Ладно, хватит травить себе душу. Надо отучиться быть таким мелочным, это факт. Но стыдиться своей прижимистости он тоже не будет. Нет ничего постыдного в том, что он притащил с собой отличный набор гирь. Он к ним привык и не нуждается в других.
Держа чемодан в одной руке, Эйса в другой, Тристан едва не наступил на пятки Джо, так глубоко он погрузился в свои раздумья. Да что это на него нашло в этом городе? Он никогда не испытывал особой нужды извиняться и оправдываться за то, что он такой, как есть, до приезда в Рено. Он всегда считал, что с ним все в порядке, а если кому-нибудь это не нравится, то это уже его личное дело. Именно такая позиция мешала ему хотя бы немного американизировать свое произношение. Ведь люди хорошо его понимали, почти не напрягаясь, так зачем же ему подстраиваться под окружающих и притом даже в таких мелочах?
Однако после приезда в Рено он почувствовал, как что-то в нем изменилось. Ему вдруг захотелось такого, о чем он прежде даже не задумывался. Может быть, поэтому теперь многие стороны его жизни, прежде его полностью устраивавшие, теперь вызывали в нем раздражение. И самое ужасное профессиональное рвение его несколько приостыло, и работа теперь не занимала его ум целиком и полностью. А это его никак не устраивало.
Аманда встречала обоих полицейских у входа в квартиру. За время, прошедшее между прежним визитом Маклофлина и его теперешним вселением, она основательно обдумала ситуацию и решила извлечь из нее максимальную выгоду. Ронда была совершенно права, считая, что, поселись у них Маклофлин со своим огромным пистолетом, они будут чувствовать себя в большей безопасности. И, быть может, познакомившись с ним поближе, она поможет ему избавиться от некоторой холодности в отношениях с ней. В конце концов, его визит к ней с щенком показал, что Маклофлину не чуждо ничто человеческое. К тому же, улыбка Тристана отнюдь не напоминала ей оскал робота.
Но уже двадцать минут спустя, после прихода своего постояльца, Аманда решила, что эта человеческая улыбка в прошлый раз ей просто померещилась. Она едва удержалась от того, чтобы не хлопнуть дверью, выбегая теперь уже из квартиры Тристана. Ее сердце бешено колотилось в груди. Она ощущала, что кровь прилила к лицу, щеки пылают. К тому же, у нее просто подкашивались ноги, словно бы она только что закончила выступление со сложнейшим и изнурительным номером.
В этом ужасном мужчине, во всей его проклятой мускулистой туше не было места ни единой человеческой эмоции. Он держался отстранение, был необщительным, недоброжелательным и холодным, как кусок льда. О Боже, как же разболелась голова! Аманда влетела в собственную квартиру и рухнула на кушетку, прижав подушку к груди.
А ведь она проявила максимальное радушие, — и что же получила в ответ? Аманда горько хмыкнула. Она улыбалась ему от всей души, а что же он? — Лицо его оставалось словно бы окаменевшим.
Она демонстрировала ему все преимущества его новой квартиры, водила его туда-сюда, а он взирал на нее своими холодными, пронзающими душу глазами, и больше ничего. Он даже не потрудился хотя бы взглядом или словом выказать, нравится ли его новое жилье или нет. Маклофлин снял пиджак и повесил его аккуратно на вешалку, затем взглянул на нее так, будто бы позволил ей высказать все, что она думает о пистолете у него под мышкой. У, проклятый мужик! Господи, у нее до сих пор маячит вся эта сцена перед глазами. Он даже, и наверняка специально, потянулся так, закинув руки за голову, что рукоятка пистолета чуть было не коснулась ее лица. Интересно, почему он вдруг преисполнился решимости вывести ее из себя? Она же в этот момент испытала великий соблазн ловким движением профессиональной танцовщицы выдернуть коврик Марианны прямо у него из-под ног. Ей показалось даже, что внутренний голос нашептывает ей: «Сделай это, сделай, свали его с ног».
Но все же она вовремя отказалась от этой сумасшедшей затеи. Она решила, что Маклофлин настолько бесчувственная скотина, что может отреагировать на эту ее выходку со свойственной ему жестокостью. Чарли сдерет с нее кожу живьем, если она позволит прострелить себе дырку в ноге, усмехнулась она.
И все же ей хотелось понять, почему этот тип настолько влюблен сам в себя, что не ответил даже на ее простую дружескую улыбку. А ведь она старалась, ох как старалась разбить лед в их отношениях. Но этот здоровенный осел, очевидно, не стремился к добрососедским отношениям и выбрал не самый любезный способ ей это продемонстрировать.
Хорошо, тем лучше для нее. Ведь у нее-то нет никакого желания с ним слишком часто общаться.
И все же, сегодня в течение некоторого времени у нее было совершенно иное настроение. Но Боже мой, ведь есть что-то особенное в том, как он тогда ей улыбнулся. Как будто внезапно распахнулось окно, и глянувший в него свет мигом рассеял мрак отчуждения.
Аманда отшвырнула от себя подушку и решительно встала. "Выбрось всю эту чепуху из головы, — скомандовала она самой себе. — Ты просто грезила, а это на тебя непохоже. Это неподражаемая улыбка — всего лишь искусственный прием в арсенале этого мужлана-биоробота.
* * *
Этот человек уже давно научился выуживать полезную информацию из потока случайных сплетен. (Освещенный приглушенным светом бар в нижнем городе был излюбленным местом встреч участников шоу-программ.) Все, что от него требовалось, — это проводить в баре каждый день по несколько часов. Его функция сводилась к тому, чтобы, усевшись за столик или на табурет перед стойкой, изобразить на лице приветливую улыбку, иногда слегка подпаивать своих собеседников, а главное — держать язык за зубами и прислушиваться.
Иногда ему приходилось слегка разнообразить стиль своего поведения. В этих редких случаях он должен был что-нибудь наплести про самого себя. Но чаще всего он рассказывал тогда какую-нибудь чужую историю, услышанную им в другой компании. Но, в любом случае, он особо о себе не распространялся и как можно скорее возвращался к своей традиционной роли слушателя.
Чаще всего он ненавязчиво общался с небольшой группой собутыльников или с каким-нибудь сборищем подвыпивших приятелей. Он выработал в себе способность вести себя естественно практически в любой компании, к которой имел интерес. Лишь однажды у него сорвалось: тогда он неудачно попытался влезть в общество закадычных друзей, обмывавших последний день холостой жизни одного из них. Никто не знал его, поэтому все заинтересовались, что он делает в их кругу. Но у него на этот случай был свой прием, — чтобы не слишком мелькать и не примелькаться, он научился вовремя сматываться.
И сегодня большая часть посетителей, собравшихся у стойки бара, представляла собой привычную тусовку шоу-танцоров. Почти вер они были шапочно знакомы друг с другом, но никто из них не знал каждого достаточно хорошо. Он же следил за экраном телевизора, помещенного у стены прямо за стойкой. Его интересовал первый выпуск вечерних новостей. Пока что не сказали ничего, что могло бы привлечь его внимание. Больше всего распинались о разных знаменитостях, кто из них что собирается делать в этот уик-энд, и все в таком роде.
