отрывая взгляда от экрана с каким-то ток-шоу. — Я там положил… Ну, зарядник, там вещи некоторые… Ты мне скажи, что нужно — я привезу.
Марфа снова кивнула, все так же не отрываясь от экрана. Ну да, там же прямо животрепещущие вопросы обсуждают — кто, как, когда, кого и в какой позе.
***
Марфа проснулась от того, что хлопнула дверь. Она открыла глаза и уставилась в потолок. Долго его рассматривала, а потом вздохнула. И, хотя совершенно не хотелось, силком заставила себя встать. Точнее, сесть на кровати.
На Ромкиной кровати.
Она в его кровати. В его квартире. Когда, в какой момент Марфа превратилась в человека, за которого решают?!
Почему-то сейчас именно этот вопрос был самым важным. То, что произошло вчера, Марфа старалась лишний раз не вспоминать. Оформить это как циничное «Было — и не было». Правда, получалось не то, чтобы очень.
Мама вчера сказала, гладя ее по голове, чтобы Марфа не переживала. Точнее, чтобы не переживала уж слишком. И что выкидыш на таком раннем сроке проходит достаточно легко для женского организма. И раз это произошло на таком раннем сроке — значит, были патологии плода. И что так бывает. И что ничего страшного. И много чего еще, что говорит взрослая, умудренная жизнью женщина и мать своей дочери, попавшей в жизненную передрягу.
Эти слова должны были задать какой-то правильный настрой Марфе. Наверное, и задали. Мама права, трагедию вселенского масштаба устраивать не стоит. В конце концов, Марфа даже не успела толком почувствовать себя… матерью. Удивление. Всплеск эмоций и… скоропалительный финал.
Что-то у нее все в жизни в последнее время скоропалительно. И брак, и развод, и беременность.
Телефонный звонок прервал череду ее размышлений. Мама.
— Как ты, родная? Как себя чувствуешь?
— Все… — слово «хорошо» застряло в горле. — Все в порядке.
— Это хорошо, — немного нарочито бодро отозвалась мама. — Ты у Ромы?
— Да.
— Тебе там… удобно? — после небольшой заминки спросила мама. Подтекст читался явно: «Может, у нас лучше?».
— Вполне, — Марфа ответила не то, чтобы правду. Но и не соврала. Она не знала сейчас, не понимала, что чувствует.
— Ну и замечательно. Марфуш, если будут какие-то изменения в состоянии — ты сразу звонишь мне, договорились?
— Договорились.
***
Марфа заставила себя встать и дойти до ванной. А там долго смотрела на настенную плитку. Она видела эту плитку на фото, на том самом фото с припиской «Как думаешь, пора брить?». Тогда ей казалось, что Ромка — самая большая заноза в ее жизни. А что же думать про Рому теперь?
Марфа повернула голову. В стаканчике стояло две зубных щетки — в том числе и ее. И на полочке слева стояла ее косметичка. Марфа взяла ее, открыла. Она была забита под завязку. Похоже, Рома в нее смел все баночки и тюбики, что попались ему на глаза. Марфа села на бортик ванной и прижала косметичку к груди. Рома-Рома, что мы дальше будем делать?
***
— Варвара Глебовна, добрый день. Это Роман.
— Здравствуй, Рома, — осторожно отозвались на том конце трубки.
— Скажите, Марфа может… Марфе можно… — Рома начал довольно бодро, но потом почему-то начал сбиваться и выругал себя за это. — У Марфы есть какие-то после… ограничения… в смысле… — он снова запнулся. А потом Ромку вдруг обожгло мыслью, что его слова можно интерпретировать так, будто он спрашивает, когда ему с Марфой можно заниматься сексом. Идиот! И он выпалил скороговоркой: — В смысле, мы можем с Марфой ходить на прогулки, отправляться в поездки, посещать мероприятия… театр там, или концерт? Можно? Ей не вредно?
— Можно, — слегка растерянно отозвалась Варвара Глебовна. — С медицинской точки зрения ей лучше день-два отлежаться. А потом… никаких противопоказаний. Вопрос в желании самой Марфы.
А ее никто спрашивать не будет. Но Рома не сказал этого вслух. Вместо этого вежливо поблагодарил и спешно распрощался. В дверь уже скреблась помощница.
***
— У нас сегодня на ужин печенка, — жизнерадостно оповестил Рома. — С твоего бывшего места работы. Будешь печенку?
— Не буду.
— Отлично. Помоги мне порезать салат.
***
Она весь день пролежала в обнимку с телефоном. Самое бесполезное и бесцельное времяпрепровождение. Марфа оправдывала себя тем, что физически она и в самом деле чувствовала себя разбитой. И слабость имеет вполне объяснимые причины. Надо просто надеяться на мамины слова, которые должны был дать правильный настрой. И собственный разбор полетов. Все должно было помочь ей все это адекватно пережить.
Но, видимо, адекватно — это не про нее.
Марфа пыталась убедить себя, что это ноющее чувство пустоты — надуманное. Психосоматика. Любимое слово деда и матери.
Вот. Она. Так какого же черта так хочется плакать?!
Рядом тихо дышал Ромка.
Она в его кровати. В его квартире. Сегодня утром Марфа задала себе вопрос: «С какого момента она превратилась в человека, за которого все решают?».
А может, она всегда была таким человеком? Это была слишком неожиданная и болезненная мысль. Марфа перевернулась на бок, Ромка рядом сонно вздохнул.
Слишком далеко и вглубь копаться не хочется. Страшно. Но вчера… вчера Марфа вцепилась в Рому. Он был ей нужен. Необходим, как воздух. И сейчас… сейчас она не хочет никуда отсюда, из его дома, уходить. Это единственная ясная отчетливая мысль во всей той каше, что прочно обосновалась у нее в голове.
Марфа проворочалась со своей кашей из мыслей два часа, прежде чем провалилась в какую-то полудрему. И только когда в этой полудреме прижалась к Роме — тогда она глубоко и полноценно заснула.
***
Он проснулся от звонка будильника и тут же поспешно протянул руку к телефону, чтобы его выключить. И только потом понял, как он спал. Точнее, спал Рома как обычно, на спине. Необычным было то, что на его груди лежала рука Мрыси. А сама она щекой прижималась к его плечу.
Господи, как же не хочется вставать. И он позволили себе еще так полежать. Не шевелясь. Даже не рискнул положить свою руку на руку Марфы — чтобы не разбудить раньше времени ненароком. И просто лежал, чувствовал тепло ее ладони на своей груди сквозь футболку, все ее тело, принимающееся к его, ощущал легкий аромат — от волос или от кожи. Ее это аромат. Так пахнет его Мрыся. Так, оказывается, пахнет счастье.
Ну какой подлец придумал назначать заседания суда в десять утра?!
***
Марфа взяла себя в руки. Сама, первая, отчиталась маме о том, что чувствует себя нормально. Встала, застелила постель, сделала себе кофе. И впервые после случившегося
