Листаю дальше, фотографии из старших классов, и на некоторых из них есть Кравцов. Как-то так получилось, что в кадре мы всегда стояли рядом. Он часто портил фото: то задирал мне юбку, то толкал локтем, то щипал, то ставил «рожки». Да, хорошее было время.
— А у меня этих фоток нет. Разрешишь? — Я вздрагиваю от голоса мужчины. Он присаживается рядом со мной и забирает с моих коленей альбом. — С ума сойти, это что, и в самом деле я?
— Странно, что у тебя нет этих фото, их же делал фотограф для всех в классе.
— У меня тогда, Мила, не было денег, чтобы заплатить за них, — грустно улыбается он, переворачивая страницы. — У меня в альбоме всего штук десять есть, не больше. Мне было неудобно просить тетю дать денег, поэтому я месяц не покупал обеды, чтобы выкупить фотографии из выпускного класса. Вот эта у меня есть, — указывает пальцем. На фотке мы сидим с Даней за одной партой, руки сложены, как у прилежных учеников, взгляд направлен на камеру. — И вот эти две тоже.
И снова мы с Даней вместе. Он обнимает меня за талию, я же пытаюсь его отпихнуть от себя. И улыбки на наших лицах такие искренние и счастливые.
— Жаль, что никто не сказал нам в прошлом, что через десять лет мы поженимся. Я бы не поверил, — усмехается Даня, переводя на меня взгляд. В глазах смешинки, на лице блуждает его фирменная улыбочка.
— Я бы улетела на другой конец мира и не высовывала бы нос.
— Ну, на встречу выпускников все равно прилетала бы, да? — Даня поигрывает бровями, намекая на то, что случилось между нами в ту ночь, а потом, к моему удивлению, наклоняется вперёд и легко целует меня в щеку. Это получается у него так естественно, что я замираю, не в силах даже моргнуть. — Я в душ, полотенце мне дашь?
Он поднимается на ноги, а я все так и сижу на полу, ошарашенная его поведением. Щека до сих пор горит огнём от прикосновения его губ, и, кажется, я краснею.
— А? Да, сейчас. — Отвожу взгляд в сторону, чтобы Даня не смог разглядеть мое замешательство.
Пока Даня принимает душ, я заканчиваю паковать свои вещи. Их вышло не так уж много. Брать мне и в самом деле нечего, особенно учитывая, что впереди беременность. Переезжать мне совершенно не хочется. Я привыкла к своей квартире, срослась с моей малышкой, здесь так уютно и по-домашнему… Оглядываюсь по сторонам, и слезы наворачиваются на глазах. С этой квартирой связано так много хороших воспоминаний.
— Ванная свободная. Уже почти двенадцать ночи, тебе давно пора спать, — проходит мимо меня Даня, ничуть не стесняясь своего вида.
Он в одних боксерах, вытирает полотенцем мокрые волосы. Дух перехватывает от его подкачанного тела.
— Ты похудел, — произношу я.
— Тебе кажется, — пожимает плечами и заваливается на кровать. Нагло смотрит на меня. У меня же ком поперёк горла встает, а ещё дышать почему-то становится так трудно. Неприличные картинки с Даней в главной роли мелькают перед глазами, и я спешу скрыться в ванной комнате.
Долго стою под душем, осознавая что Кравцов снова в моей квартире. В моей постели. И нам придётся провести ночь близко друг к другу. Почему я позволила этому случиться? А ещё вспоминаю, каким злым он был сегодня. Неужели и в самом деле приревновал? Или побоялся, что испорчу его репутацию, если появлюсь в журналах в одном нижнем белье?
Глава 22
Когда я выхожу из ванной, в комнате горит приглушенный свет, а Даня лежит с закрытыми глазами, развалившись на кровати. Я подхожу ближе к нему. Его лицо на удивление умиротворенное. Непривычно видеть его таким.
Я боюсь разбудить его, не хочу встречаться с ним взглядом, поэтому осторожно ложусь рядом, укрываясь одеялом, и щелкаю выключателем у тумбочки. Комната погружается в темноту. Мое сердце гулко бьется в груди оттого, что рядом спит мужчина. Вернее, мой муж. Усмехаюсь про себя и прокручиваю на пальце обручальное кольцо, которое Даня заставил меня надеть, как только мы вошли в квартиру.
Муж. Ага. Как бы не так. Самое худшее, стоит мне представить, что в свою командировку он летал с другой женщиной, как внутри меня вспыхивает злость. Наш брак ненастоящий, но я не смогу терпеть в нашей жизни другую.
Почему? Мне ведь должно быть все равно.
Я слышу тяжелое дыхание Кравцова. Чувствую тепло его тела. По коже ползут мурашки от такой его близости. Хочется прижаться к нему…
Боже, Мила, о чем ты только думаешь?
Я переворачиваюсь на спину.
Не спится.
Начинаю представлять реакцию наших общих знакомых на новость о том, что мы супруги. Вырывается смешок. О да, все будут в шоке.
Даня дергается во сне, его нога касается моей. И снова глупые мурашки по всему телу. Силюсь вспомнить, было ли мне хорошо с ним той ночью после встречи выпускников. Что я чувствовала? О чем мы говорили? Почему он ушел и не пытался созвониться? Даже не отсыпал колкостей на мой счет.
Внезапно ладонь Дани ложится на мой живот поверх шелковой маечки, и я понимаю, что он уже не спит. Я задерживаю дыхание. В висках стучит пульс. Руки начинают дрожать. В темноте все чувствуется по-другому. В темноте нет противостояния между нами. В темноте не нужно смотреть друг другу в глаза, поэтому, когда его пальцы пробираются под шёлк и касаются моей оголенной кожи живота, я не останавливаю его. Наоборот, ожидаю, что будет дальше.
Он знает, что я не сплю. Просто невозможно не заметить того, как рвано я дышу и как резко вздымается моя грудь. Мне бы стоило его оттолкнуть, но сил нет. Я чувствую себя парализованной, а еще мне нравится, как его пальцы почти невесомо выводят узоры на моем животе. Там, где находится наш малыш.
Малыш.
Я все ещё не могу осознать в полной мере, что скоро стану матерью. Боюсь, что не смогу полюбить его. Боюсь, что однажды он узнаёт, как я была против его рождения.
— Мила, ты такая красивая. — Даня утыкается носом в мою шею и произносит эти слова с таким восторгом, что мне становится не по себе. Эти его перепады настроения нервируют. Никогда не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Но и в то же время подкупают. — Безумно красивая, — его голос хриплый и тихий. Он щекочет меня своим дыханием, а потом совершенно неожиданно проводит губами дорожку по моей шее.
Я замираю. Пальцы с силой сжимают простыню. Я разрываюсь в своих желаниях. Хочется возмутиться, оттолкнуть Даню — и в то же время притянуть еще ближе, почувствовать под своими ладонями его крепкое тело и найти губами его губы.
Несколько мгновений мы так и лежим, не двигаясь. Я — с силой вцепившись в простыни и поджав пальчики на ногах, и Даня — лаская своим дыханием мою кожу и поглаживая большим пальцем вокруг моего пупка.
Воздух между нами сгущается. Напряжение практически осязаемо. Наше громкое дыхание в тишине комнаты подобно раскатистому грому.
Что дальше? Ведь ясно одно: уснуть этой ночью не получится ни у кого. Молнии прошибают меня одна за другой. Ожидание невыносимо.
Даня становится смелее. Он словно прощупывает границы дозволенного, боится спугнуть меня, боится, что прогоню его. Глупый. Он даже не догадывается, насколько сильно я близка к тому, чтобы наброситься на него первой.
Его поцелуи целомудренные и легкие. Плечо. Подбородок. Висок. Его губы скользят, вызывая дрожь по всему моему телу. Его руки становятся смелее. Я не возражаю. А когда сил терпеть уже совсем нет, зарываюсь пальцами в его короткие волосы и притягиваю к себе. Требую настоящий взрослый поцелуй. Достаточно прелюдий, ведь еще несколько минут его нерешительности — и точно сбегу.
Его щетина царапает кожу, а поцелуй обжигает. Требовательный, сносит голову напрочь. И именно в этот момент нет никакого чувства неправильности. Наоборот, ощущение, словно все наконец-то встало на свои места. Я там, где должна быть, и с тем, с кем должна быть.
Страсть сжигает нас дотла. Волны удовольствия расходятся по всему телу. Не знала, что это может быть так — первобытно, жарко. Сравнимо со сладкой мукой и болью, граничащей с тягучим сладким наслаждением.
