— Ну, тогда руки в гору и на выход гуськом, — приказал мерзкий гаденш, мотнув автоматом.
Погодский пошел вперед, я за ним, как подвязная. Были мы похожи на плененных уродским фашистом, бойцов красной армии. Так и хотелось запеть «Врагу не сдается наш гордый Варяг», но я не решилась искушать судьбу. Вдруг Аллесгут не любит героических песнопений.
— Готовься, — шепнула я в спину Синоптику, очень надеясь, что он меня услышит а ошалевший бандос — нет. По тому, как напряглась спина Антона, поняла — понял, принял, и приготовился.
— Слушай. Чего ты злой такой? — я резко затормозила и повернулась лицом к нашему конвоиру. Он с размаху въехал мне в пузо дулом, хорошо хоть не выстрелил от неожиданности.
— Детство тяжелое было, — оскалился человек, у которого оказывается даже имя есть. — А вот тебе я удивляюсь. Тебе воспитание позволяет с мусорскими путаться? Что бы сказал твой отец, если бы узнал?
— Он бы сказал, что я Трипль, — хмыкнула я, оскалив зубы. Папуля говорил, что людям, на подсознательном уровне, становится страшно, от такой гримассы. Голос предков предупреждает о опасности. Очень надеюсь, что он говорил правду.
Интересно, что имел ввиду Аллесгут. Ни с какимим «мусорами» я в жизни не путалась. Неужели…? Ладно. Об этом я подумаю завтра. Сейчас у меня есть более насущные проблемы. А конкретно, спасти свою задницу и попутно, похожую на орех попку обалдуя Погодского, будь он неладен. Я слышала тяжелое дыхание Синоптика за своей спиной и очень хорошо осознавала — надо действовать. И действовать наверняка. Посмотрела под ноги, камней не увидела, зато задний двор торгового центра радовал рассыпанным песком, видимо оставшимся после строительства, да так и забытым тут на веки вечные. Ну, что ж — песок в умелых руках смертоубийственное оружие. А у меня ручонки, как раз очень шаловливые.
— Тебе нужна я? Так получай, — улыбнулась я от уха до уха и деранула на груди фирменный пакет. О,да, вот уж не думала, что моя грудь, лишенная впуклостей, может произвести такой сногсшибательный эффект. Скорее всего, просто эротическое бельишко ее выгодно оттенило, и сделало удобоваримой. Или просто эффект неожиданности сказался. Фиг его знает.
— Акхмыыы, — Аллесгута отвисла челюсть до земли, вот ей богу, и замычал он как бык увидевший телочку. Автомат заплясал в неуверенных руках ламбаду. Судя по стуку за Спиной, Синоптик тоже не успел поймать свое «жевало». По крайней мере, промолчал. И то дело.
Этой заминки мне хватило. Я резко согнулась, зачерпнула горсть песка и запустила его в глаза деморализованного бандита. — Чего встал!? — заорала я уже Синоптику, вырубай придурка и валим.
Погодский наконец пришел в себя и бросился к крутящемуся на земле как волчок, Ромашке, пытающемуся выгнать песок из своих лупоглазых зенок. Сейчас он был похож на капризного малыша, требующего очередную игрушку, и потому сучащего ногами и трущего кулачками глазки.
— Где рация? — коротко спросил Антон.
— Пошел в жопу, — огрызнулся «обиженнка»
Погодский поднял с земли автомат и упер его в висок затихшего Ромы.
— Не заставляй меня брать грех на душу, братишка, — очень похоже передразнил он Аллесгута. — Скажи быкам, что мы ушли. Отправь по следу. Пусть возвращаются на исходную. Понял?
- А еще скажи, что я офигенна, — подсказала я из — за спины. — И прикажи им меня звать Ваше Величество, даже между собой. Иначе Антон тебе сделает в башке запасное отверстие.
— Господи, — простонал Синоптик. — И почему я такой тупой? Мог бы уже быть свободен.
— Потому что ты в меня влюблен, — вредно вякнула я и показала мерзавцу язык. Нет, я пошутила, конечно. Но Синоптик, как — то странно вздрогнул. Придавать значения этому факту я не стала.
Аллесгут пролаял в трубку все наши требования. Погодский дождался конца разговора и подошел к поверженному блондинчику.
— Я очень сожалею, Ром, — тихо сказал он, и мне показалось, что рука балбеса задержалась на плече бандоса, чуть дольше обычного. — Ты сам выбрал путь.
— Иди в жопу, Тох, — криво усмехнулся белобрысый. Синоптик резко ударил ребром руки, не сильно, где то в районе сонной артерии Романа. Аллесгут кулем свалился в пыль и затих.
— Я что то не поняла, вы были друзьями? И вообще, ты правда мент? иЛи шпион, гребаный Джеймс Бонд? Кто ты, черт тебя побери?
— Слишком много вопросов, — с каменным лицом ответил балбес, снова хватая меня за руку. — Нам надо уходить. Мало времени.
— Так ты его не убил?
— Нет, полчаса отдохнет и как новенький будет.
Поочему — то этот факт меня успокоил. Я выдернула свои пальцы из захвата ладони Синоптика и поспешила за ним.
Глава 28
Доверять мужчинам нельзя. Красивым мужчинам — вдвойне. Ошеломительно красивым носителям тестикул — доверять преступление.
— Мотоцикл в другой стороне, — вякнула я в широкую спину. Синоптик размашисто шагал в сторону, противоположную торговому центру, и даже не оглядывался, что было, кстати, обидно. Я ему, так, на минуточку, жизнь спасла. А теперь плетусь за этим бесстыдником, сверкая всеми частями своего «великолепного» тела через сетчатое боди, а он не обращает на меня никакого внимания
— На автобусе поедем.
Ну слава богу, меня удостоили, своим всемилостивейшим вниманием. А то я то уж подумала, что все таки приобрела сверх силу — быть невидимой.
— Меня не пустят в общественный транспорт, вид уж больно вызывающий, ты не считаешь? — хихикнула я. И едва не врезалась в, резко замершего на месте, мерзавца. Чего это он? Повернулся и смотрит, так, словно сожрать меня готов. Ив глазах паника плещется.
— Не пустят, — выдохнул Антон, рывком сдирая с себя футболку. Как дышать? Воздух вдруг превратился в раскаленную лаву, которая заполонила легкие и так там и закоксовалась. Мужские руки, едва касаясь, натянули на меня, пахнущую чужим телом, шмотку. Я уставилась на торс Погодского, чувствуя, что сейчас сдохну от удушья. Тело бога, покрытое миллионом шрамов. Интересно, как это я не заметила их, когда шила его после ранения?
— Автомат придется выбросить, — с сожалением вякнула я, не к месту. Надо было что — то говорить, иначе пауза становилась какой — то слишком уж неприличной. — Антон, ты слышишь?
Он не ответил, встрепенулся, как большая птица, и в глазах его мелькнуло, что — то такое, от чего в моей груди образовалась огромная дыра.
— Почему именно ты? — тихо прошептал Погодский, а потом, вдруг, резко прижал меня к себе, нашел своими губами мои губы. И все, и мир исчез. Я выронила чертов автомат из ослабшей руки, он с грохотом упал к нашим ногам.
— Что это было? — спросила я задыхаясь, когда наша минутная слабость, наконец — то отступила, позволив отлепиться друг от друга. Я, кстати, была очень разочарована этим фактом.
— Только не ври, что тебе не понравилось, — криво ухмыльнулся Синоптик. Превращаясь обратно в идиота. — Пойдем, надо успеть на рейс.
— Антон. Почему ты такой козел? — выпалила я в удаляющуюся спину. Нет, ну а что? Воспользовался моей слабостью, а теперь идет, как ни в чем не бывало и напевает, что — то себе под нос. А у меня внутри огонь бушует, такой яростный, как в сталеплавильной печи.
— Потому что ты мне не нужна. Привязанности делают меня слабым, — наконец удостоил меня ответом Погодский, — потому что, я устал терять. И еще миллион «потому что»- наконец удостоил он меня ответом, посмотрев прямо мне в глаза. — Ты же не знаешь ничего обо мне, дурочка. Кто я, чем живу. Зачем мне ты? Нужно было давно вышвырнуть тебя из своего дома, своей жизни к чертям собачьим.
— Но ты до сих пор этого не сделал. Почему? Может потому, что ты не случайно появился в моей жизни? Это ответ на твой вопрос, а Погодский? — нахально ухмыльнулась я, рассматривая глубокую морщину залегшую на переносице Антона.
— Ты, полная кретинка, — наконец выдал этот коварный тип гражданской наружности. — И если мы из — за тебя опоздаем на автобус, я точно тебя прикончу.
