В окнах кухни внезапно вспыхнул яркий свет. Одновременно загорелись и желтые фонари заднего крыльца. Джей испуганно отпрянула от Тернера.
Задняя дверь распахнулась, и на пороге появилась Брайт все в том же блузоне с медвежонком на животе. Выставив вперед свой большой живот, она положила на него руки.
– Мне показалось, кто-то пытался войти через заднюю дверь. – Она окинула взглядом Тернера и Джей.
Подняв глаза на Тернера, Джей смутилась – у него на губах остался след ее губной помады.
– Спокойной ночи, – сказала она ему. – Мне нужно еще кое-что сделать… несколько телефонных звонков…
– Разумеется, – невозмутимо отозвался Тернер. – Если будете звонить матушке, передайте от меня привет.
– Я подумала, ваш ключ сломался и вы не можете открыть дверь, – объяснила Брайт. – И решила посмотреть, что случилось, пока бабушка не проснулась.
Джей испытывала ужасную неловкость, но Тернер, наклонившись к ней, безмятежно чмокнул ее в щеку.
– Увидимся утром.
– Хорошо. – Джей вынула свой ключ из замочной скважины и быстро вошла в дом.
– Извините, если помешала, – фыркнула Брайт, запирая за ней дверь и задвигая засов. Ее лицо выражало злобное удовлетворение.
Проигнорировав эти слова, Джей спросила:
– Мне кто-нибудь звонил?
– Нет. – Брайт нахально оглядела Джей с ног до головы. – А он ничего, – кивнула она в сторону запертой двери. – Собираетесь трахаться с ним?
– Не надо так говорить, – вспыхнула Джей.
– Это почему же? – засмеялась Брайт. – Теперь я на собственном опыте знаю, что это такое!
Несколько мгновений они смотрели друг на друга – женщина с размазанной помадой на губах и девушка с исковерканной судьбой.
– Послушай, – мягко сказала Джей, – не старайся казаться круче, чем ты есть на самом деле.
Брайт вздернула подбородок и сурово поджала губы. Но в следующую секунду, к изумлению Джей, глаза ее наполнились слезами и она побежала по коридору. Легко, как ребенок, которым, в сущности, еще и была.
Эдон Мобри был вне себя от ярости, и это должно было насторожить Лабони.
Но он не испугался гнева Эдона Мобри. Последнее время Лабони кожей чувствовал, что возрастающая слабость пожирает шефа, как раковая опухоль.
Власть досталась Эдону незаслуженно. Он женился на Барбаре. Так пусть пошумит, все равно он целиком и полностью зависит от действий – а не пустых слов – Лабони. Старый доктор – совсем другое дело. Однако и он не вечен. С каждым годом Хансингер все неотвратимее приближался к могиле, и все окружающие прекрасно понимали это.
Лабони старался ничем не выказать презрения к Эдону. Он смотрел на свои ботинки, чертя пяткой на гравии незатейливые узоры.
– Я только что вернулся в город, – цедил Эдон сквозь зубы, – пришел домой, уверенный в том, что эта проблема уже решена за время моего отсутствия, и что же я узнаю?
– В них стрелял Бобби Мидус, – спокойно ответил Лабони, продолжая разглядывать свои ботинки. – Он был один.
– Какого черта?! – взорвался Здон.
– Наверное, так он хотел предупредить их, чтобы не лезли куда не надо, – пожал плечами Лабони, и в его голосе прозвучала ироническая нотка.
– Да он просто полный идиот!
Лабони поднял голову и взглянул в бледно-голубые глаза шефа. Глаза Лабони были такого же цвета, поскольку их семьи связывали родственные узы. Однако семья Лабони всегда была в положении бедных родственников.
На этом их сходство заканчивалось. Во всем остальном, кроме цвета глаз, они были очень разными. Плотный Эдон с возрастом стал казаться грузным, тогда как Лабони был высоким и очень худым. Тонкая и гибкая шея придавала ему сходство со змеей. В его лице тоже было что-то змеиное: широкий тонкий рот, высокие скулы, едва заметные светлые брови.
– Просто он слишком молод, – вступился Лабони за Мидуса.
– И что с того?
– Он еще только учится, – пояснил Лабони.
Они замолчали. Оба стояли рядом с пикапом Лабони, припаркованным у поворота длинной узкой дороги, которая вела к ранчо Эдона. По обеим сторонам мрачно возвышались сосны, скрывая это место от случайных глаз. Его черный джип был припаркован с другой стороны дороги. Бледная луна слабо освещала мрачное лицо Эдона.
– Значит, они все еще здесь? – Он раздраженно покачал головой. – Гибсон и эта баба.
– Похоже, что так, – снова кивнул Лабони.
– Бог ты мой!
– И вообще происходит что-то не то, – спокойно констатировал Лабони.
Его слова подействовали на Эдона как удар ножом между ребер.
– Что ты имеешь в виду?
– Этой бабе сегодня утром звонила женщина и предлагала какую-то информацию.
– Кто же ей звонил? – напрягся Эдон. – И какую информацию предлагал?
– Что-то про доктора Хансингера. Звонившая не назвала себя, но назначила этой Гаррет свидание.
– Где, черт возьми? – побледнел Эдон.
– А вот этого я не раскрыл.
Громко и грязно выругавшись, Эдон ударил кулаком по двери пикапа Лабони с такой силой, что металл завибрировал. Этот новенький пикап цвета синий металлик, с широкой белой полосой по боку, был лучшим в коллекции автомобилей, принадлежавшей Лабони. Он не выносил, когда до его машины дотрагивались. И придурок Эдон отлично знал об этом.
Однако на сей раз Лабони не выказал неудовольствия.
– Я давным-давно говорил тебе, что нам нужен новый сканер.
Эдон метнул на него злобный взгляд.
– Я уже и так потратил целое состояние на твои шпионские штучки!
Лабони молча посмотрел на ночное небо. Эдон, образованный мальчик из богатой семьи, совсем не знал, что такое настоящая жизнь, хотя и получил престижное университетское образование. С одной стороны, он требовал постоянной слежки, с другой, – понятия не имел, каких денег стоит профессиональная работа.
– Нужно идти в ногу с техническим прогрессом, – заметил Лабони.
– Кто прослушивал их разговор? – спросил Эдон.
– Я. Потом в разговор вмешалась пара лохов, болтавших друг с другом по сотовому, и спутали мне все карты. Нужен новый, более совершенный сканер.
– А глаза у тебя на что? – злобно осведомился Эдон.
– Эта Гаррет была в кафе вместе с адвокатом Гибсоном, потом она уехала из Кодора в Кендер.
– Ты, надеюсь, следил за ней?
– Не я, а Бобби Мидус.
– И с кем она там встретилась?
– Он не знает, потому что упустил ее из виду.
– Упустил из виду? Как?!
– Он не мог приблизиться. Когда они въехали в Кендер, ему пришлось остановиться у светофора, а она успела проскочить. Что поделать, Бобби не привык к городской езде.
Эдон снова ударил кулаком по двери пикапа, а потом еще и еще. Лабони даже не моргнул, только его и без того тонкие губы стали еще тоньше.
