— Георгий, ты можешь хоть иногда быть серьезным?
— Бесценная моя, если б я был серьезен, то за сегодняшний день уже несколько раз сошел бы с ума! А так видишь — все в норме, ношусь с VIP-клиентами по аэропорту.
— И что?
— Господь его знает! Да-аш?
— Что?
— Будь другом, продли регистрацию на пять минут. Думаю, за десять ни Воронов, ни Шпак не доскачут. А за пятнадцать кто-то из них вполне может успеть.
— Хорошо, сейчас с Верой Петровной поговорю. Но только на пять минут!
— Спасибо, бесценная! — выкрикнул Жора и отключился.
Даша нервно посмотрела на часы и встала из-за компьютера — по рации готовность воздушного судна должны были объявить еще двадцать минут назад. На «Боинг-747» посадка начинается за час до вылета: давно бы уже пора приглашать на борт пассажиров!
Часы отщелкивали секунды, перекрывая шум аэропорта. Даша стояла с бумагами в руках, приготовившись внести в них последние изменения — Георгий все еще не звонил. Рация тоже молчала. Даша усилием воли сдерживала внутреннюю дрожь. Только задержки рейса ей сейчас не хватало! Она нажала кнопку на рации:
— Представитель Бангкока — Оперцентру. Что у нас с готовностью воздушного судна?
— Будет готов через несколько минут, — протрещал ответ, — довозят бортовое имущество.
— Спасибо.
Похоже, сегодня во всех службах случился аврал! И почему пассажиры так любят вылетать в одно и то же время? То их не заманишь никакими коврижками, то начинают скупать все билеты подряд, не обращая внимания на цены. Нет, все-таки человек — существо глубоко социальное. Иначе откуда в нем может взяться такой сильный стадный инстинкт? Летели бы себе спокойно в феврале в тот же самый Бангкок — цены замечательные, погода — еще лучше. Так нет, терпят до майских праздников и потом обрушиваются на аэропорты бурным потоком.
Хотя, конечно, пусть летают, когда им угодно, — клиент всегда прав. Не случайно же с первых дней работы в авиакомпании им старались внушить, что сотрудникам зарплату платит не начальник и даже не генеральный директор, а клиент. И каждый пассажир здесь на вес золота. Так оно и есть. Иначе что было бы с ними со всеми во время кризиса, когда в авиации наступили тяжелые времена? В отрасли увольняли тысячи людей, многие остались без средств. Дарья вспомнила, какое страшное впечатление произвело на нее известие о самоубийстве бортпроводницы из разорившейся компании, о котором писали во всех газетах, — девушка выбросилась из окна собственного дома. А не следующий день, не пережив смерти дочери, то же самое сделала ее мать.
Рация в руках Даши внезапно ожила: «Готовность рейса Алматы, повторяю, готовность Алматы». Расстроенная тем, что по поводу Бангкока не было сказано ни слова, Даша решила, что все равно пора идти к выходу на посадку. Если что — лучше быть рядом со своими пассажирами, благо, пропуск у нее как у представителя теперь есть. Она набрала на всякий случай номер Георгия — вдруг появились какие-то новости, — но телефон был безнадежно занят. Не дождавшись ответа, она пошла к служебному выходу в чистую зону.
Георгий Жук стоял под козырьком аэропорта, вглядываясь в плотный поток машин на привокзальной площади. Буквально пару минут назад пошел такой неистовый дождь, что, казалось, еще чуть-чуть, и он смоет автомобили, тихо матерящихся над багажниками пассажиров и доблестных блюстителей порядка вместе с крутящимися, как пропеллеры, полосатыми жезлами в руках. Георгий не слышал выкриков из-за плотной пелены дождя, но знал, что охрана громогласно вещает, не умолкая: «Стоянка на привокзальной площади запрещена! Проезжайте! Стоянка запрещена, проезжайте!» Стоило людям в желтых жилетах хотя бы на несколько минут приостановить работу, и перед аэропортом образовалась бы километровая пробка. А там недалеко и до массовых опозданий пассажиров на рейсы.
Георгий всегда восхищался сложной системой работы аэропорта, в которой каждый сотрудник был маленьким и в то же время жизненно важным элементом. Любая безответственность со стороны персонала могла привести к самым тяжелым последствиям.
Слово «безответственность» возникло в мыслях вместе образом Кати. Как же он умудрился так влипнуть? Конечно, делать аборт нельзя: убивать уже зародившегося человека страшный грех. Но жить с Катей и ребенком он тоже не сможет. Правильно она все решила — пусть едет к своей маме. Воспитают как-нибудь вдвоем. А он будет зарабатывать им всем на жизнь, в конце концов, это и есть долг настоящего мужчины: приносить мамонта с охоты. Или хотя бы его часть. Жук поежился, глядя на холодные потоки дождя, и в очередной раз вспомнил дурацкую пословицу про корову, которая жует сено и вспоминает лето. Вот привязалась!
Он бросил быстрый взгляд на дисплей телефона. Ни от Воронова, ни от Шпака не было никаких вестей, хотя до конца регистрации оставались считаные минуты.
Резкая трель заставила его вздрогнуть.
— Георгий, VIP, слушаю!
— Это Анатолий Иванович говорит, — услышал он в динамике вальяжный голос Шпака и похолодел, — мы на привокзальной площади. Кто нас встречает?
— Я! — В потоке машин и дождя натренированный взгляд моментально выхватил затонированный по самые уши «Мерседес». — Вижу вас!
— У нас три места багажа. Нужна тележка.
— Есть! — отрапортовал он и махнул рукой грузчику, который не спешил выходить из своего укрытия под дождь.
Не успели зазвучать короткие гудки, как Георгий услышал второй входящий звонок.
— Георгий, VIP, слушаю, — едва выговорил он.
— Господин Воронов будет ровно через минуту, — отчеканил знакомый голос помощника. — Кто-нибудь встретит?
— Да! — Жора выругался про себя. — Помощь грузчика нужна?
— Желательна.
Непослушными пальцами он нажал отбой и набрал телефон напарницы:
— Лена, солнце мое, бери грузчика, зонт и срочно встречать Воронова! У тебя полминуты!
— А что там со Шпаками?
— Приехали!
— Кого будем регистрировать? — задыхаясь от бега, спросила она.
Ответить Георгий не успел: сунул телефон в карман и раскрыл громадный зонт, поставив его над дверцей автомобиля — господин Шпак с супругой изволили выходить из машины.
Даша в десятый раз вздрогнула, когда рация зашипела у нее в руках — и снова объявляли не Бангкок! Последние минуты она только и делала, что нервничала по поводу отсутствия готовности воздушного судна.
Секунды напоминали длинных дождевых червей, которые лениво ползли по мокрому асфальту. Откуда еще взялся этот дождь! Уже пять минут лило как из ведра, и на стоящий у телетрапа огромный двухэтажный самолет обрушивались потоки воды. Даша, понимая, что это совсем уж глупо, переживала за него, как за живое существо. «Ты только, пожалуйста, потерпи, — говорила она про себя, — дождь скоро кончится. Привезут наконец это чертово питание, зайдут на борт пассажиры, и ты полетишь!»
