— Ничего…
— Либо ты говоришь, либо мы уходим! — отрезает Тася с неожиданной решительностью. А потом, тяжело вздохнув, добавляет как-то измученно: — Я устала от лжи, Спартак… Ты просил меня дать тебе второй шанс… Так возьми его! Воспользуйся этим шансом! Будь честен — и я начну тебе верить!
В её глазах столько боли… Но любая правда, которой она так жаждет, может вызвать ещё большую боль. Я не хочу, чтобы она страдала.
— Я лишь хочу оберечь тебя, Тась.
— Возможно, — выдыхает она, часто кивая. Приближается вплотную, берёт меня за руку и переплетает наши пальцы. — Но что будет потом? Всё тайное становится явным рано или поздно! Так может лучше рано?!
Я выдерживаю её взгляд с большим трудом. Но остаюсь пока непреклонен.
— Тогда компромисс, Спартак, — шепчет Тася, теряя надежду. — Ты способен на компромисс? Ну, пожалуйста!.. Пожалуйста.
Теперь я задумываюсь. В тридцать восемь лет уже, наверное, пора быть способным к компромиссам. Шесть лет назад я даже слова этого не знал. А теперь словно пробую его на языке, повторяя несколько раз:
— Компромисс. Компромисс. Компромисс…
Тайсон, всё это время сидевший у ног Алисы, вдруг начинает кружить по кухне.
— Мамочка, он сикать хочет! — восклицает дочка.
Она наконец отклеивается от мультиков. Правда, её внимание тут же заостряется на мне и Тасе. На наших сплетённых пальцах и на том, что мы стоим так близко друг к другу. Тася быстро выдёргивает руку и отступает. Я с досадой сжимаю челюсти, сдерживая отчаянный вздох.
— Да, надо с ним погулять, — она хватает пса за ошейник и ведёт в коридор, а потом через гостиную в прихожую.
— Тась! Я сам схожу! — кричу ей вслед и, подмигнув Алисе, выхожу из кухни.
Уже в прихожей забираю поводок Тайсона из рук Таси и пристёгиваю к ошейнику. Быстро обуваюсь и распахиваю дверь.
— Возьми куртку, там, должно быть, холодно, — суетится Тася, снимая мою ветровку с вешалки.
— Не нужно, мне полезно остудиться, — говорю с кривой ухмылкой. Переступив порог, бросаю последний взгляд на Тасю и заявляю безапелляционно: — Хочешь компромисс? Давай расскажем Алисе о том, кто я такой! И тогда я тоже всё тебе расскажу! Это ли не компромисс?!
Глава 19
Чтобы всё хорошенько обдумать, у меня было целых полчаса. Ровно столько Спартак выгуливал Тайсона.
Эти тридцать минут я провела с Алисой на кухне. Дочка закончила завтракать и даже отвлеклась от мультфильмов. Всё её внимание было обращено на свинку. Просунув руку в клетку, Алиса медленно поглаживала её по миниатюрной головке. Казалось, что она сосредоточилась лишь на домашнем питомце, не желая со мной разговаривать.
На самом деле такое случалось, когда дочке было, что сказать, но она не знала, как именно должна выразиться. Наверняка у неё накопилось много вопросов…
— Лисёнок… — нервно облизав губы, придвигаю стул к ней поближе и ласково провожу по плечам дочери вверх-вниз. — Ты ведь знаешь, что можешь спросить меня о чём угодно?
Она поднимает свой вдумчивый взгляд и смотрит прямо мне в глаза.
— Дядя Спартак сказал, что раньше вы с ним были знакомы, — негромко выдыхает Алиса. — Он сказал, что вы были друзьями.
— Да, были.
— А почему потом не дружили?
— Потом… Потом нас развела судьба. Так бывает, Лисёнок.
— А теперь вы снова дружите? — она начинает вдруг допытываться, вкладывая в слово «дружба» намного больше смысла. — Дружите, как с папой?
Своим вопросом немного выбивает меня из колеи, и я не знаю, как именно должна ответить. И пока медлю с ответом, Алису прорывает:
— Почему папа не звонит? Ему всё равно, где мы и что с нами? Ему всё равно, что со мной?!
— Не… нет, что ты…
Сердце щемит от горечи в её голосе.
— Вчера я ушла с дядей Спартаком, потому что разозлилась, — признаётся Алиса, стыдливо опуская взгляд. — Бабушка сказала, что вы с папой уедете без меня. Я и на тебя разозлилась.
— Я бы ни за что без тебя не уехала…
Сжимаю её щёчки ладонями, вынуждая посмотреть на меня.
— Прости меня, мамочка, — виновато шепчет дочка. — Я ушла, не спросив разрешения. А ты пошла за мной. И теперь папа разозлился на нас обеих, да? Поэтому он не звонит?
В её глазах стоят слёзы, и мне становится совсем дурно. Убираю клетку на соседний стул и тут же притягиваю Алису к себе.
— Ты мой маленький лисёнок, — говорю с улыбкой, с трудом протолкнув ком в горле. — Ни в коем случае не вздумай себя винить. То, что ты ушла — действительно плохо… Но вчера ты всё сделала правильно. Потому что…
Замолкаю.
Эта тема, как и многие другие, просто не для детских ушек.
Осыпаю поцелуями её лоб. Открываю было рот, чтобы поговорить с ней о чём-то другом. Например, о Спартаке и о том, как она к нему относится. Но не успеваю сменить опасную тему.
— Почему? Почему я поступила правильно? — Алиса немного отстраняется, чтобы вновь заглянуть мне в глаза.
— Потому что… Потому что папа хотел поступить нехорошо… А дядя Спартак… Он уберёг нас.
— Почему папа хотел так поступить?
Я уныло пожимаю плечами. Хоть Спартак и рассказал мне об истинных мотивах Андрея, всё равно до конца не понимаю, что мой муж задумал. Ведь сначала он хотел меня увезти. Хотел, чтобы я бросила дочь, которая так нужна для управления Спартаком.
Неожиданно мне вспоминается подслушанный мною разговор Андрея по телефону. Он говорил, что не хочет, чтобы кто-то пострадал. Вероятно, он говорил не обо мне, а об Алисе. Собирался отдать её Галлиеву, чтобы тот мог манипулировать Спартаком с помощью девочки. Если это так, то мой муж просто монстр бездушный! Он же воспитывал Алису с самых пелёнок! У него была куча времени, чтобы полюбить её как своего собственного ребёнка! Но он не полюбил… И так быстро готов отказаться от неё в угоду собственной выгоде!
Алиса смотрит на меня, широко распахнув глаза, и я бесцветно бросаю:
— Я не знаю, почему папа так поступает, но мы обязательно во всём разберёмся. Спартак нам поможет!
— Спартак… — выдыхает Алиса с каким-то благоговением. На её губах расцветает застенчивая улыбка, когда она произносит: — Он хороший.
— Да, хороший, — я не могу не улыбнуться в ответ, вновь притянув дочку к груди.
Пока Спартак отсутствует, мы так и сидим в обнимку под взглядом глаз-бусинок Клубнички, которая смотрит на нас из клетки.
Чем больше я думаю о компромиссе, предложенном Спартаком, тем больше склоняюсь согласиться на него. Алиса имеет право знать, что Андрей не её отец. А также то, что её настоящий отец будет любить её всем сердцем и пойдёт ради неё на всё, что угодно…
Всё, что угодно!
Эти три слова отчего-то сковывают грудную клетку жёсткими тисками нехорошего предчувствия.
То, что скрывает от меня Спартак, может быть как-то связано с предстоящим боем. Возможно, всё намного хуже, чем он пытается мне показать.
Нет, Спартак определённо собран и уже завтра начнёт тренироваться. А значит, быстро восстановит форму и вновь станет непобедимым чемпионом… Только вот Галлиеву это совсем не нужно!
От собственных догадок мне становится совсем нехорошо.
Едва услышав, как хлопает входная дверь, спешу в прихожую. Решаю действовать аккуратно и попробовать выяснить всё без давления.
— Как всё прошло? — приблизившись к Спартаку, расплываюсь в улыбке.
— Тайсон ведёт себя так, словно помнит меня, — с нескрываемым восторгом отвечает мужчина.
— А почему он должен был тебя забыть?
— Шесть лет — это слишком долго.
Спартак приближается вплотную ко мне и нависает, когда я прижимаюсь к стенке. Проводит по моей щеке подушечкой большого пальца.
— Долго, — соглашаюсь я, прикрыв веки. — Но дело не во времени, а в человеке.
— И что это значит? — шелестит его вопрос напротив моих губ.
Открыв глаза, обнаруживаю, что его лицо слишком близко, а губы почти касаются моих.
— Это значит, что тебя невозможно забыть, — отзываюсь шёпотом. — Ни за шесть лет, ни за шестнадцать.
