Тогда я окончательно понял, что она не врала и все, что между нами было, было лишь разыгранным словно по нотам спектаклем.
Планы, мечты — все одномоментно рухнуло и пока я совершенно не знаю, как быть дальше. А хотя почему не знаю? Сейчас я допью эту бутылку коньяка и потом открою новую.
Раздался звонок в дверь и первая мысль — это она. Как-то узнала мой адрес, решила приехать и сказать, что все это было лишь тупым розыгрышем. Чистый идиотизм, но затуманенный разум отчаянно хочет выдать желаемое за действительное.
Немного пошатываясь, поднимаюсь с дивана, иду в прихожую и пока ищу в кармане пальто ключ от двери, она распахивается словно сама по себе…
— Саш? Ты так долго не открывал, что я решила, что никого нет дома.
Это не Вика, это Иванна.
Собственно, у кого еще могут быть ключи.
— Извини, что открыла сама, но я действительно думала, что тебя нет. Если я помешала, то могу прийти позже…
— Не помешала, проходи, — перед глазами все плывет. Хорошо. Может, быстрее вырубит и хоть на какое-то время я забуду о том, какое же все-таки дерьмо — жизнь. — Ты за рулем?
— Нет, на такси.
— Стакан себе возьми, — и, развернувшись, возвращаюсь обратно в комнату.
Спустя несколько секунд из кухни слышится скрип дверки шкафа, позвякивание стекла. Потом хлопок двери холодильника.
Иванна заходит в комнату удерживая в одной руке пустой фужер, а в другой тарелку с колбасной нарезкой. Посмотрев на мою скудную «поляну», с грустной улыбкой качает головой:
— Так и знала, что ты без закуски.
— Я не голоден.
— Пить не закусывая — вредно.
— Пить вообще вредно, а жить тем более.
— Боже, Саш, да что с тобой? Что произошло? — мягко произносит она, садясь на краешек дивана рядом со мной. Потом осторожно кладет ладонь на мое плечо. — Я тебя таким впервые вижу.
— Я себя таким тоже впервые, — наполняю наши стаканы и, не чокаясь, залпом выпиваю свою внушительную порцию.
Иванна, не сводя с меня внимательных глаз, делает крошечный глоток, а потом поставив стакан обратно на стол, опускает вторую освободившуюся руку на мое бедро.
— Она бросила тебя, да?
Эта женщина всегда видела меня насквозь.
— Характерами не сошлись, — кидаю в рот кусок колбасы.
Я не хочу исповедоваться ни перед ней, ни перед кем-либо еще. Сейчас уж точно не хочу.
— Прости, но это было ожидаемо. Я знала, что так произойдет с самого начала. Она хотела нас разлучить — она этого добилась. Молодая еще, пополняет полку своих трофеев, а ты так вообще был ее любимым гештальтом.
— Пожалуйста, давай без этого всего, хорошо? Я не хочу это обсуждать, — вышло немного грубо, но я действительно не настроен говорить об этом.
— Конечно, нет так нет. Давай еще выпьем? — улыбается она и, взяв в руки свой стакан, чокается краешком о мой. — За новую жизнь. Яркую, без груза прошлого, без лишних воспоминаний. Вопринимай это все как этап, который был неминуем.
Теперь я понял, что меня практически совсем неуловимо постоянно напрягало в этой на первый взгляд безупречной женщине — она словно… неживая. То есть все ее эмоции поддаются четкому контролю. Она не способна неистово хохотать, чтобы до слез из глаз, запрокинув голову, во весь голос. Не умеет плакать, чтобы нормально так, от души, до набрякших век. Она не закатывает истерик, не радуется чему-то слишком бурно. У нее словно на каждое жизненное происшествие выделен определенный лимит выверенных мимик и эмоций. Она даже не любопытная как все женщины! Да Вика бы мне сейчас все уши прожжужжала, требуя детальных подробностей…
Вика. Воспоминание о том, что она уже практически была моей и снова ускользнула отражается в душе совсем не мужественной болью и горьким негодованием.
Почему я так просто смирился с ее ответом? Надо было настоять на встрече! Надо!
А вдруг ее все-таки что-то заставило поступить именно так?
Или кто-то…
Эта мысль — такая казалось бы простая и очевидная, и уже твердо отвергнутая, снова посетила воспаленный разум.
А если действительно все совсем не так, как кажется? Вдруг она просто не могла сказать иначе? И вот эта вечеринка — была и не вечеринка вовсе…
Тупо. Тупо до отчаянного раздражения.
Я просто не могу смириться с тем, что она меня так цинично кинула, поэтому придумываю для нее разного рода оправдания. Хватит уже, все, баста. Сколько можно наматывать сопли на кулак.
— Ты не спросил, зачем я приехала, — от раздумий меня отвлекает голос Иванны.
Поворачиваю голову и пытаюсь уловить расфокусированным взглядом ее лицо. Только вот оно почему-то куда-то словно каждый раз уплывает…
Так и не дождавшись, видимо, моего интереса, она продолжает сама:
— Я получила твои вещи… То есть прости — свои вещи. Спасибо, что позаботился. Но ты забыл кое-что положить, мои книги по психологии, они мне очень нужны. И еще кое-что из спальни…
Мне кажется, или она выделила последнее слово особенно томно?
— Бери, что хочешь, — машу рукой и собираюсь наполнить стакан снова, но Иванна мягко отодвигает от меня бутылку.
— Кажется, небольшой перерыв тебе не помешает, признаться, выглядишь ты неважно. Хочешь, сделаю тебе расслабляющий массаж? Ты всегда так любил мои массажи.
Не дожидаясь одобрения поднимается с дивана и, зайдя ко мне за спину, кладет руки на мои плечи. Раминает пальцами кожу шеи, гладит затылок, а потом опускает одну руку и быстрым движением расстегивает две верхние пуговицы на моей рубашке.
По инерции перехватываю ее ладонь. Может, чуть крепче, чем того требовала ситуация.
— Что ты делаешь?
— Рубашка мешает. Да брось, мы целый год были вместе, я кучу раз видела тебя полностью обнаженным.
— Я не хочу раздеваться.
— Это просто массаж. И только. Расслабься, пожалуйста.
Немного подумав, отпускаю ее руку, и она, расстегнув еще несколько пуговиц, оголяет мои плечи. Гладит их, словно невзначай пробираясь все ниже…
Я прилично выпил, но это не мешает мне сразу понять, чего она хочет этим добиться.
Наш секс всегда был довольно хорошим. Возвышенным, как она сама. Красивые «правильные» позы, расставленные всюду свечи и индийские благовония. Даже наш первый раз был по всем канонам первого раза двух зрелых людей: без спешки, с соответствующим настроем и антуражем.
С Викой все было иначе. С ней я хотел не просто получить эту разрядку, я хотел быть с ней как можно дольше, хотел ее саму. Мне казалось, что она действительно любила меня, когда стонала в темной комнате той проклятой съемной квартиры…
— Ты стал таким напряженным. Мышцы словно свинцом налились.
— Я хочу спать. Сама закроешь дверь, хорошо? — пытаюсь подняться, но она мягко давит мне на плечи, приземляя.
— Не зарывайся в себе, Саш, одиночество — это не то, что тебе нужно. Тебе нужна компания, человек, которому ты доверяешь. Тебе нужна женщина…
Может быть, переспать с ней стало бы своего рода некоторым уколом-антистресс. Не исключено, что немного бы отпустило… но кажется мне, что наоборот.
Я не хочу ее больше, как отрезало. Она красивая, привлекательная, но… не хочу.
Я хочу только одну, но она не моя.
— Можно я останусь с тобой? Это ни к чему тебя не будет обязывать, мы взрослые люди, я пойму. Нам обоим это нужно, — шепчет, наглаживая мои плечи, потом запускает тонкие пальцы в короткие волосы на моем затылке. — Просто доверься мне. Я знаю, как тебе помочь… Сейчас, у меня кое-что есть. Подожди минуту, я скоро вернусь.
Она неожиданно уходит куда-то в прихожую, а я наливаю в стакан еще немного коньяка.
Она умная, но она дура… Мне нужна не просто женщина — мне нужна моя женщина. Мне нужна Вика. Но она сейчас кувыркается с этим козлом.
Ярость — плохой советчик, ярость на пьяную голову — особенно. Только что ведь я думал, что ну его к черту, а теперь… может, клин клином это не такая уж плохая идея? Раз она сама так настаивает.
Может, действительно станет легче…
И тут же понимаю, что нет, не станет. Станет только хуже. Я хочу, чтобы она ушла.
