проходите, — суетилась старушка.
На столе стоял настоящий, начищенный до блеска… самовар. Он даже работал! Никогда такого не видела… или видела? Вот бы вспомнить!
Баба Даша усадила нас за стол, выдала каждому по кружке ароматного травяного чая, стала резать пироги — их на столе красовалось целых три.
— Персиковый, вишневый, черничный… — хвасталась старушка, а потом ка-а-ак брякнула: — Какой статный мужчина, Лерочка. Это твой муж?
— Упаси боже… — ляпнула я быстрее, чем успела подумать. Причем громко ляпнула.
Так и не поняла, на что обиделся Алексей. То ли на мое активное нежелание когда-либо становиться его дражайшей супругой, то ли у него свои причины имелись. Но следующий час он сидел с каменным выражением лица и зыркал на нас исподлобья.
Баба Даша его неприветливости словно не замечала. Пустилась в пространные воспоминания о моем детстве.
— Смешная ты была, но очень сообразительная, — с улыбкой вещала она. — Один раз помогла мне найти зарплату! Этого тоже не помнишь?
Вот какие у меня, оказывается, таланты. Что же я их во взрослую жизнь-то не взяла?
— Не помню, — покачала я головой.
— Как сейчас помню… — затянула старушка. — Выдали нам купюры, я свои в газетку завернула, в сумку положила, пришла домой, а нет ничего. Расстроилась жутко, как раз стиральную машинку новую собиралась брать, а тут такой презент. Пришла на следующий день с огромными мешками под глазами, полночи ревела, несостоявшуюся покупку оплакивала. Весь детдом меня жалел, а ты возьми да скажи: «Вы же упали вместе с сумкой, когда вышли за ворота, может, выпали деньги?» Подсмотрела через забор, умница моя… В общем, нашла я кровные свои в канавке, так в газетке и лежали, никто не позарился. Хорошо, дождя не случилось. А тебе потом шоколадку купила, и завязалась у нас дружба. Своих-то у меня никого нет… вот всю жизнь с чужими детками в детдоме-то и вожусь… Кстати, у меня же фото есть! Хочешь взглянуть?
После слова «фото» даже Алексей оживился.
Через пять минут у меня в руках была старая фотография с кучей ребятни, сидящей ровными рядками, а позади нас три женщины.
— Это старшая воспитательница, это вторая, а посередине директриса, тоже тебя любила, кстати, привечала…
Я вгляделась в немного вытянутое идеально симметричное лицо совершенно незнакомой женщины, и в голове будто возникло кино…
Вот я стою и смотрю на нее снизу вверх, потому что я маленькая… ребенок! А директриса возвышается надо мной, как гора. Улыбается, протягивает книгу и говорит:
— Раз понравилось, бери! Хорошо, что твоя бабушка привила тебе любовь к книгам, недаром была библиотекарем…
Воспоминание всплыло словно из ниоткуда и туда же провалилось. Больше ничего мне увидеть не удалось, хотя я даже глаза зажмурила.
— Моя бабушка работала библиотекарем! — озвучила я главное из воспоминания.
— Библиотекарем? — ожил иннифер.
— Да! Значит, скорее всего, кни…
— Так, поднимайся, Валерия! Нам пора…
Иннифер схватил меня за руку и потащил к выходу, не обращая внимания на ошеломленное лицо бабы Даши.
Глава 22. Правящие миром
Валерия
— Да стой же ты! Куда ты меня тащишь? Ты чего? — Я не понимала, какой петух клюнул иннифера в мягкое место.
А тот словно не слышал, продолжал упрямо тянуть меня к машине.
— Алексей, да что с тобой такое? Тебе не стыдно вообще?!
И тут иннифер так резко затормозил, что я в него врезалась.
— Ты чуть не сказала ей о книге! Совсем с ума сошла? И это почему еще мне должно быть стыдно? — недоуменно спросил он.
— Ну ты же… это как же… Я в любом случае не смогла бы сказать ничего больше положенного, ты и сам знаешь. А так… Ну мало ли, какую книгу я ищу! Хорош храбрец, в старушке врага увидел? Мы же даже не попрощались с бабой Дашей!
Я вырвала свою руку из его лапищи и демонстративно встала на месте.
— Мы получили нужную информацию? Получили! — объяснял мне иннифер, словно дурочке. — Зачем же тогда оставаться там?
Он произнес это «там» так, что теперь недоумевала уже я.
— Что значит там? Алексей, человек старался, пек для нас пироги, угощал, беседовал, вспоминал, а ты… Мог бы и уважение проявить! Я лично со стыда сгореть готова!
— Уважение? К кому? К человеку, который живет так и считает это нормальным?
Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Скрестив руки на груди, делано спокойным тоном спросила:
— Так — это как?
— Валерия, ну разве можно не понимать таких очевидных фактов? Ты видела дом, в котором она живет? А квартиру? Я это даже квартирой назвать не могу, так, клетушка… А обстановку внутри? А мебель? Даже чайника нормального, и то нет!
Алексей смотрел на меня так, будто я нерадивая ученица, и ему пришлось сотый раз объяснять то, что для остальных являлось аксиомой.
А потом продолжил забивать гвозди в крышку своего гроба:
— Это же несчастный ленивый человек, у нее же совсем нет денег! Ну что она собой представляет? А ты об уважении говоришь… За что ее уважать?!
— А разве счастье в деньгах? Разве только за их количество можно уважать человека? — взъярилась я.
— А разве нет?! — Брови Алексея поползли вверх.
И тут забра́ло моего воображаемого шлема окончательно опустилось и меня понесло:
— Несчастный человек — это ты, раз всё меришь только деньгами!
Я проорала это так громко, что с ветки стоящего рядом дерева с громким карканьем сорвались вороны.
Алексей проводил их взглядом и, не повышая тона, сказал:
— Валерия, хочешь ты того или нет, миром правят деньги.
— Еще скажи, что
