— Вот ведь!..
Он выдохнул, в один момент поразившись двум противоположным состояниям, вызванным одной женщиной. В следующую секунду Ольга вновь дала знать о себе — высунулась из-за дверного косяка, мотнув спутанной гривой светлых волос и даже улыбнулась. Последнего было мало.
— Прекращайте надумывать себе! — велела она ему и тут же поинтересовалась. — Вы есть будете?
Видимо было что-то в его взгляде… Блондинка хмыкнула и вновь исчезла на кухне, зашуршав пакетами.
— Когда ты все успеваешь? — проговорил Тигран, разуваясь. — Меня ведь не было всего ничего!
Она услышала и это. То было странно ведь ночью в ее квартире он грохотал, как слон в посудной лавке, каждый раз замирая в ожидании ее появления, криков и угроз. Но ничего такого не произошло — блондинка спала, как убитая.
— Заказала еду на дом, — ответила она на его вопрос, столкнувшись с ним в коридоре. — Вы едите манты?
Едва улегшееся раздражение вновь встало на дыбы, несмотря на то, что Хамиев понимал откуда в нем столько взвинченности — ранний подъем, напряженный день в компании генерала и его «серого» друга, специализирующегося на планировании долгих операций с внедрением в тыл к врагу, устроенный «спектакль» с хлопаньем двери и даже встреча с прессой. Он «едва» сдержался, чтобы не врезать одному из журналюг.
— Считаешь, что все смуглые парни в восторге от мантов и хинкали?
Глаза Ольги Карповой сверкнули знакомым блеском, обещающим Тиграну рождение очередной гадости в его адрес.
— Нет, — откликнулась она практически мгновенно, перед этим как будто бы выискивая в его глазах что-то. — Поэтому не стала заказывать шашлыки и долму.
Тигран уперся ладонью в стенку, заблокировав путь для ее побега. Она посмотрела на препятствие, приподняла бровь и перехватила пакеты покрепче.
— Тогда почему не любимые суши, пасту или пиццу?
Хамииев искал кошку в темной комнате. Она была в ней, смотрела на него со своего укрытия и смеялась, блестя в его сторону темными глазами.
— Потому что я люблю манты, — проговорила она, с вновь проступившим румянцем на щеках. — А не то, что вы напредставляли себе в своей голове!
Вот теперь она угадала. Он действительно заподозрил ее в том, что она очень уж старается.
— А, что я подумал?
Оля попятилась, уперлась лопатками в стенку, посмотрела в сторону кухни, решаясь на то, чтобы вернуться, и вновь взглянула на него правда куда более сердитым взглядом. Он заблокировал и этот путь для отступления.
— Мне больше достанется!
Она сбежала. Тигран дал ей выскользнуть из капкана рук, поймав себя на той мысли, что он сам создает двусмысленные ситуации. Правда в том, что в ее усилиях не было никакого криминала — всего лишь женская хитрость, коей страдала мать и другие знакомые Тиграну женщины.
— Любит она манты, — Тигран приоткрыл крышку бамбуковой кастрюльки, вдохнув одуряюще прекрасный запах блюда. — Посмотрю я, как ты будешь есть их.
* * *
— Не вкусно?
Тигран покачал головой, глядя на женщину напротив. Ему часто говорили о том, что он очень аппетитно ест. Хамиев не понимал этого — у него при взгляде на других не возникало желание подкрепиться, разумеется, за исключением тех случаев, когда он был голоден.
— Наелся, — откликнулся он, покручивая в руках чашку с горячим чаем. — Больше просто не лезет.
Сегодня был тот день, когда он понял каково это — думать, насколько нереально вкусен следующий кусок на тарелке. Ольга не обманула его — она действительно любила это азиатское блюдо и ела по всем правилам «этикета». Она делала это руками, избегая вилок и ложек, выпивала горячий бульон и притягивала его взгляд тем, как естественно и с каким наслаждением делала это.
— Откуда столько любви к пирожкам на пару?
Он показал глазами на бамбуковую коробочку, стоящую на голом, лишённом скатерти столе, отогнав уже в который раз посетившее его чувство досады.
— Это манты! — поправила она, прежде чем отправить вторую половинку в рот. — Они же такие вкусные!
Тигран улыбнулся ее «бу-бу».
— Очень похожи на булочки, — продолжал настаивать он, как будто бы не замечая ее уточнений. — И все же?
Тигран бывал у Ильи много раз и не замечал какого-то особенного бардака — обычная квартира холостяка, а вот сегодня понял, что привел женщину с ребенком в сарай. Только вот, как он думал, золотая девочка не стала истерить, звонить и жаловаться Артему, требовать чего-то, а закатала рукава и навела небольшой порядок. Проблему с приборами и ту решила, заказав то, что нужно есть руками.
— Я не ем их часто, — проговорила она, облизнув губы. — У мужа вечно болел желудок после них, а я не люблю есть одна или, чтобы у каждого было свое блюдо.
— Может быть дело в том, что это не домашняя кухня?
Она смежила веки, мгновенно распознав его «укус», но тут же покачала головой, улыбнувшись (если не что-то большее) где-то внутри себя.
— Тетя Фатима делает их ровно так как в моем детстве — не слишком жирными, сочными, без избытка приправ и сала.
Она посмотрела в сторону тарелки, подумала и взяла еще один "пирожок".
— Специально для Дениса она делала их с постным мясом и даже с курицей, но ничего не выходило.
Этот момент безусловно понравился Тиграну — она не говорила о муже плохо, вообще, старалась не вспоминать о нем и говорить какой же он «гад».
— А если бы я отказался от ужина?
Ольга пожала плечами, вновь наградив его взглядом из коридора — сердитым и мрачным. Тигран только приподнял брови, ожидая ответа. Он дразнил ее, окончательно раздобрев, решив, что этот день и так богат на столкновения.
— А вы не муж, — она поднялась со своего места, сгребла скомканные салфетки и прежде, чем отвернуться добавила. — Но тогда бы я ела одна и под покровом темноты, превращаясь в Оленьку-сдобушку и…
Связка «под покровом темноты» такая литературная, но прячущая в себе тривиальное обжорство и жадность рассмешила его, заставив рассмеяться.
Женская хитрость в исполнении Ольги работала на все сто — мир воспринимался иначе стоило накормить зверя внутри, но поздний ужин не сблизил их.
Тигран так настроил себя. Трапеза заставила приглядеться, успокоиться и посмотреть на нее с другой стороны. Хамиев не хотел близости по той же причине по которой оскорблял ее и вел, как самый настоящий мудак — он знал, что они исчезнут из жизни друг друга, окажутся в совершенно разных, противоречащих друг другу мирах. Потому он ширил пропасть между ними и делал ее такой большой, чтобы было невозможно попасть на ее сторону, да что там! Чтобы она сама не приняла и отбросила все брошенные в ее сторону мостки.
— И?.. — поинтересовался он.
Ольга, вставшая из-за стола, замерла у мойки, едва прикрыв дверцу шкафчика с притаившимся за ним ведром, заставила его вновь пройтись по ней взглядом, задержав его на всех часть тела за которые хотелось подержаться и погладить.
— Оля?
Тигран поднялся, кажется, впервые назвав ее по имени, подошел к ней и тронул за плечо.
— Невероятно грустить при этом, — договорила она, повернувшись к нему и наградив совершенно счастливым взглядом, что пришел следом за встревоженным.
Он понял, что она прислушивалась к происходящему в дальней комнате.
— Я так и не спросила вас вчера: зачем вы приехали?
— Ты хотела спросить не это, — поправил ее Тигран, заметив ее взгляд, то, как она взглянула на руку на своем плече. Кольцо на пальце сверкало так, словно он только и делал что полировал каждую свободную минуту.
— И все же?
Тигран не стал убирать руку. Жест вышел был мальчишечьим, выдал бы его волнение и то, что он боится ее. Было ли так на самом деле? Больше нет, чем да. Но последнее тоже имелось.
— Хотел заступиться за тебя, светлая голова, перед твоим мужем, сказать, что ты не виновата и это у меня были мозги набекрень.
