— Зачем я там?
— И правда, зачем ты там… так нужно? — посылая один из своих убийственных взглядов дает понять, что ответов у меня не будет.
— Зачем? — не унималась, — кому?
— Ох и надоедливая ты, — театрально вздыхает, я не узнаю его. — Дело в том, что переговоры будут проходить в неформальной обстановке, на празднике, так скажем. Все будут с женами, а я один… У меня нет времени кого-то искать. Мое присутствие без пары может затруднить переговоры. Ты будешь, моей спутницей.
— Нет, этого я делать точно не буду, — мало мне ночей, так еще и днем нужно быть с ним рядом, увольте, — делай что хочешь, хоть почку забери, — это уже себе под нос, но уверена, что меня услышат.
— Я не спрашивал у тебя, хочешь ли ты этого, — безэмоционально и очень четко говорит, не поднимая глаз от экрана телефона. — У тебя есть пара часов чтобы свыкнуться с этой мыслью.
— Я Не Поеду Никуда, — по слогам чтобы он наконец услышал меня.
Что-то в районе извилин щелкнуло, что стоило промолчать. Но эмоции взяли вверх, о чем я пожалела ровно через секунду.
Я так долго мечтала стать ему кем-то больше, чем просто репетитором, или другом, а потом стать хотя бы никем, но не врагом или человеком, которого он ненавидит. Моя душевная травма началась слишком рано.
Сначала я почувствовала боль в плече, а уж потом увидела злое лицо в миллиметре от моего собственного. Его дыхание обжигало кожу, места на которые падал взгляд Леши начинали покалывать, доставляя почти болезненные ощущения.
Все что с ним связано доставляет так много эмоций, что разрывает на части, на куски, будто меня едят волки, по кускам отрывая плоть.
Сейчас, спустя много лет, я начала понимать, на сколько сильно, в школе, я привязалась к нему. Его невидимая защита, не значительная для многих, но не для меня, была поводом для мечтаний. Ночью, когда меня никто не видел и не нужно было притворяться, я могла помечать о нем, о том, что он тоже влюблён в меня тайно, и это были лучшие ночи в моей жизни. А после них были худшие, с кошмарами и полным понимаем, что лучше не будет. Время не лечит, оно дает возможность все как следует переосмыслить и смириться.
Поэтому я и решила не привязываться ни к кому. Жить в мире, где есть только я и самые близкие, безопаснее. Никто не сделает больно.
— У тебя вообще инстинкт самосохрания выключен? — прорычал, напоминая зверя. Я потерялась в пространстве и ароматах, кожа и кофе, и еще что-то. — Прекрати пререкаться, я и так держусь из последних сил. Не вынуждай меня становится плохим, это для тебя будет фатально.
Мне должно быть страшно, но черт! Страха не было. Что-то другое, горячая лава потекла по венам. Я как шальная смотрела на его губы и не могла начать пугаться.
— А сейчас ты какой? — пересохшими губами спрашиваю. —Хороший?
— Да. Считай, что так.
Пару мгновений мы молча смотрим друг на друга, и каждый, я уверена, думает о своём. Он, как сильно меня ненавидит, а я думаю, где бы тоже так научиться.
Он все же сел на свое место отпустив меня. Стало немного зябко, и совсем не весело. Хотя весело мне было давно.
— Мы едем в торговый центр, нам предстоит огромная работа. Сделать из тебя мою женщину почти невозможно, но выбора нет.
Я почти уверенна, что мужчина как-то другим способом должен добиваться женщину. Но это не про нас. Куда не посмотри везде сны и фикция.
— Можно пересадить сердце например...
— Или отрезать язык, — это уже Савельев. — Думаю, это решило бы кучу проблем.
— И что же должна носить твоя невеста?
Натыкаюсь взглядом на девочку с отцом, которая с удовольствием ест шоколадное мороженое, а папа улыбается ей и вытирает испачкавшуюся курточку девочки. Они наверно в ожидании мамы, которая бродит по магазинам в поисках удачных покупок. Улыбаюсь, видя довольные глаза ребенка, как же мало им нужно. Во рту прям почувствовала
— В первую очередь мозг, — ответил, шагая рядом вдоль магазинов.
— Оу, ну тогда я точно не подхожу, может на выход?
— Если ты думаешь, что твои слова способны что-то изменить, то зря. Они могут меня вывести из себя, и время станет для тебя невыносимыми. И еще до того, как ты подумаешь, что больше некуда, поверь я находчивый, — его взгляд лучше любых слов дает мне понять, что так и будет.
Это были бесконечные часы по многим причинам. Во-первых, я не люблю примерять кучу вещей, это трата времени. Мне известно, что встречают по одежке, но я всегда делаю ставку на то, что находится внутри, в моей голове, а никак не на моих плечах. Во-вторых, вещи, которые мне приходилось мерить не совсем мне подходили. Да они совсем не подходили мне!
Я молчала лишь из вредности, потому что он точно ждал моих комментариев. Я мерила все, что он мне давал или симпатичные консультанты. Платья, брюки, шубы. Когда в моей примерочной появилось нижнее белье, я клянусь Савельев ждал моих комментариев, и надеюсь, я оставила его неудовлетворенным молча примеряя его. Красное, белое, желтое, кружевное как на первую брачную ночь и черное прикрывающее лишь, да ничего оно не прикрывало! Моя фигура не сильно отличается от фигуры подростка, маленький рост, маленькая грудь и абсолютно плоская попа, но белье сделало что-то невероятное и, кажется, грудь выглядела пышнее, да и попа стала объемнее. Красивое, надеюсь выбирал не он.
Немного покрутившись у зеркала, я все сняла и сказала, что ничего не подходит.
— А это еще зачем? — увидела, как он выбирает колготки, чулки, с умным, знающим свое дело взглядом.
— Под платья носят колготки, а под некоторые приходится одевать чулки, чтобы не было видно швов, это ты должна знать, — закатив глаза сказал, даже не глядя на меня.
— Да от куда же мне знать?! Размер вы наверно мой знаете, так что может я схожу за кофе?
— Иди, — отмахнулся он от меня, а мне только того и нужно было, чтобы выйти из магазина.
Реально стою в очереди и читаю молитву, чтобы это был последний магазин. Мы накупили кучу вещей, и я уже думаю, как буду их продавать в какой-нибудь секонд. Или просто отдам нуждающимся, хотя кому нужны такие платья.
— Что будете заказывать? —врывается в мое сознание голос бариста в фирменной кепке.
— Капучино и американо с собой и вот этот, — тыкаю пальчиком в пирожное за стеклом, — красивый десерт.
Имею право.
Один глаз наблюдает за баристой, а другой за парочкой, которая сейчас выбирает мне чулки.
Я не одену их ни за что. Пусть даже не надеется.
Сажусь за столик и первым делом ем пирожное. У меня не было аппетита последние недели, а сейчас прям чествую голод, который одним пирожным не утолить.
Оно такое маленькое, чувствуется карамель, кусочки шоколада и нежный крем. Оно прям состоит из крема. Никаких сухих коржей, непонятной пропитки и странного привкуса.
Когда с пирожным было покончено делаю глоток кофе и на секунду, лишь на нее, забываю, где я, с кем и вообще суровую реальность.
— Пошли, у нас еще по плану как-то облагородить эти твои пряди, — раздается над ухом.
Облизываю пальцы, забыв, что я их даже не мыла. Отдаю «начальнику» его кофе и сделаю за ним. Он не знает, что эти пигменты в моих волосах никак не вывести пока они сами не смоются, а закрасить их я не дам ни за что на свете. Но пусть попробуют.
— От тебя требуется не так много, поддерживать разговор и не шарахаться от меня. Иногда я буду дотрагиваться до тебя и даже, возможно придётся улыбаться. Но для дела потерплю, а ты пожалуйста не выводи меня. Будут сложные вопросы, или опасные, иди ко мне. И улыбайся, просто улыбайся.
— А если в этот момент ты будешь в туалете? Мне все-равно идти? — не без сарказма задаю вопрос.
Чулки остались в номере, поэтому чувствую себя чуть лучше. Но не на столько чтобы расслабится. И не на столько, чтобы выпрыгнуть из автомобиля на ходу.
— Прослушай — впился в меня своим злым взглядом Леша, хотя минуту назад он был вполне спокоен. — Это твоя работа, и не мне тебе объяснять, как нужно ее выполнять. От тебя не требуется решения сложных задач, прошу не делай так, чтобы я думал о тебе еще хуже, чем сейчас.
