Брэдфорд был великолепен в своем костюме-тройке. Преподобный отец тоже выглядел торжественно, как и его жена, которая пришла вместе с ним, чтобы занять место второй свидетельницы. И только Сарита и Вольф не вписывались в роскошный интерьер: на них были голубые джинсы и рубашки. Когда священник начал церемонию, внутренний голос предупредил Сариту, что все развивается слишком быстро, что так не бывает.
Священник спросил:
— Сарита Карлотта Лопес, согласны ли вы взять Вольфа О'Малли в мужья? Будете ли вы жить с ним с этого дня, пока смерть не разлучит вас?
Вот он. Главный вопрос.
— Да, я согласна. — Она произнесла эти слова не колеблясь.
Когда священник спрашивал Вольфа о том, хочет ли он взять Сариту в жены, она затаила дыхание. Где-то глубоко появился страх, что Вольф скажет «нет». Но он спокойно подтвердил свое намерение.
И наконец, когда священник объявил их мужем и женой, Вольф облегченно вздохнул, а у Сариты подогнулись колени.
— Теперь вы можете поцеловать невесту, — проинструктировал преподобный Джонс.
Вольф поднял ее на руки. Сарита вдруг подумала, что вышла замуж за мужчину, с которым даже не целовалась! Однако его губы нашли ее, и мысли улетучились. Рот у него был влажным и страстным.
Вольф старался себя контролировать, но губы не слушались: они уже скользнули Сарите на шею, плечи… Деликатное «гм» Брэдфорда заставило Вольфа очнуться. Он с неохотой отпустил новобрачную.
Сарита, не глядя, подписала документы, потом отстраненно наблюдала, как это делал Вольф.
— Ну вот, теперь все. — Преподобный Джонс протянул Сарите брачный контракт. — И как вы чувствуете себя в роли миссис О'Малли?
— Как во сне, — честно призналась она.
Священник смущенно вскинул брови.
— Надо поднять тост, — пришел Сарите на помощь Брэдфорд. Он выстрелил пробкой, открыв бутылку шампанского, и разлил его в бокалы. Вольф обнял Сариту за талию и прошептал ей на ухо:
— Я скоро заставлю тебя проснуться.
Она ощутила его дыхание на шее и вздрогнула от чувственного возбуждения. Взглянув на него, она увидела страсть в его глазах. Сарите нестерпимо захотелось остаться с ним вдвоем.
«Распутная женщина», — упрекнула она себя, дрожа от нетерпения и предвкушения.
Вольф позволил себе парочку тостов, а потом сказал:
— Мы с женой хотели бы остаться одни.
«Мог бы быть поделикатнее», — подумала Сарита. Вольф всегда говорил то, что думал.
Когда гости попрощались, ее нервозность стала возрастать.
Оставшись с ней наедине, Вольф сразу обнял ее.
— Сарита Карлотта Лопес О'Малли. Мне нравится, как это звучит. — Он начал легко покусывать ей ухо, потом скользнул губами по шее.
Почувствовав, как Сарита напряглась, он удивленно взглянул на нее.
— Что-нибудь не так?
— Это с непривычки, — смущенно ответила она.
— То есть?..
— Ну, у меня еще нет опыта. — У нее на щеках заиграл румянец, но она тут же гордо выпрямилась. — Да, я старомодна. Я берегла себя для мужа.
Он внимательно посмотрел на нее, потом понимающе улыбнулся.
— Я рад.
— Тебе придется потрудиться, — добавила она.
— С удовольствием. — Вольф уже чувствовал возбуждение и азарт. Он сделает все, чтобы им обоим было хорошо.
— Ну, и когда мы начнем?
— Один из нас должен что-нибудь снять.
Сарита заволновалась.
— И кто же из нас?
Он заметил ее беспокойство и расстегнул пуговицу у себя на рубашке.
— Я первый.
— Какой ты красивый, — сказала Сарита, когда он сбросил рубашку и встал перед ней обнаженный до пояса. — Даже очень, — уточнила она.
В комнате воцарилась тишина. Понимая, что долго ему не выдержать, Вольф наконец проговорил:
— Тебе помочь?
Сарита судорожно вздохнула.
— Теперь моя очередь, да? — Ее руки коснулись пуговиц на рубашке. Когда она сняла ее, то заставила себя посмотреть Вольфу в лицо. Одобрение, которое она увидела в его глазах, наполнило ее женской гордостью.
— Ботинки тоже, очевидно, ни к чему, — сказал Вольф. Сев на стул, он снял обувь и носки.
— Мне тоже они мешают. — Сарита разулась.
— На тебе все равно больше одежды, чем на мне, так что ты должна опять снять что-нибудь, — произнес Вольф и взглянул на ее бюстгальтер. Расстегнув, она сняла его.
— Прекрасно, — возбужденно протянул он и поцеловал ее грудь.
У нее вырвался стон, и Вольф улыбнулся. Затем он взял инициативу на себя, снял ремень, потом начал стягивать джинсы.
— Ты влез не в свою очередь, — проворчала она.
Вольф встал на колени и обхватил ее бедра.
— Я готов. А теперь веди себя прилично и дай мне сделать мою работу.
— Работу?
Она переступила через упавшие джинсы, и Вольф медленно начал снимать с нее трусики, скользя пальцами по стройным ногам.
— Ты не представляешь, как тяжело мне держать себя в руках.
— Представляю.
Он поднял голову и увидел страсть на ее лице.
— Теперь пора, — сказал Вольф, подхватил ее и понес в спальню.
Там он отбросил покрывало и положил девушку на кровать. Сбросив оставшуюся одежду, Вольф вытянулся рядом.
Ее тело жаждало его, и она скользнула в его руки без колебаний.
Потом была короткая боль, а затем все исчезло, кроме нарастающего возбуждения, когда они двигались в едином ритме и каждый толчок приближал их к вершине экстаза.
Сарита начала двигаться быстрее, и у Вольфа едва не вырвался стон удовлетворения. Сарита судорожно вцепилась ему в плечи, и они наконец слились в едином последнем содрогании.
На следующий день Сарита проснулась с новым для нее чувством. Вольф открыл ей другой мир. Еще вчера все это казалось несбыточной мечтой, а теперь любимый человек лежал рядом. Открыв глаза, она посмотрела на него и увидела мрачное, сосредоточенное лицо.
Что-то явно было не так. Может, он действительно женился на ней только для того, чтобы уберечь от Грега, а теперь понял, что ему это не надо, и жалеет о своем непрошеном благородстве?
Вольф лежал и думал, что должен рассказать Сарите все о Луисе и каньоне. И, возможно, потерять ее доверие. Надо было подождать, чтобы она не сомневалась в его чувствах. Его рука страстно обвилась вокруг нее, лицо Вольфа стало мягче. Он приветливо улыбнулся ей.
— Доброе утро!
Сарита возненавидела саму мысль, что Вольф притворяется. Она не улыбнулась ему в ответ.
— Ты выглядишь так, будто решаешь мировые проблемы.
— Я всего лишь думал о том, что Клаудия будет очень разочарована, поскольку пропустила наше бракосочетание.
Это была почти правда, он действительно думал о своей сестре.
