– Плетью моего отца. Он регулярно порол меня.
Итак, Тахир не бредил тогда, в пустыне. Его действительно избивали. Аннализа изумилась этому, но отказалась поверить.
Регулярная порка маленького ребенка. Что за садист будет вести себя таким образом?
Она сглотнула подступившую к горлу горечь, но не сдержала слезы.
Внезапно она вспомнила слова Ришаны о том, что Тахир финансирует приюты для детей, подвергшихся насилию, и ужаснулась. Неужели он старается спасти других детей от того, что когда-то приносило ему страдания?
Аннализа крепко обняла Тахира. Жаль, что у нее не было возможности защитить мальчика, который превратился в такого замкнутого мужчину.
– Не плачь, любимая. – Он вытер ее мокрые щеки. – Это было давно.
– Но ты по-прежнему помнишь об этом. На тебе шрамы. – Оба понимали, что она говорит не о шрамах на теле. – В пустыне ты каждую ночь бредил об этом…
Тахир обнял ее, и она прильнула к нему, радуясь, что он доверяет ей. Говорил ли он об этом с кем-нибудь?
– Я выжил, – равнодушно произнес он.
– Ты не просто выжил, – тут же прошептала она, – а превозмог прошлое. Посмотри, кем ты стал.
– Не обожествляй меня, Аннализа, – резко сказал он. – Положение короля еще не делает меня хорошим человеком.
– Нет, но ты хороший человек. – Она вспомнила о том, как он беспокоился о ней в пустыне, когда она заговорила о своем горе. Подумала о его анонимном финансировании детских приютов. О разумной, заботливой политике, которую он проводил как король, хотя официально еще не взошел на трон. О том, как эффективно он организовал спасательные работы после землетрясения, поддерживая людей своим участием. О том, что он женится на ней, чтобы защитить их ребенка.
– Едва ли. – Он отрывисто и резко рассмеялся. – Я слишком похож на отца. Много лет я купался в наслаждениях, искал мгновенных радостей и приобрел незавидную репутацию.
– Ты не похож на него! – возмутилась Аннализа. – Ты не изворотлив и не жесток.
– Возможно, женитьба и отцовство пробудят во мне истинные качества.
Аннализа отпрянула назад, ошеломленно глядя в его мрачное лицо. Неужели он верит в то, что говорит?
Она видела его слабым, на пороге смерти, лишенным притворства. Мужчина, которого она узнала в пустыне и который сейчас перед ней, не похож на монстра, каким хочет себя изобразить.
Обняв его лицо ладонями, Аннализа встретила его пристальный взгляд.
– Ты совсем не такой, слышишь меня?! – Ее голос становился громче от непонятной ярости. – Никогда в жизни не слышала подобной ерунды. Никогда больше не говори так, иначе я решу, что ты ищешь сочувствия.
От изумления он округлил глаза, словно котенок, которого он только ласкал, превратился в тигрицу, нанесшую ему удар.
– Ты не можешь использовать это оправдание, чтобы прятаться от жизни.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! – Он стал воплощением высокомерия.
Ее сердце сильно екнуло, ей была невыносима сама мысль о том, что Тахир воображает себя жестоким отцом.
– Почему он избивал тебя? – спросила она, не дождавшись его ответа. – Твоих братьев он тоже избивал?
Она ощутила на лице его теплые руки. Большими пальцами он нежно вытирал слезы с ее щек, чуть отклонившись назад.
– Я велел, – тихо проворчал он, – чтобы ты не плакала. Это приказ короля. – Он криво усмехнулся, отчего подпрыгнуло ее сердце. – А приказы короля надо исполнять.
Аннализа неуверенно кивнула. Он не оттолкнул ее, а, наоборот, нежно обнял ладонями ее лицо.
– Ты ведь не отступишься, верно?
Аннализа покачала головой. Длинные волосы разметались по ее обнаженным плечам. Они оба были обнажены, но не обращали на это внимания.
Вздохнув, Тахир поднял ее и усадил к себе на колени.
– Нет, он не избивал Карифа и Рафика, – тихо сказал он наконец. – Только меня.
– Но почему?…
Тридцать секунд стояла тишина.
– Я всю жизнь задавался этим вопросом, считая, что сам являюсь причиной его ненависти. Еще в детстве я удостаивался его ненависти и неодобрения. – Он помолчал, потом заговорил равнодушно: – Все потому, что он думал, будто я не его сын…
Аннализа дернулась в его объятиях:
– Серьезно?
Он кивнул:
– О да. Спустя много лет мать наконец объяснила мне то, на что не осмеливалась прежде. – Он глубоко вздохнул: – Моих родителей сосватали и поженили. И хотя мой отец сам развлекался с любовницами, но при этом ужасно ревновал свою жену. Она очень тяжело рожала Рафика и по настоянию докторов на несколько месяцев уехала во Францию – поправить здоровье. Когда кто-то хитро намекнул, что Ришана там наслаждается обществом друзей, мой отец решил, что у нее появились любовники. Это не было правдой, но ему было все равно…
Тахир крепче прижал к себе Аннализу, и она закрыла глаза, представляя, какой была жизнь Ришаны с жестоким тираном, который не любил ее.
– Потом родился я, и я… был другим. У меня не было таких светло-голубых глаз, как у членов семьи.
Она насторожилась:
– Твой отец решил, что ты не его сын, из-за твоих темно-голубых глаз?
Тахир пожал плечами:
– Отец зациклился на своем подозрении. Моя мать даже предлагала сделать тест на ДНК, но он, как параноик, уверял, что об этом станет известно общественности. Гордость не позволяла ему смириться с тем, что кто-то узнает, будто ему наставили рога. – Тахир умолк, глубоко вздохнул и продолжил: – Неудивительно, что я не мог радовать его, не важно, как сильно я старался. Официально он не называл меня ублюдком. Это могло повлиять на его репутацию. Поэтому он превратил мою жизнь в ад.
– Он сделал тебя мальчиком для битья.
– В буквальном смысле этих слов. – Он безрадостно рассмеялся.
– А твоя мать?
– Нет, ее он не трогал. – Тахир догадался, о чем думает Аннализа. – Отец понял, что может отомстить ей более изощренно. Издеваясь надо мной, он даст ей понять, что она не может мне помочь. – Он сжал ее плечо. – Она сразу поняла, что, если проявит ко мне любовь, я поплачусь за это.
– Как же она страдала! – Аннализа вздрогнула от мысли о неспособности защитить собственного ребенка.
– Я этого не понимал, – тихо произнес Тахир, – до тех пор, пока ты не заставила меня поговорить с ней.
– Я заставила тебя?…
– Я признателен тебе, Аннализа, поверь. – Он неторопливо погладил ее по руке, и Аннализа снова обмякла от его ласки. – Если бы ты не заговорила на эту тему, я никогда не пришел бы к матери и не узнал правды.
Признательность… Это не любовь, но начало определенно положено.
– Долгие годы я считал, что не нужен ей, – хрипло сказал он. – Теперь я знаю, мама дистанцировалась от меня потому, что каждое проявление любви с ее стороны провоцировало жестокое возмездие для меня. Поэтому она защищала меня, как могла. – Тахир сильнее прижал к себе Аннализу. – Я очень боялся, что он начнет избивать ее после моего изгнания, но даже после моего отъезда она хранила молчание. – Он умолк, быстро и громко дыша. – Она боялась, что отец убьет меня, если она ответит на мои звонки. Отец знал, что я пытаюсь выйти с ней на связь, и угрожал ей, если она поговорит со мной.
