Маски были великолепны. Они сияли разноцветьем перьев, блестками и шелком.
Алехандро осмотрел их и мягко похвалил своих сотрудниц, потихоньку выпроваживая их из кабинета.
— Арлекин, — сказала Луиза, держа в руках маску, украшенную разноцветными перьями и пурпурными блестками. — А это… — Она подняла длинноносую маску. — Карлос, торговец. Я помню, что ты рассказывал мне.
— Но есть и другие вещи, которые я не успел тебе рассказать, — протянул Алехандро. — Например, кое-что о Коломбине.
— Ты сказал, что она очень благоразумна, но при этом насмешлива и хитра, а еще умеет видеть смешную сторону жизни.
— Я также сказал, что она обманщица. Она подтрунивает над Арлекином, заманивает его в ловушки, а сама смеется над ним, потому что он глупо верит ей. Бедняга, он никак не может понять, как же он попал в такую ужасную переделку.
Алехандро говорил непринужденным тоном, но Луиза почти физически чувствовала его боль.
Она поняла, что он не привык быть несчастным, в его жизни было мало страданий. А теперь он изнемогал. Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до него, но она не смела.
— Ты сказал, что я не похожа на Коломбину, — напомнила она ему.
Он печально улыбнулся.
— Я ошибался. Ты думаешь, что мы оба обманывали друг друга. Но твой обман был задуман еще до того, как ты приехала сюда. Этого я простить не могу. Мой обман был импульсивен, потому что я захотел, и, наверное, это было глупо, чтобы… Впрочем, это неважно.
— Скажи мне, — попросила она.
Почему-то это было очень важно для нее, но он отрицательно покачал головой.
— Это больше не имеет значения. Хотелось бы, чтобы было иначе. Но, увы… Уходи, Луиза. Нет ничего ужаснее мертвой любви. — По его лицу пробежала судорога. — Ради Бога, уходи, — хрипло повторил он.
Если бы Луиза знала, как заставить его изменить свое мнение, то даже в этот отчаянный момент не сдалась бы, но с таким холодным упрямством она не могла бороться.
Зазвонил телефон, и Алехандро нетерпеливо схватил трубку. Луиза повернулась, чтобы уйти, пытаясь примириться с тем, что они расстаются навсегда, но она остановилась, когда услышала голос Алехандро:
— Рафаэль!
— В чем дело? — спросила она, охваченная дурным предчувствием.
Он разговаривал на карибском диалекте. Луиза услышала «Амели», затем имя Рафаэля было повторено несколько раз, словно Алехандро пытался его успокоить. Луиза едва могла слышать голос, доносящийся из трубки, но даже это немногое сказало ей, что Рафаэль на грани паники.
— В чем дело? — спросила она, когда Алехандро повесил трубку.
— Идем, — сказал он, схватив ее за руку вместо ответа. — Нам нужно торопиться.
Они выбежали из фабрики и понеслись к причалу.
Наконец ей удалось перевести дыхание и спросить:
— Что случилось?
Катер ждал их. Алехандро помог ей перебраться в лодку, и они на большой скорости пересекали лагуну между островами, чувствуя множество мелких брызг на лице. Ему пришлось кричать, чтобы она расслышала его слова за шумом мотора.
— Приехал твой шеф.
— Мой… Ты имеешь в виду месье Дюпона?
— Да. Папочка Амели. Ей удалось позвонить Рафаэлю, а он позвонил мне. Нам нужно сделать что-то, чтобы помешать Эжену забрать Амели во Францию.
— Итак, иногда Арлекину нужна помощь Коломбины?
— Иногда он не может обойтись без нее, даже если ему это не нравится. Сейчас тебе самое время решить, на чьей ты стороне.
— Я на стороне Амели. Ты, же слышал, что я обещала помочь им.
Тут Алехандро прокричал что-то водителю катера, и их скорость еще больше увеличилась, поэтому дальнейший разговор стал невозможным. Вскоре они достигли Главного Канала, и им пришлось снизить скорость.
— Мы не можем плыть быстрее? — спросила Луиза.
— Нет, это запрещено. Вот и отель. — Когда он подавал ей руку, помогая выйти из катера, то сказал:
— Нам придется разыграть спектакль перед сеньором Дюпоном.
— Но каков сценарий? — охваченная азартом, спросила она.
— Импровизируй. — Он почти тащил ее через фойе к лестнице.
— Но что, если мы не сыграемся?
— Ты же специализируешься в притворстве.
— Не переоценивай меня, я всего лишь любитель. Ты мог бы давать мне уроки мастерства.
— Однако ты знаешь этого человека, а я нет.
Поэтому ты веди, а я буду следовать за тобой.
Сделай это для Амели. Сделай это для Рафаэля, чью жизнь ты пыталась разрушить;
Времени отвечать уже не было. Впереди были двойные двери номера, из-за которых слышались громкие голоса.
Алехандро выжидающе посмотрел на Луизу.
— А вот и мы, — сказала она, раскрывая обе двери настежь.
Немая сцена. Все трое находившихся внутри в изумлении уставились на них. Затем Амели подбежала к Луизе за поддержкой, Рафаэль торопливо пожал Алехандро руку, быстро сказав что-то на карибском диалекте. Луиза в упор посмотрела на Эжена, который с покрасневшим лицом проорал:
— Я не знаю, кто этот человек! — И указал пальцем на Рафаэля.
— Это Рафаэль, — сказала Амели.
— Черта с два! — опять взревел Эжен.
— А вот и нет! — это сказал Алехандро.
— Ты… — Эжен обернулся к нему. — Из-за тебя все неприятности.
В первую минуту Луиза не знала, что делать, но сейчас ее осенило. Она собралась и заговорила с мнимой уверенностью:
— Месье Дюпон, позвольте представить вам сеньора Алехандро де Эспиноса, племянника графа де Эспиноса, с семьей которого, как я обнаружила, у меня есть близкие связи.
Упоминание об аристократическом происхождении Луизы заставило Эжен замолчать, как она и надеялась. Это дало ей время продолжить:
— Моя двоюродная бабушка, баронесса Эжени де Монтале, как оказалось, очень хорошо знала дядю Алехандро, если вы понимаете, о чем я говорю… — Она улыбнулась, якобы в смущении. — И граф с большой теплотой встретил меня вчера, когда я нанесла ему визит.
Она играла на самолюбии и снобизме Эжена, и с радостью увидела, что попала в яблочко.
Алехандро не нарушил обещания подыграть ей, и потому пожал руку Эжена и сказал все подобающие слова. Ошеломленный месье Дюпон некоторое время переваривал информацию, и даже смог довольно вежливо ответить Алехандро, но затем снова стал самим собой.
— Но это вы на фотографии пристаете к моей дочери.
— Я только пою ей по просьбе моего друга, — быстро сказал Алехандро, выталкивая Рафаэля вперед. — Как я понимаю, вы уже познакомились с ним. Рафаэль Вальдес, которому посчастливилось завоевать сердце Амели.
— Подождите, — упорствовал Эжен, — а что вы там делали в таком наряде? Из-за него я принял вас за Рафаэля…
