— А математика? — только и нашла что сказать.
— А математику, — Кира Витальевна мягко взяла её за локоть, — Пойдём покажу, кто будет вести.
И подтолкнула её в тот самый двести четвёртый кабинет.
Делать было нечего. Надо входить. Катя набрала воздуху в грудь.
В кабинете спиной к ним на стуле стояла девушка в лёгком платье и белых кедах и поправляла огромные объёмные картонные звезды на шкафу. Рыжая. Кудрявая.
— Ольга Владимировна, смотрите, кто пришёл! — позвала Кира Витальевна. Или как её там.
И девушка обернулась. Лицо тоже было совсем молодое. С веснушками и красивыми яркими глазами.
Лёля не удержала равновесие, нога соскользнула со стула и она с грохотом полетела вниз.
— Аххх! — хором выдохнули Катя и Кира и кинулись у ней.
Склодовская сидела на ковре и потирала коленку и локоть.
— Цела? — ощупывала подругу Кира.
— Подождите, я сейчас, — Катя кинулась к двери, — Я быстро!
И со всех ног помчалась обратно в канцелярию.
— Папа! Скорей! Там она! Упала! Бегом давай! — потащил она отца за руку.
— Кто? Катя, кто упал?
Кузьмин длинными ногами перепрыгивал через две ступени и соображал, что он же не травматолог. Дочь тащила его прямиком в Лёлин кабинет. Значит в библиотеке она не была. А значит упала… Лёля?
Они вдвоём с Катей ввалились в класс, тяжело дыша. Склодовская сидела там же, где её оставила Катя. На ковре. И пыталась шевелить ногой. Всё вроде двигалось.
— Я врача привела! — Катя подтолкнула отца в спину.
— Спасибо, Кать! — отозвалась с ковра, как теперь окончательно выяснилось, Ольга Владимировна собственной персоной.
Выглядела она сейчас забавно. Рыжая прядь на лбу, кеды валяются в стороне. Острые загорелые коленки. И ни капли пафоса. Странно всё это. Катерина решила не делать поспешных выводов.
Кузьмин сел на колени на ковёр.
— Ольга Владимировна, ну как так?
Проверил все ли кости целы.
— Теперь в травмпункт.
— Нет, я не поеду.
— Давай спецы тебя посмотрят.
— Меня уже посмотрел. Спец. Я в порядке. Правда.
Лёле было неловко. Она репетировала встречу с Катей много раз. И всё пошло наперекосяк из-за её неловкости.
— Кать, спасибо тебе большое.
— За что?
— Не растерялась. Врача позвала. Очень грамотно, между прочим.
Катя смущённо улыбнулась. Дернула отца за рукав. Он поднялся.
— Пап, а мы можем её позвать с нами в Икею. Акулу покупать. Мы же собирались, — зашептала.
Кузьмин кивнул.
— Ольга Владимировна, давай ка мы Вас сопроводим. А то вдруг что.
Кира хихикнула.
— Ладно. Я помчалась. Говорят, мне дают седьмой класс на классное руководство. Пойду хоть список гляну.
Виртанен выплыла из класса. Катя проводила её восторженным взглядом.
Потом глянула на отца и его… И как теперь сказать? Девушку? Как это правильно называется? Катя знала, что если они поженятся, то у неё будет мачеха. Опыт чтения сказок говорил, что это не очень хорошее слово. А Ольга Владимировна была явно хорошая. Молодая и весёлая. Спокойная. Или это она так специально старается?
Обо все этом Катя размышляла, пока они ехали в такси к ним домой. Взять машину и рвануть в магазин.
Они сидели вдвоём на заднем сидении. Катя и Лёля. Кузьмин периодически оборачивался к дочери. Улыбался.
Катя не выпускала из рук пакет с учебниками. Лёля украдкой её разглядывала. Было в совершенно не понятно, чего ждать. Сопротивления? Глухой обороны? Испытаний?
Глава 64
Магазины "Икея" были созданы очень хорошими специалистами по продажам. Для среднестатистических людей. Учитывая все их предпочтения и слабости. От способов ориентироваться, до цвета, звука и запаха.
Лёля к этой сети относилась спокойно. Какие-то функциональные вещи покупала с удовольствием. Но сегодня они приехали не интерьер обновлять.
Акулы из Икеа — новый тренд подростков, держался уже пару лет. Как игра "Ну, погоди", тамагочи, куклы Барби и ещё многое, что в разные периоды было престижно иметь уважающему себя школьнику.
— Я не знаю, как себя вести в этих огромных магазинах, — шепнул Лёле Кузьмин, когда они погрузилась в традиционный икеевский лабиринт, зачем-то вооружившись карандашом, сантиметровой лентой и огромным синим мешком для покупок. На всех этих мелочах настояла Катя, передвигающаяся короткими перебежками от одного стеллажа к другому.
— Веселись, — шепнула Лёля Шуре в ответ, стараясь не выпускать Катю из виду.
— Как у тебя это получается? — поинтересовался Кузьмин, издалека показывая два больших пальца вверх Кате. Та демонстрировала им яркие подушки.
— Что? — не поняла Лёля.
— Ты всё время знаешь, где ребёнок, и при этом разглядываешь ценники и выбираешь новые полотенца.
— Аааа! Это, Шур, профессиональное. Ничего сложного. Она же одна. Вот когда я возила на метро в музей двадцать шесть пятиклассников. Одна. Вот это было чуть сложнее, — засмеялась Лёля, — А полотенца нам надо. Вот эти белые? Или зелёные?
— Мне всё нравится.
— Скучный ты, Шур, давай тогда у Кати спросим.
— Каааать! — неожиданно очень громко позвала Лёля.
Дочь появилась из-за какого-то шкафа. И они обсудили полотенца. Прямо серьёзно стояли и обсуждали. Взяли в результате белые. А Кузьмин так и не понял, как у них это выходит. Видимо, это какая-то женская особенность мозга. Базовая комплектация.
Акулы были найдены в шестом или седьмом зале лабиринта. Вокруг них суетились дети всех возрастов.
Катя долго и придирчиво выбирала. Кузьмину казалось, что всё акулы абсолютно идентичные. Лёля посмеивалась и поддерживала выбор.
Перебрав весь контейнер, взяли сначала одну. Катя уходила, оглядываясь.
— Пап, он грустит!
— Кто? — не понял Кузьмин.
— Вон тот. Мы его там бросили.
— Ты хочешь вторую акулу? — он беспомощно посмотрел на Лёлю, которой было реально весело.
— Это не "она". Это "он", — абсолютно серьёзно пояснила Катя, — И ему грустно тут оставаться. Можно я его тоже возьму?
Кузьмин вспомнил, что обещал дочери любое количество акул. Две — это ещё по-божески.
— Бери. Не бросать же его.
А Лёля вспомнила сцену из любимого ею фильма "Вам и не снилось", где герои выбирают в универмаге надувных крокодилов.
Шура с двумя акулами под мышками смотрелся очень мило и забавно. Лёля тащила четыре цветные подушки. А Катя умчалась в отдел "Комнатные растения" и вернулась оттуда с набором из трех крохотных кактусов.
— Всегда хотела кактус! Пааап? Можно?
Кузьмину действительно уже было весело. Четыре подушки, три кактуса и две акулы. Что-то в этом есть.
— Лёль, как это называется, когда числа, например, четыре, три, два…?
— Прогрессия. А что?
Кузьмин кивнул на покупки.
— А мы в каком классе это будем проходить? — заинтересовалась Катерина.
— В девятом. В конце года, — не задумываясь ответила Лёля.
— А ты… Ой, а Вы мне раньше расскажете?
— Расскажу. Хоть сегодня.
Уже дома, вывалив всю свою добычу на кровать рядом с кучей одежды, оставшейся ещё после утреннего выбора, Катерина объявила, что теперь всем надо дать имена. Кузьмин глянул на Лёлю совсем жалобно.
Лёля осторожно заметила, что на голодный желудок такие дела не делаются. И мысленно похвалила себя, что успела заказать пиццу прямо по дороге. Курьер уже звонил в дверь. Катя, сил у которой, кажется, был ещё вагон, понеслась открывать. И настояла, чтобы ей дали возможность самой расплатиться.
На шестом куске пиццы Катю сморило. Эмоционально насыщенный день лишил её сил. Она прислонилась спиной к стене. Глаза слипались.
— Катюш, давай ты ляжешь. Завтра имена придумаешь, — Шура подхватил её на руки. Лёля помчалась расстилать кровать.
— Я придумала уже, — сквозь сон проговорила Катерина, явно кайфуя на руках у папы, — Акулеонид и Акуалла. Кактусы будут Варсонофий, Евдрабий и Иннокентий. А подушки Толя и Коля.
