— Скажите пожалуйста, — мне захотелось помочь сестре Эммы, — а у вас есть фото вашего папы, хотя бы не очень хорошего качества? Имея фотографию, человека найти проще.
— Есть, правда, фотография маленькая, — Анна заметно приободрилась и добавила: Но это же лучше, чем ничего?
— Конечно! — ответила я, любуясь её раскрасневшимся лицом.
Теперь уже мне самой стало интересно, что может получиться из нашей затеи. Я хотела чуть поподробнее расспросить Анну об истории знакомства её родителей и что, вообще, ей известно о её отце. Но вдруг я увидела идущего по ту сторону тротуара Сафарова. Он шёл, разговаривая по телефону. Судя по тому, откуда Эльдар возвращался, я предположила, что он идёт из моего дома.
— Чёрт, только этого мне не хватало! — ахнула я и, опасаясь, как бы Эльдар не почувствовал мой взгляд, отвернулась в сторону. Затем сделала вид, будто меня дома ждут неотложные дела и, подхватив своих тройняшек, попрощалась с сёстрами, пообещав не теряться. Мне и вправду очень хочется помочь Анне, но, как говаривала моя бабушка, “Не до жиру, быть бы живу”.
Вечер удался!
Подобно матёрому шпиону, обходными путями я вела детей домой. По-хорошему, нам было лучше уехать в Майнц к тёте Лене, но я боялась нечаянно встретиться с господином Беккером, который в последнее время слишком часто стал попадаться мне на глаза. А ведь, как я поняла, Сафаров и Беккер теперь общаются. Не дай бог, пекарь проболтается Эльдару о детях. Я столько сил и нервов потратила, чтоб начать жизнь с чистого листа! Обидно, если все мои старания пойдут коту под хвост.
Свои странные манёвры я объяснила малышам, что, мол, уже поздно, и нам желательно не шуметь, а то вдруг кто-нибудь догадается вызвать полицию. Между прочим, объяснение вполне правдоподобное. В Германии люди привыкли по любому поводу сразу обращаться в полицию. И особенно трепетно здесь относятся к соблюдению Закона о тишине.
Ос моим словам обрадовался и начал дальше развивать эту идею, но уже в другом ключе. А именно, что будет, если вместо полицейских мы наткнёмся на каких-нибудь бандитов? Осси с жаром рассказывал, как он будет защищать меня и сестёр, если бандиты захотят нас ограбить. А у меня сердце защемило, когда я увидела его оживлённый взгляд, который был точь-в-точь, как у Эльдара, когда он фантазировал, какой будет наша свадьба.
Наконец, обойдя всё, что только можно было обойти, мы приблизились к дому. Я подняла голову и увидела, что в квартире Эммы горит свет.
— Долго же мы бродили, — удивилась я про себя, — если Эмма с Анной и девочками успели вернуться домой. Зато теперь мне точно не грозит встреча с Даром. Всё-таки он — человек воспитанный, и не будет пытаться попасть ко мне в квартиру на ночь глядя. Да и вообще, в Германии так делать не принято.
Но, поднимаясь по лестнице подъезда, я с тройняшками внезапно наткнулась на учителя музыки. Господин Мюллер как раз спускался вниз. Настроение у него было неважнецкое, а под глазом стоял хороший фингал.
— Господин Мюллер?.. Добрый вечер, — произнесла я растерянно. — Какими судьбами?
— Ура, господин Мюллер! — малыши бросились обнимать своего учителя. Он тепло обнял их в ответ. А Оли сказала, доверчиво глядя на него снизу вверх:
— Вы же сейчас не уйдёте, правда? Мы должны обязательно угостить вас кофе или чаем!
— Даже не знаю?.. — Мюллер посмотрел на меня и, спохватившись, нас поприветствовал.
Я не смогла сдержаться и улыбнулась. Очень высокий, немного нескладный, окружённый детьми, учитель музыки смотрелся весьма забавно. Этакий молодой многодетный папаша, который вернулся домой после работы, но ещё не свыкся со своей ролью главы семейства.
— Мама, мама, — потянула Оли меня за руку, — пригласи, пожалуйста, господина Мюллера на чашку кофе, а то наш учитель стесняется!
— Конечно. Мы будем очень рады, господин Мюллер, видеть вас в нашем доме! — сказала я и ободряюще улыбнулась нечаянному гостю. Потом, бросив быстрый взгляд на его синяк, добавила: К тому же вам нужно срочно приложить к лицу лёд, чтоб снять отёк.
Разумеется, я не стала расспрашивать учителя музыки, откуда у него взялся фингал. Зачем хорошего человека ставить в неловкое положение? Да и вообще, мне самой было ясно, что автор знатного фингала — Сафаров. Ведь он не так давно был здесь. А, кроме того, Эльдар в молодости занимался боксом и восточными единоборствами. Чего тут не понять?
Правда, я совершенно не понимаю, зачем Сафаров вдруг стал искать со мной встреч? Но, думаю, недаром он возвращался этим вечером со стороны нашего дома. Как пить дать, Дар приходил сюда и докопался до бедного учителя музыки. Тоже мне, рыцарь нашёлся! Нет, чтоб меня сначала спросить. А Мюллер на голубом глазу сокрушённым тоном заявил:
— Мне так не повезло, фрау Вебер, что я в темноте ударился о дерево!
— Так, значит, вы пришли недавно? — спросила я, пока открывала дверь квартиры. — А то я испугалась, что вы нас долго ждали. Ещё и мой телефон, как назло, что-то барахлит.
— Ничего подобного, — запротестовал учитель музыки. — Я пришёл пять минут назад.
— М-да? — хмыкнула я про себя. — Да мы до дому добирались, наверное, целый час! Эльдар ушёл отсюда ещё раньше, — но выводить на чистую воду Мюллера, конечно, не стала. Хотя ума не приложу, зачем он опять пришёл ко мне? Я же в прошлый раз объяснила, что замуж выходить не намерена ни за него, ни за кого другого. Мне и так хорошо.
Я провела гостя на кухню и, пока варился кофе, приложила несколько кубиков льда к его гематоме. Дети, ясен пень, довольные по уши, пошли играться в детскую. Ведь, как бы они хорошо ни относились к своему учителю музыки, главная причина, по которой Оли просила за господина Мюллера, — это, чтоб я их сразу не отправила в постель. А теперь мама занята, и они могут ещё поиграть.
Прошло совсем немного времени, и я с удовлетворением отметила про себя, что принятая мною мера по оздоровлению учителя музыки подействовала. Я налила нам кофе, а сама на минутку отлучилась в комнату за специальным гелем, в котором содержится герипан. Он очень хорошо помогает при гематоме, но применять его следует не раньше, чем через час после получения ушиба. Потом вернулась обратно, но Мюллера не обнаружила.
Недоумевая, куда вдруг подевался учитель музыки, заглянула в детскую, а там — веселье! Встав на колени, Мюллер изображал из себя лошадку, на которой по очереди катались Оли и Ода, а Ос выступал в роли гм-м погонщика. Он размахивал скакалкой, вынуждая лошадку, то есть, конечно, господина Мюллера, двигаться ещё быстрее.
Долговязый учитель смотрелся так забавно, что я вместо того, чтобы сделать тройняшкам внушение, расхохоталась. Обрадованный тем, что ему удалось меня рассмешить, господин Мюллер издал звук: “И-го-го!”. Дети в восторге завизжали. Мне стало очень неудобно, и я призвала их к порядку. Но учитель, посмотрев на часы, заявил, что у нас есть ещё несколько минуток до положенных по закону часов тишины. Теперь на спину Мюллера одновременно забрались Ода и Осси, а Оли взяла роль погонщика. Я испугалась, что бедный учитель музыки свалится вместе с детьми на пол. Но ничего, молодец, удержался!
— Да уж, — сказала я сама себе, — можно сказать, вечер удался! Думаю, мои дети ещё долго будут его вспоминать.
Я присела на пуфик и растроганно смотрела на их игру. В голову лезли дурацкие мысли, что детям нужен отец. Но я не знаю семейного положения Сафарова. Потому что, если он женат, то, насколько мне известно, на его родине мужчина может подать на развод только в одном случае: если в браке нет детей. Конечно, времена изменились, и не все мужчины придерживаются этого негласного обычая. Но на Эльдара ввиду его положения в обществе обращено слишком много взглядов. Он тем более не может нарушать принятые правила.
В свою очередь, я не могу рисковать тройняшками. Сафаров сейчас напоет мне песен про любовь и прочее, а потом отберёт у меня детей и заберёт их с собой. Разве мужчинам можно верить? Если кто меня и не предаст ни при каких обстоятельствах, то это только дети.
