно делает это десяток раз в день. Похлопала паспортом по ладони. Усмехнулась.
— Ну-с. Посмотрим, что у нас тут за «Не маньяк», — открылась первая страница. Темная бровь выгнулась. — Максим, значит?
— Максимилиан.
— Валерьевич? — она явно сознательно игнорировала написанное на гербовой бумаге.
— Валерианович.
— МалЫш.
— МАлыш!
— Эко тебя угораздило, — сокрушенно покачала головой девица. — Совсем убогий. Что за фамилия нелепая?
— Нормальная польская фамилия, — буркнул Макс.
— Так господин — из панов? — его собеседница неожиданно развеселилась.
— Частично.
— Приятно познакомиться! — ему протянули руку — другую, в которой не было паспорта. — Моя фамилия — Сусанин.
Тут Макс не выдержал и расхохотался. А ладонь у «Сусанина» оказалось сухой, теплой и твердой.
— Ладно, — девушка совершенно непочтительно сунула его паспорт в задний карман джинсов. Макс вздохнул, но вякать не стал. — Так и быть, поехали. Три тысячи.
— Заметано!
— В дороге не спать!
— Хорошо.
— Анекдоты рассказывать умеешь?
— Да чего там уметь?
— Ну, вот и хорошо. Будешь меня развлекать. А то меня что-то срубать уже стало.
* * *
В машине на Макса вдруг напал озноб. Вроде бы в тепло попал, после сырого мартовского ветра, а, вместо того, чтобы согреться, его стала вдруг бить дрожь — крупная, и не унималась никак.
Черноглазая молча прибавила печку, вентилятор загудел сильнее, нагнетая теплый воздух. Дрожь стала понемногу отпускать.
— Если можно, включи поток в ноги, — промокшие кеды противно леденили стопы.
— Не вопрос, — девушка еще раз щелкнула тумблерами печки. — Значит, ты — МалЫш?
— А ты, стало быть, Карлсон? — в тон ей ответил Макс, шевеля пальцами в кедах. Скорее бы тепло пошло…
— А что? Дикое, симпатичное и с мотором… — задумчивым тоном, перестраиваясь в левую полосу. А потом, вдруг неожиданно: — Ты ноги сегодня мыл?
— Я сегодня весь мылся. А к чему эти интимные подробности? Телом расплачиваться не буду!
— Размечтался, — припомнила ему «Карлсон». — Снимай кеды. Все равно они мокрые, а ты так не согреешься. Вон трясешься так, что у меня вибрация по рулю идет. Но учти — если начнет вонять…
— Не начнет!
Грех было не воспользоваться таким щедрым предложением. Мокрые шнурки с трудом поддавались пальцам, но Макс их все-таки победил. Стащил кеды, носки, все это задвинул подальше, под поток горячего воздуха. И, правда, сразу стало теплее.
— Ты всегда так ездишь? Или передо мной выпендриваешься? — наверное, он слегка обнаглел. Но она его уже не высадит, Макс был уверен.
— Чего мне перед тобой выпендриваться, — они, как мимо стоячей, пролетели мимо очередной фуры. — Я тебя вижу в первый и в последний раз в жизни. Просто домой хочу. Очень.
— Дорога мокрая… — с тоской пробормотал Макс. Он так себе не позволял ездить. По крайней мере, не по мокрой трассе. Не в сумерках.
— Резина хорошая, за рулем профессионал. Спокойствие, МалЫш, только спокойствие. У меня права десять лет.
На это Макс предпочел не отвечать. Он сам получил права шесть лет назад и считал себя опытным водителем. А тут какая-то девица…
— Ну, давай, рассказывай.
— Что рассказывать? Ты хоть тему обозначь — что тебе интересно.
— Как космические корабли бороздят Большой театр. И почему ты все-таки МалЫш.
— МАлыш — обыкновенная польская фамилия. У меня отец — поляк. Валериан МАлыш.
— Я догадалась. А мать?
— Русская.
— Вот как? А дальше? Ну, что я из тебя по одному слову вытаскиваю? Обещал развлекать — развлекай.
— Давай, я тебе лучше анекдот расскажу, — выкладывать всю историю своей семьи Максу совершенно не хотелось.
— Давай, — легко согласилась чернявая.
Анекдотов и баек Макс знал много — спасибо Костяну, регулярно просвещал. Так что следующие полчаса прошли в непринужденной обстановке. А потом в возникшей паузе у Макса вдруг некстати заурчало в животе. Зря он модничал в ресторане в Москве — то немногое, что он там съел, бесследно сгорело в адреналиновой топке при марш-броске по трассе.
— На заднем сиденье пакет.
— И что?
— Достань.
Велено — сделано.
— Там баночка с энергетиком — это мне. А себе там бутерброды распакуй, и бутылка с компотом должна быть.
Макс послушно пошуршал содержимым пакета. Достал потребованный энергетик.
— Слушай, но это же сплошная химия.
— Химия, не химия, но без этого я засну за рулем. Давай сюда. И бери бутерброды.
— А ты?
— Я не буду. Мне родственники в дорогу насобирали. Но я все равно есть не буду. Иначе в сон потянет. А я и без этого…
Макс вредничать не стал. Развернул пищевую пленку и, недолго думая, впился зубами. Вкусно. Или это просто он голодный?
— С чем бутерброд? — он с трудом подавлял желание урчать от удовольствия.
— Понятия не имею, — «Карлсон» поставила баночку в специальную подставку-держатель. — Тетя делала. Я все равно есть не собиралась. Вкусно?
— Вкусно! — и не слукавил. Белый хлеб, майонез, какое-то мясо и тонко порезанный огурец. С голодухи — просто нереально вкусно. Главное — не чавкать.
— На здоровье. Тете передам, что бутерброды ей удались, — хмыкнула девица. А потом вдруг что-то пикнуло, музыка стихла и «Карлсон» произнесла совершенно другим голосом: — Привет, мам.
— Здравствуй, Кирочка, — донесся из динамиков энергичный женский голос. — Ты как?
— Нормально, мам. Через пару часов буду дома.
Макс с любопытством покосился на свою «водительницу». Оказывается, простенькая с виду «субара» оборудована системой громкой связи. Да и смена тона и самой манеры общения интриговала. Но бутерброд интриговал больше.
— Как дядя Боря?
— Молодцом, мам. Он держится. Тетя Люба — тоже, — Максу показалось, что тон черноглазой, как выяснилось, Киры, стал чуточку торопливым. — Передавали тебе привет.
— Ох… Надо было с тобой ехать. Ладно, — женщина в динамиках саму себя остановила. — В другой раз. Кирюша, ты едешь аккуратно?
— Конечно. Сто километров в час, мам, я знаю правила.
Макс подавился бутербродом от такого вопиющего вранья. Закашлялся.
— Кира… — голос в динамиках похолодел. — Кто с тобой в машине?
