— А ты прав, — любуется на себя. — Выглядит неплохо. Мне даже нравится.
— Что бы ты без меня делала? — опершись боком на стену, расплываюсь в самодовольной улыбке.
— Ага, не говори, — многозначительно мычит она. — Подай-ка мою сумочку.
Взяв сумку с комода, я вручаю её Вике. Думаю оставить её наедине со своими мыслями, которых стопудово тьма тьмущая наплодилось в её голове. Уж точно не меньше, чем в моей.
Я даю ей время привести себя в порядок, а сам иду на поиски Циклопа. Обойдя всю квартиру и заглянув в каждый угол, я нахожу его под ванной. Бедный кот. Он точно не привык к гостям.
Беру шерстяного на руки и выхожу в гостиную. Думаю, что у Вики было предостаточно времени на сборы. Так и есть. При полном параде она уже обувается, стоя в прихожей.
По её виду и не скажешь, что она совсем недавно занималась сексом, но я-то знаю. Только вот как дожить с этими знаниями хотя бы до вечера — хер пойми.
Более того, я всё ещё чувствую её губы на себе, а с этим жить, как оказалось, ещё труднее.
— Так вот он, твой Циклоп, — сияя очаровательной улыбкой, Вика шагает в мою сторону. Не церемонясь, она забирает у меня из рук кота и принимается тискать его за разные места, а он и не против совсем. Урчит, гад. Меня бы лучше потискала, бессердечная ты женщина. — Какой же ты милый! Откуда ты взялся, такой красавец?
— Весь в хозяина! — подмигиваю ей, когда она реагирует на мой голос.
— Нет! Ты совсем не милый, — заливается она краской, вероятно, о чём-то подумав. — Скажи же, Циклоп? Твой хозяин совсем не милый. Он не мягкий и наощупь не такой приятный.
— Я сейчас оденусь и можем идти.
Вике всё равно. Ей куда важнее поласкать котейку, но мне это только на руку. Я-то думал она свинтит от меня, сверкая пятками. Кот её немного занял, так безжалостно переключив всё внимание Вики на себя.
Пока она играется с ним, я успеваю переодеться и доверху наполнить миску кормом.
Неизвестно, когда я теперь вернусь домой.
— Ты идёшь или уже передумала?
— До встречи, Циклоп, — целует кота в нос и кладёт его на скомканную постель, а этот пушистик жалостливо мяукает и всем своим видом показывает, что хочет снова прижаться к её груди.
У котяры, определённо, хороший вкус. Точно весь в меня.
А ещё я услышал фразу, которая слегка воодушевила меня: До встречи, Циклоп.
Ты явишься сюда. Ещё не раз будешь лежать на этой самой постели.
Мы рассаживаемся в машине. Вика ведёт себя отстранённо. Делает вид, будто между нами ничего не произошло. Сидит натянутая, как тетива лука, не двигается. Обстановка не из приятных, воздух в салоне накалён до предела, а в голове полчище всяких дурных мыслей.
Я бы включил музыку, но чую она выбесит меня раньше, чем я нажму на кнопку. Впервые девушка заставляет меня нервничать тем, что молчит в тряпочку и ничего не делает.
Что не так?
— Куда ехать-то скажешь или рассчитываешь на то, что я читаю мысли? — бесстрастно бросаю, выезжая со двора.
— Ах, да! Ленина, 96, — так же безразлично отвечает, смотря куда угодно, но только не в мою сторону.
Будто бы я не знал, куда ей нужно, но решил перепроверить на всякий случай, надеясь, что её планы изменились. Но нет. Сказанный ею адрес, только подлил масла в огонь.
Нутро всё зудит. Оно сопротивляется, поскольку вдруг понял, что не хочу везти её к своему отцу.
Не хочу.
А она, как назло, ещё больше выводит меня. Ещё сильнее капает мне на нервы своей молчаливостью и безразличием.
— Вик, послушай, — только было завожу разговор, чтобы во всём разобраться, как Вика выставляет руку вперёд.
— Не нужно. Просто рули и помалкивай! — отрезает она, даже не глянув на меня.
Вот же сука! Я, значит, к ней со всей серьёзностью, а она: просто рули и помалкивай?
Ей так легко удалось уязвить меня. Меня и мою гордость, которую никто и никогда просто так не мог проломить.
Резко даю по тормозам. Машина останавливается посреди дороги, не доехав до банка как минимум километр с небольшим.
— А с хера ли я буду молчать? — накаляюсь я, херакнув ладонью о руль. — Может прикажешь мне ещё забыть об этом?
Вика наконец разворачивается ко мне лицом: маска тупого равнодушия, холодный взор, пренебрежительный тон.
Неужели она всё-таки сожалеет и теперь всячески пытается скрыть угрызение совести за безразличием?
— Да! Я советую тебе забыть об этом, — таращит потухшие глаза, говоря спокойно. Но от этого спокойного тона волосы на загривке встают дыбом. — Этого больше не повторится. Разовая акция. Всё! Или ты думал, что трахнешь меня и я тут же без памяти влюблюсь в тебя? Не дождёшься, мачо!
— Нет! Ничего подобного я и не думал, но не ждал от тебя, что ты будешь вести себя после всего так, будто тебе было противно! Кого ты хочешь обмануть? Саму себя?
— А мне противно! Противно от самой себя! — вцепившись в свою сумку, она подаётся ближе ко мне. — Ты даже представить себе не можешь как мне тошно от себя!
— Тогда зачем ты набросилась на меня, как самка, изголодавшаяся по члену? — смеюсь ей в лицо.
— Чего? Я набросилась на тебя? — мечется её потерянный взгляд из стороны в сторону, пока она не наставляет на меня свой палец, тыкнув им в грудь. — Да ты меня едва ли не изнасиловал. Что мне оставалось делать?
— Ну уж точно не раздвигать свои ноги, если ты сама того не хотела!
Вика ахает. Покрывшись красными пятнами, на мгновение замирает, и не успеваю я пожалеть о сказанном, как мне прилетает хлёсткая пощёчина.
— Мерзавец! Чтоб я больше не видела тебя! — она открывает дверь и пулей вылетает из салона. — Тебе ясно?! Никогда!
— Яснее некуда! — рычу, когда она захлопывает дверь. — Вали к папочке, истеричка!
Я отжимаю педаль газа и резко стартую с места, оставив за собой клубы пыли.
Хотела унизить меня и выставить виноватым? Да не получится!
Сама ещё прибежишь ко мне!
Глава 36. Вика
— Ксения Павловна, Дмитрий Альбертович у себя? — обратившись к секретарше, киваю на дверь президента банка.
— Да, но он сейчас занят с Анжеликой Степановной, поручает ей какие-то важные дела, — отмахивается Ксюша.
— Тем и лучше! — говорю и без стука открываю дверь.
— Стойте! — орёт Ксюша, вбегая за мной в кабинет. — Извините, Дмитрий Альбертович, я ей говорила, что вы сейчас заняты, но…
Дима снимает свои очки, гневливо уставившись на нас с Ксюшей, стоявших в дверях. Анжелка разворачивается на крутящем кресле и с пренебрежением так же поглядывает на нас.
— Ступай, Ксюш, — любезно говорит он секретарше, а затем уже обращается к Анжелке: — Обсудим это позже. Я приглашу тебя.
— Но я же и так долго ждала! — оскорблена она вердиктом Димы.
— Я сказал, обсудим позже! — указывает ей на выход, а я освобождаю для неё проход, подавляя насмешливую ухмылку.
Анжелка встаёт из кресла, нарочно задевает меня своим плечом и убирается прочь из кабинета, оставив после себя шлейф приторного аромата вперемешку с сигаретным дымом.
— Я ждал тебя два часа назад, — Дима деланно поглядывает на наручные часы, твёрдой походкой вышагивая ко мне. На его лице очевидное недовольство. Он запирает дверь на ключ и проходится по мне взглядом с ног до головы, а затем вниз, пока не останавливается на футболке. — Хм. Что-то новенькое! Так, говоришь, что ты хотела?
Я выдвигаю ящик в столе, беру оттуда форму заявления и, прихватив ручку, присаживаюсь в кресло, где до этого восседала Анжелка. Дима всё это время внимательно отслеживал каждое моё движение, стоя над душой.
— Присаживайся, Дим. В ногах правды нет.
Фыркнув, Дима послушно садится напротив меня. Надевает очки, складывает руки на груди и с непониманием пялится на то, как я заполняю форму.
— Что? Ты хочешь уволиться? — рявкает он, ослабляя на себе галстук. Белки его глаз от ярости наливаются красным и кажется вот-вот лопнут. — Я не позволю тебе просто так уйти! Не позволю!
