Таня подумала.
– А можно какую-нибудь селедку? Отбивные во Франции – очень распространенная еда. Мне хочется чего-нибудь нашего – соскучилась о селедке или еще пельмени из пачки. Правда. в Париже я часто покупала итальянские равиоли, но они не такие, как наши!
– Селедки нет, – сказала мама растерянно. – А про готовые пельмени ты всегда говорила, что это еда для нищих младших научных сотрудников.
– Значит, как раз для меня! – засмеялась Татьяна. – Нет, правда, вкусы меняются!
– «И как постранствуешь, воротишься домой...» – процитировал отец.
«Как надоело это про дым отечества, – взвыла про себя Таня. – Слышать не могу! Слава богу, Филипп никогда не говорит таких пошлостей!»
– «...И дым отечества нам сладок и приятен!» – закончил отец.
«Как бы им так поаккуратней сообщить про Филиппа?» Таня виделась с ним накануне.
– Я не вижу смысла скрывать наши отношения от твоих родителей, – сказал он. – У меня есть квартира. Я хочу, чтобы ты жила в ней.
– Мама, картошку можно не мять, я и целиком слопаю!
Таня перешла из комнаты в кухню, села на табуретку и стала смотреть, как мама хлопочет у плиты. Неужели она теперь тоже будет готовить обед для Филиппа? Таня не представляла, что должна будет заниматься домашними делами. Уж лучше вообще тогда не есть.
– Вот, вместо селедки – скумбрия. – Мать достала из холодильника банку консервов, надела очки, прочитала этикетку.
– Скумбрия по-французски макрель, – заметила Таня. – Макрель не хочу, наелась. Кстати, французы из нее варят очень неплохой суп с вином и специями. Ну и пусть варят.
Все уселись за стол.
– Но если серьезно, Таня, – отец посмотрел на Таню. – Что же ты собираешься делать? Нам с мамой кажется странным, что ты не приняла предложение своей начальницы и так скоропалительно уехала. Если не хочешь, можешь не рассказывать, но имей в виду – все это выглядит как-то неправдоподобно.
– Ну что ж. – Таня отрезала кусочек отбивной. – Вас не проведешь. Расскажу как есть. Я случайно встретила в Париже одного человека и приехала с ним.
Она поймала мамин взгляд. Похоже, мать и не удивилась.
– Ты замуж за него собираешься? – спросил отец.
– Вы же сами меня всегда учили не принимать скоропалительных решений, – попыталась пошутить Таня. – Кто же выходит замуж после двухнедельного знакомства?
– А бросить учебу и работу после двухнедельного знакомства – это в порядке вещей? – побагровев, воскликнул отец.
– Вася! – предостерегающе проговорила мать.
– Что-то я не вижу в этом логики!
– Логика проста. – Таня положила вилку и посмотрела отцу прямо в глаза. – Поживу пока как содержанка богатого человека, а там будет видно.
Повисла тяжелая пауза, какая бывает в первые доли секунды при взрыве атомной бомбы. Потом мама сказала:
– Давайте по бокальчику! У нас есть красное вино. Правда, аргентинское, не французское.
– А я французское привезла! – вскочила Таня. – Забыла достать из чемодана.
Она действительно еще не распаковывала чемодан. Достала только подарки. Было у нее ощущение, что скоро придется запаковывать его снова, так зачем зря возиться?
В полном молчании отец откупорил вино, а мама подставила бокалы.
– Я понимаю, что в этом нет ничего необычного, – начал наконец Танин отец. – Только вот в чем беда: тебе с твоим характером, дочка, в содержанках не удержаться. Работу надо искать. И вообще-то мы с матерью не для того тебя в Париж посылали. Богатого любовника и здесь можно было найти.
– Да здесь как-то не попадался, – повела плечом Таня.
Отец, не выпив, поставил бокал и вышел из кухни.
«Ну, прямо детский сад! – Таня с невозмутимым видом отпила из бокала, но внутри у нее все кипело. – Неужели они не понимают, как сложна сейчас жизнь? Это ведь не их время, когда после института с радостью надо ехать в какую-нибудь тмутаракань, потом большая удача – аспирантура, потом работать за гроши, но в хорошем институте...»
Мама взяла табуретку, подсела к Тане, погладила по плечу, прижала к себе.
– Какая ты красивая, доченька! Но красота ведь недолговечна...
– Вот поэтому и зацепилась я за большого человека.
– Надолго ли зацепилась? Время пройдет, а...
– Знаю-знаю. Время пройдет, а он на мне не женится. Но мамочка, меня это не пугает.
Мама удивилась.
– Как же тогда?
Таня подумала.
– Знаете, вы всегда откладываете жизнь на потом. А я хочу жить сейчас. Вот в эту конкретную минуту. А что будет потом – никому не известно.
– И что же ты хочешь делать сейчас? – осторожно спросила мама.
– Я знаю, что я не хочу делать. Как бы вам это ни казалось странным, я не хочу работать. Нигде.
– А как же тогда ты хочешь жить? Ведь мы с папой уже не такие молодые...
Таня наклонилась к матери, обняла.
– Да я, мамочка, на вас и не рассчитываю. Посмотрим! Как получится.
Мама вздохнула.
– Умненькая ты девочка, Танюша, но и глупенькая еще. Или просто неопытная. Как-то одновременно это в тебе уживается.
Таня взглянула на часы.
– Папу не переделаешь, он сейчас со мной разговаривать не будет. Давай, мама, с тобой спокойно поедим. Я жду звонка, и когда за мной приедут, сразу уйду. Ночевать дома не буду. Вещи свои заберу потом. Но мне не хотелось бы сейчас выглядеть, будто голодная шлюха.
Она взяла вилку, нож и стала деловито, быстро есть. Мать, не притрагиваясь к еде, смотрела на нее с болью.
– Ты осознаешь, что ты сейчас сказала? «Будто голодная шлюха». Мы тебя для такой жизни растили?
– Не для такой, – ответила Таня. – Дай мне поесть. Я и хочу не такой жизни. В принципе я не возражаю, чтобы этот человек на мне женился. Но чтобы этого достичь, я должна выглядеть прилично. И вообще, это сделать нелегко. Я это понимаю.
– А кто хоть он? – задумчиво спросила мама.
– Богатенький Буратино. Такого же возраста, как отец. Достаточно знает жизнь, не говорит банальностей. С ним интересно. Он многое может. Это он вам звонил, когда я беспокоилась из-за теракта, – Таня говорила второпях и запихивала в рот здоровенные куски мяса и картошки.
– Ты ешь спокойно! – сказала мать. – Пока еще за тобой не гонятся. Давай я налью тебе чаю. С лимоном?
– С лимоном, – ответила Таня с набитым ртом. – Раз подвернулся мне такой шанс – упускать нельзя.
– Но ведь м-м-м... знакомство с этим человеком не мешает тебе устроиться на работу? Хотя бы к папе в лабораторию? – Мама просительно смотрела на Таню. – И отцу было бы спокойнее, и мне. И стаж бы шел...
«Боже, какие они дремучие! – подумала Таня. – Чтобы я горбатилась всю жизнь за какой-то эфемерный стаж? За грошовую пенсию?»
Она поставила чашку.
– Мама, я сейчас вспомнила, я ведь тебе еще помаду привезла. Целых четыре тюбика!
