Они оба прекрасно понимали, что одним поцелуем дело не ограничится. Уже сейчас тело Патриции пело от предвкушения, а внутри нее страсть изливалась влагой. Она почувствовала, как распухли ее губы от миллионов поцелуев, которые она получила за эту ночь.
Сколько же можно? Они оба просто с ума сошли! Но она опять не могла не восхититься тем, как хорош был Густав. Ее сердце наполнилось любовью к нему. Проводя вместе с ним столько времени, не будучи обремененной никакими повседневными проблемами и заботами, Патриция обнаруживала в Густаве новые черты, о существовании которых она уже забыла или просто не знала раньше. Он был игрив и любвеобилен, нежен и страстен, внимателен и силен — наличие всех этих качеств в мужчине непременно сломило бы отчаянную оборону любой женщины.
— Ну ладно, уговорил, — снизошла она, одной рукой убирая с его лба темную прядь. — Так и быть, позволю тебе поцеловать меня, но только если ты пообещаешь приготовить мне завтрак.
Синие глаза теперь напоминали цветом предгрозовое небо. Он потянул на себя простыню, открывая своему жадному взору волнующую наготу Патриции.
— Заметано.
— Под завтраком я подразумеваю вовсе не овсяные хлопья с молоком, — капризно заявила она. — Я хочу все по полной программе — яичницу, ветчину, сосиски, помидоры… и еще… еще…
Ее голос совсем затих, когда Густав склонился к ее груди и обхватил губами сосок. Жаркая волна охватила все ее тело от кончиков пальцев до самой макушки, путая мысли и не давая сосредоточиться.
Запустив пальцы в его волосы, она бессильно опустилась на подушки.
— Ах, Густав, не зря твои клерки зовут тебя волшебником…
Неожиданно дом наполнился звуком, который показался им чужеродным. Звонил телефон. Его звон заставил их вздрогнуть и замереть. Куда делись нежные воркования, стоны и любовный лепет?
— Не бери трубку.
В зеленых глазах читалась мольба. Густав покачал головой и улыбнулся.
— Я и не собираюсь. Наверняка кто-то просто ошибся номером.
Его губы стали медленно опускаться к ее жадному рту, но она уклонилась, не дожидаясь, пока совсем растает в его объятиях.
— А если это что-то серьезное? — Казалось, что телефон звонит все настойчивее. — Может, Дэвид хочет сообщить тебе что-то, связанное с твоей работой?
— Тогда ему придется самому добираться сюда, так как я трубку все равно не возьму.
— Тогда я возьму…
— Патриция… чего ради… Прекрати!
Но прежде чем он опомнился, она уже выскользнула из кровати, обернувшись простыней, одаривая его дразнящим взглядом.
Патриция выбежала в коридор, и Густаву показалось, что ее не было целый час, хотя прошло всего несколько минут.
Она вернулась в совершенно другом настроении. Брови Патриции были нахмурены, а лицо встревожено.
У Густава неприятно заныло сердце.
— Кто звонил? Дэвид?
Если в его компании опять возникли какие-то проблемы, то на этот раз их придется расхлебывать его заместителю. Именно за это он ему и деньги платит, между прочим! Сам он ни в коем случае не намерен возвращаться в Оттаву. А может, вообще продать это агентство?
— Нет, это был не Дэвид, — онемевшими губами проговорила Патриция. — Это тетя Марион. Она попала в больницу. Мне нужно срочно возвращаться домой.
— Пэт, я тебя правильно понял? Ты действительно хочешь, чтобы я остановился в гостинице?!
Густав с трудом верил в то, что услышал. Патриция возилась с замком, пытаясь открыть дверь в магазинчик Марион. При этом она старалась не смотреть на Густава.
— Пойми меня, пожалуйста… Я сейчас, как никогда, нужна тете. Она оказалась в таком тяжелом положении… Поэтому я собираюсь теперь все свое время и все силы отдавать ей. Я не смогу уделять тебе много внимания. Не думаю, что тебя устроит такое положение вещей…
Патриция распахнула дверь и вошла в душное полутемное помещение, почти полностью заставленное старинной мебелью и различными произведениями искусства. Густав раздраженно следовал за Патрицией.
Патриция подумала, что следовало бы установить некоторую дистанцию между собой и Густавом, по крайней мере, на несколько дней. Там, на Великих озерах, ей легко было поверить в то, что Густав сдержит свое обещание и не будет ставить работу выше их отношений. Сейчас же, в привычной для себя обстановке, Патриция не была так уж в этом уверена. Несчастный случай с тетей Марион давал ей немного времени еще раз все взвесить.
— Я сказала, что…
— Я прекрасно слышал, что ты сказала, — сердито перебил Густав. — Я просто хотел убедиться, что правильно тебя понял. Неужели мне только приснились эти последние несколько дней? После всего того, что мы говорили друг другу, неужели ты собираешься просто отшить меня, как надоедливого подростка, как будто все, что между нами произошло, не имеет для тебя никакого значения? Мне казалось, что мы уже договорились о том, что опять будем жить одной семьей. А теперь ты хочешь сплавить меня в какую-то паршивую гостиницу!
— Но ведь это только на первое время… Только до тех пор, пока я не разберусь с тетей. — Патриция тяжело вздохнула. Она бросила ключи на стол и стала автоматически расстегивать пальто. — Ты должен понимать, что сейчас она для меня на первом месте. Мне очень многое нужно сделать, чтобы помочь ей. Мы должны на время расстаться…
— Ну уж нет! — Густав стукнул кулаком по антикварному столу.
Злость, кипевшая в нем, искала выхода. За эти несколько дней они с Патрицией переговорили о многом, и их беседы нередко затягивались за полночь. Они ненасытно любили друг друга, а потом опять делились самыми сокровенными мыслями. Они оба признались, что больше не хотят расставаться. А теперь Патриция отказывается от своих слов, используя первый же удобный предлог, чтобы снова держать его на расстоянии.
Он пожертвовал целым месяцем, чтобы опять добиться ее расположения, чтобы убедить ее, что они созданы друг для друга, что нет на свете более гармоничной пары. Если она думает, что он покорно уберется отсюда, поджав хвост, как побитая собака, и будет ждать, пока она не придет в себя, то она сильно ошибается!
— Патриция, ты не можешь пожаловаться на то, что я торопил тебя с принятием решения. Я терпеливо ждал и был вынужден отказаться от многого, чтобы быть с тобой. Я хочу, чтобы ты знала, что я сделал это только потому, что хотел сохранить наш брак. Ты считаешь, что семья — это взаимные обязательства? Я согласен с тобой. Но чтобы быть семьей, мы должны, по крайней мере, жить вместе, мне совершенно безразлично где — хоть в гостинице, хоть здесь, в доме твоей тети.
