— Ух ты! Ну, хорошо. Где ты учишься?
— На факультете гостиничного бизнеса.
— Ничего не слышал о таком. Раньше это была экзотика.
— Раньше много чего не было, — улыбнулась Анна. — Посмотри, у меня все в порядке с прической?
— Да, порядок.
— Просто они так смотрят… — пококетничала она.
— Тебе это не нравится?
— Во всем должна быть мера. Хотя пора бы привыкнуть.
— А как же выступление в клубе? — «Эта девушка или хорошая актриса, или действительно ангел», — подумал Николай.
— Это работа, мое второе я, которое привыкло к вниманию, свободе.
— Я не понимаю тебя, — искренне признался Николай и провел рукой по гладко зачесанным жестким волосам. — Не обижайся, пожалуйста.
— На что же мне обижаться? — Анна посмотрела на часы. — Мы еще так мало знакомы.
— Тогда давай знакомиться получше.
— Согласна, — улыбнулась Анна. — Для начала ты расскажи о себе.
— Все, что тебя интересует.
— Сколько тебе лет?
— Скоро двадцать пять. — Николай засмеялся. — Ты начинаешь с паспортных данных?
— Я разочаровала тебя?
— Нет, что ты.
— Но тебе что-то не понравилось? Ты какой-то странный. Мне с тобой неуютно, — ни с того ни с сего призналась Анна.
— Не обижайся. Я не умею красиво говорить. — Николаю захотелось дерзить. — Я не изуродован манерами. У меня все проще, понимаешь?
— Где это — у тебя?
— В моем мире. Я приглашаю тебя с собой. Но предупреждаю — будет нелегко.
— Тогда все это ненадолго. — Она бросила на него взгляд, полный иронии. — В моем мире право на существование имеет то, что облегчает мне жизнь. Извини.
— Ты всегда так категорична?
— С некоторых пор.
— Опыт? — Николай пристально вгляделся в четкий правильный профиль Анны.
— Пожалуй.
— Богатый опыт? — продолжал допытываться Николай. Он уже ревновал ее ко всем, кто посмел причинить ей боль.
— Тебе не нужно об этом знать. Хотя… достаточно обжечься один раз, чтобы запомнить на всю жизнь…
— Грустно и не оригинально.
— Но это моя жизнь, понимаешь? Моя!
Им было трудно общаться. Они оказались такие разные. Николай подумал, что ему вряд ли удастся найти с ней общий язык. Николай присмирел, решив, что нужно забыть свои наполеоновские планы. Анна не для него, да и он герой не ее романа. Девушка согласилась на свидание, но, кажется, для нее оно ровным счетом ничего не значит. Простое любопытство, ничего более.
— Что я должен сделать, чтобы ты боялась потерять меня? — Николай остановился, взял Анну за руку, осторожно погладил ее пальцы.
Неужели это сказал он? Слишком сентиментально. На самом деле ему хотелось очаровать Анну. Она должна принадлежать ему, только ему! В этом желании не было нежной влюбленности, благоговейного трепета. Николая раззадоривало гигантское плотское желание.
— Ничего не нужно делать, Коля. Мы так мало знаем друг друга.
— Я не привык долго ждать. События нужно подгонять. — Николай поднес руку Анны к губам, поцеловал.
— Зато я не из тех, кто торопит события.
«Верится с трудом», — подумал Николай. Он решил, что она играет с ним, как кошка с мышкой, заставляя его верить в ее наивность, чистоту. Ничего, он попадет на одно из ее выступлений. Придет и понаблюдает со стороны за ее вторым «я», лишенным комплексов.
— Скажи, а как обращается к тебе мама? — неожиданно спросила Анна. — Как она называет тебя?
— По-разному, — смутился Николай.
— Можно я буду звать тебя Ник?
— Ник? Да пожалуйста, если тебе так больше нравится. Неужели это важно? — Он искренне удивился.
— Для меня важно. Давай присядем? — предложила Анна. И не дожидаясь согласия Николая, опустилась на ближайшую лавочку. Вдохнула наполненный ароматами весны воздух. На ее лице появилось блаженство. — Какая красота! Если бы ты знал, как я люблю это время года! Я родилась весной, в мае.
— С этого места поподробнее. — Николай устроился рядом, положив руку на спинку скамейки. Теперь в любую минуту он был готов обнять Анну или хотя бы прикоснуться к ней.
— Четвертого мая родилась Анна Саввична Рокотова.
— Красивое у тебя имя. У меня все проще: Николай Иванович Деревской. Хотя я не знаю моего настоящего имени, фамилии, родителей.
— Что это значит? — В ее глазах появился неподдельный интерес.
— Меня воспитали приемные родители. Замечательные люди. Я узнал об этом случайно, от «доброжелателей». Разозлился, посчитал всех предателями и сбежал из дома.
— Какой кошмар, — тихо проговорила Анна. — Какая бессердечность с твоей стороны.
— Я был зол. Не хотел думать, что будет потом. Я вообще ни о чем не думал.
— Как ты мог так поступить с матерью?
— И с ней, и с отцом… Тогда я не чувствовал вины. С годами все осознал. С тех пор стараюсь не причинять им боли. Они заслуживают лучшего. — Николай закурил. — Я люблю их. Я знаю, что не случайно попал в эту семью. Это судьба. Одним словом, я обязан моим родителям всем. Особенно маме. Она замечательная. Вот увидишь.
Анна молчала, давая ему выговориться. Она чувствовала, что он больше нуждается в слушателе, нежели в собеседнике. Не замечая, как быстро летит время, Николай все говорил и говорил. Обычно с девушками он балагурил, безобидно дурачился, ничего личного. Раньше он все знал заранее: ресторан, поездка по ночному городу, секс в машине или в квартире, предложенной спутницей. Это могло повторяться несколько раз. Могло затянуться на год, как в случае с Ириной. Гормоны. И наплевать, что умные учатся на чужих ошибках. Вранье! Никогда ничему не научишься на чужом опыте. Наступаешь на грабли ровно столько, сколько на роду написано.
— Если не секрет, скажи, чем еще ты огорчил их? — Анна пристально посмотрела на него. — Только честно.
— Я не стал поступать в институт. Сам выбрал профессию, которая им не нравится. Я не знакомлю их с моими девушками. Ничего не рассказываю о моей личной жизни.
— Слушай, а ведь ты и не думаешь исправляться. — Анна хлопнула себя по колену. — Ты продолжаешь причинять им боль!
— Зато два моих брата-акробата радуют родителей за нас троих.
— Супер! Ты и братьев недолюбливаешь?
— Я к представителям мужского пола отношусь ровно, — попытался отшутиться Николай. Его уже начали раздражать слова Анны, но она не собиралась останавливаться.
— Знаешь, если сын огорчает мать, он нарушает одну из заповедей. Это большой грех.
— Ты что, веришь во всю эту чушь, именуемую религией? — Николай осторожно положил руку на плечо девушки.
Она напряглась.
— Верю! Я верю!
