– Я не сержусь. А всего лишь удивляюсь маминой проницательности.
– Удивляетесь? Почему же?
– Весь год она пыталась внушить мне это, но я всякий раз огрызался и не желал ее слушать. А выходит, что я сам себя не понимал.
– А что вы должны были понять? Что вам не нравится быть рейнджером?
– Боже сохрани. Только вот сию минуту до меня дошло, что я потерял восемь лет жизни. Но сейчас я понимаю… – Он замялся.
– Что вы понимаете?
– Да ничего. – Он помотал головой, чувствуя, что во рту у него пересохло от страха.
– Чарли, – нахмурилась Вайолет, – вы ведете себя странно. Чем вы занимались весь день?
– Влюблялся в вас, Вайолет, – улыбнулся он краешком рта.
– С любовью, Чарли, не шутят! Чарли посерьезнел.
– А я и не шучу.
Тут произошло, казалось, невероятное – Вайолет одновременно охватили и невероятное счастье, и сильнейший страх. Несколько секунд она, не в силах собраться с мыслями и выдавить из себя хоть слово, лишь изумленно взирала на него.
– Шутите. Иначе быть не может, – прошептала она наконец. Полностью осознав смысл его слов, она вырвалась и побежала к двери.
Чарли догнал ее и взял за руку.
– Послушайте, Вайолет, я вовсе не собирался объясняться вам в любви. Да я же, черт меня побери, минуту назад сам еще не понимал, во что переросло мое влечение к вам. Но сейчас понимаю.
– Как дико это звучит! – саркастически произнесла Вайолет. – Минуту назад вы еще не понимали, что испытываете ко мне, а в следующую минуту заявляете, что любите меня. Такую чушь обычно несут только сексуально озабоченные подростки.
Чарли сильнее сжал ее руку и заговорил громче и резче.
– Да у меня секса и в мыслях нет. И не секса я от вас добиваюсь, неужели вы этого не понимаете?
– И это говорит влюбленный мужчина! – воскликнула Вайолет, вырываясь из его рук.
Ее слова вызвали у Чарли настолько явное изумление и огорчение, что Вайолет поверила в его искренность. И с трепетом ждала, что будет дальше.
– Тогда зачем вы говорите о любви? Чтобы затащить меня в постель? Чарли тихо выругался.
– В моем распоряжении было целых две недели. И для этого вовсе не требовалось объясняться вам в любви. Надо было лишь отказаться от моих нравственных принципов.
Он, безусловно, прав. Надави он на нее хоть чуть-чуть – она бы не устояла. Ни к одному мужчине она не испытывала столь сильного физического влечения. Но Чарли с его непререкаемой моралью решил не злоупотреблять ее доверием.
Взволнованная, Вайолет закрыла лицо руками и отвернулась.
– Не знаю, чего вы от меня ждете, что хотите услышать, – выдавила она из себя наконец.
Он положил руки ей на плечи и нежно погладил.
– Я хотел бы… Хотел бы знать, значит ли для вас что-нибудь мое чувство?
– О да! – отозвалась Вайолет. – Да… Конечно… Но между нами ничего не может быть.
– Это почему же? Из-за того, что я техасский рейнджер?
Да, разумеется, только из-за этого. Но вовсе не потому, о чем он сейчас думает. И как ему объяснить суть дела, не унизив ни его, ни собственное достоинство? Не может же она так прямо рассказать ему о Рексе! Или о своих былых неприятностях в Джорджии! Лучше уж сразу умереть.
– Не подумайте, Чарли, что мне не нравится ваша работа. Совсем нет. Во всяком случае, я понимаю, что она для вас очень важна и вашей избраннице придется делить вас с нею. Но моя жизнь… Моя жизнь сейчас ужасна. Неприятности преследовали меня всегда, именно поэтому я и оказалась на том шоссе, где мы встретились. Прежде, чем соединить свою жизнь с мужчиной, мне с Сэмом необходимо где-нибудь прочно обосноваться.
– Я могу помочь вам найти подходящее место. Вам и сыну.
Ее охватила дрожь. Всем сердцем она страстно желала поверить в то, что может остаться с Чарли. Эта надежда уже давно теплилась в ее душе, но Вайолет всякий раз твердила себе, что она не вправе стать частью его жизни. Даже на короткое время. Чарли – честный рейнджер, преданный своему долгу. Связь с ней поставит его в двусмысленное положение, а то и навлечет на него неприятности. Она не может так с ним поступить.
Вайолет со стоном направилась к двери. Двор, залитый лунным светом, встретил ее приятной прохладой. Вайолет сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться.
Звук открываемой двери возвестил о том, что Чарли тоже вышел на крыльцо. Она ждала этого, потому что вышла вовсе не для того, чтобы уйти от него, а чтобы собраться с мыслями. Господи, ну почему ее сердце бешено стучит и вот-вот вырвется наружу?
– Вы всегда от всего убегаете?
Вайолет, обернувшись и взглянув на Чарли, горько пожалела, что не встретила его много лет назад. Задолго до Брента, по вине которого ей было суждено познать горечь измен и разбитой любви.
– Я не убежала. Я просто думаю.
– Думаете? О чем? – Он подошел ближе.
– О вас. Вы ведь говорили, что не собираетесь жениться и заводить детей. Утверждали, что работа для вас – превыше всего.
– Да, верно. Но сейчас на все смотрю иначе.
– Но ведь такого рода убеждения не меняются за одну ночь.
Чарли взял ее за руку и, подведя к тополю, усадил на старую деревянную скамейку. И сам уселся рядом.
Дул приятный ночной ветерок, над их головами ласково шуршала листва. Тихие звуки действовали умиротворяюще, да и само это место среди пустынных гор дышало покоем. Но теперь ей с Сэмом придется его покинуть. Оставаться дольше нельзя – это будет несправедливо по отношению ко всем.
Спустя мгновение Чарли взял Вайолет за руку и взглянул на нее. В его глазах светилась печаль.
– Вайолет, – тихо начал он, – за этот год я стал.., ну как бы это сказать.., я стал сам Не свой. Меня целиком поглотила работа. Даже когда меня уговаривали взять отпуск, я отказывался. Сюда – повидаться с родными – и то не ездил. Боялся, как бы не случилась беда.
– Беда… – тупо повторила Вайолет. – С кем? С вашими коллегами – рейнджерами?
– Возможно, и с ними, – пожал он плечами. – Или с жертвой преступления, которое мы расследовали. Или со свидетелем, да с кем угодно, кому я был нужен.
– Не много ли для одного человека?
– Да, – вздохнул он, – много. Но что поделаешь – так уж сложилось.
Вайолет решила дать ему возможность рассказать все до конца и молча ждала продолжения.
Он взял ее вторую руку.
– Вайолет, помимо всего прочего, я к тому же долгое время чувствовал себя очень виноватым.
Лицо его выразило беспредельное страдание. И ей так захотелось вновь увидеть его улыбку, услышать смех.
– Очень виноватым! – повторила она. – Не могу представить, в чем вы могли так сильно провиниться. Разве что в том, что вы такой заносчивый, – поддразнила она.
Но Чарли даже не улыбнулся. Закрыв глаза, он крепче сжал ее руки.
