которым я привык.
– Я завтра прилетаю. Мы сможем увидеться?
– Наверное, нет. У меня важные лекции, не могу пропустить.
– А когда сможем?
– В понедельник, наверное.
– Тогда я подъеду как обычно?
– Хорошо. Как провел время в Ирландии?
– Здорово, но очень хотелось бы, чтобы ты была рядом.
– А на островах? Катался на доске?
– Не удалось, мы с семьей выходили на яхте, но завтра рано утром перед отлетом планирую покататься. А ты, кстати, знала, что в Абу-Даби есть крытый бассейн с искусственными волнами, где можно учиться серфингу?
– Нет конечно, – с улыбкой в голосе произносит Амира. – Никогда этим не интересовалась.
– Что ж, теперь рядом с тобой есть человек, который знает все о серфинге, и я планирую как-нибудь украсть тебя, чтобы свозить в тот бассейн. Он, кстати, недалеко от твоего университета.
– Нельзя, Малоун, – строго говорит Амира.
– А мы снова притворимся мужем и женой. По приезду сразу куплю нам кольца. Какой у тебя размер?
– Кольца? – медленно переспрашивает она, словно не может уложить в голове, что я решился даже просто предложить такое.
– Мгм, кольца.
– Семнадцатый, – сипло произносит она. – Но это же ничего не значит, правда?
– Кто знает? – с улыбкой отзываюсь я и чувствую радость, когда слышу ее резкий вздох.
– Не значит, Мал. Это только ради того, чтобы я попробовала встать на доску.
– Как скажешь, любимая жена, – подкалываю ее, представляя себе, как ее щеки становятся еще ярче.
– Но это уже когда мама уедет.
– Хорошо, конечно.
– И мне нужно будет купить буркини.
– Что это такое?
– О, Аллах, я произнесла это вслух, – не спрашивает, а сокрушается Амира. Я запоминаю это слово, чтобы позже поискать его в интернете.
– Так что? Мы договорились?
– Наверное. Я пока не знаю. Уж точно не когда мама здесь.
– Я дождусь. А еще я бы хотел прокатиться с тобой по пустыне на квадроциклах, а потом еще взлететь с тобой вместе на флайборде. Но для этого мне нужно найти, где это можно сделать.
– Я даже не знаю, что такое флайборд, – смеется она.
– Тогда у нас обоих сегодня будет работа: ты поищешь, что такое флайборд, а я поищу загадочное буркини. Судя по названию, это почти бикини, но чем-то, судя по всему, отличающееся от него.
– О, Мал, не ищи. Не надо.
– Ну уж нет, теперь я заинтригован.
– Мне пора, – резко серьезным голосом произносит Амира.
– Что-то случилось?
– Сабит, кажется, вернулся, – шепотом говорит она. – Спокойной ночи, Мал.
– Доброй ночи, моя восточная принцесса.
Она отключается еще до того, как я успеваю договорить последнее слово, но это не портит мне настроение. Потому что она позвонила первая. Потому что говорила со мной и сегодня была еще немного смелее обычного. Как же я уже хочу оказаться в Эмиратах и хотя бы издалека посмотреть на свою восточную принцессу.
Оборачиваюсь лицом к костру и понимаю, что эти посиделки меркнут по сравнению с тем, какие эмоции я испытываю от разговора с Амирой. Прощаюсь с друзьями и возвращаюсь домой, чтобы в спокойной обстановке своей спальни узнать, что буркини – это закрытый купальник. Когда я говорю закрытый, то имею в виду совсем закрытый: видны только ладони и стопы. После я прикрываю глаза и, положив на лицо тонкую ткань шелы, прокручиваю в голове наш разговор, пока рука сама не ныряет в шорты. Назовите меня чертовым извращенцем, но мой член каменеет от ее запаха и голоса. Даже если она будет читать вслух какой-нибудь триллер, я все равно возбужусь. Потому что это моя восточная принцесса.
Меня забьют камнями. Ну и что, что такой традиции уже давно нет в нашей культуре? Ради меня ее вернут.
Или вместо этого сожгут.
Или утопят.
Или я просто вспыхну от стыда за свое поведение, и от меня останется только горстка пепла.
Ныряю в прохладу салона машины, и мы с Малом впиваемся взглядами друг в друга. Жадно впитываем и поглощаем каждую черту лица. Опомнившись, срываю с лица шелу, чтобы он видел мою широкую улыбку. Чтобы понимал, что со мной делает его присутствие.
Вчера ночью, лежа в своей кровати, я приняла решение. Мне чертовски страшно даже думать о том, что собираюсь делать, но я так больше не могу. Я влюблена по уши. Не могу прожить ни секунды, не думая о Малоуне. И каким-то шестым чувством знаю, что и он ко мне неравнодушен. Не просто неравнодушен на уровне симпатии, нет. Его чувства не менее глубокие, чем мои. Откуда такая уверенность? Только Всевышний знает.
Мы молчим. Никаких слов приветствия, банальных вопросов о делах. Просто звенящая тишина, которую нарушает тихий шелест работающего кондиционера и наше тяжелое, порывистое дыхание. Внезапно Мал протягивает руку, и я замираю. Неужели коснется? Нарушит запрет? Это же проявление неуважения ко мне, разве нет? Но он останавливается в сантиметре от моего лица. Кожей я чувствую жар его ладони и покрываюсь мурашками, а мелкие волоски, встав дыбом, как будто тянутся к его руке. Как было бы легко просто податься головой немного вправо и позволить его горячей ладони обнять мою щеку. Зажмуриться от переполняющих ощущений и наконец расслабиться. Но запреты, запреты… как же они мне надоели! Я ведь приняла решение быть отважной, но на деле это не так просто, как кажется.
Зажмуриваюсь и делаю последний отчаянный шаг: приникаю к его ладони. Мал шумно втягивает ноздрями воздух, а я, наоборот, перестаю дышать. Не знаю, что сейчас происходит между нами и чем закончится, но уверена в том, что ощущения, которые я сейчас испытываю, – это нечто потрясающее, неведомое мне ранее. Тепло, разливающееся по телу, согревает каждую его клеточку, заставляет сердце трепетать. Эмоции усиливаются, когда большой палец Малоуна начинает медленно скользить по моей щеке. Зажмуриваюсь еще крепче, а потом распахиваю глаза, когда слышу хриплый шепот:
– Если бы ты только знала, как я мечтал увидеть тебя. С ума сходил, пока был так далеко отсюда.
– Как поездка?
– Все хорошо, не считая того, что тебя не было рядом.
Пусть говорит. Больше не буду останавливать. Хочу услышать все, чем он готов со мной поделиться.
– Скучала по мне? – задает Мал провокационный вопрос, но вместо ответа я лишь медленно опускаю веки, а потом снова сталкиваюсь взглядом с его темными глазами. – Мне хочется отгрызть себе руку, чтобы она оставалась на твоей щеке, пока я буду вести автомобиль.
Мы оба улыбаемся, но судя по тому, что Мал все еще поглаживает мою щеку, его слова недалеки от правды.
