— Вообще, — поворачиваюсь немного, чтобы расслышал сквозь мелодию и восторг толпы, — мы договорились без объятий и поцелуев.
Пощекотал улыбкой шею, которую тут же закрыла ладонью, отдаляя его от себя.
— Договаривались, пока ты не попросишь.
— Я и не просила!
— Как жаль, — и во взгляде ни капли сожаления, — значит, мне показалось, что тебе это сейчас было нужно.
— Вот именно! Показалось!
Заулыбался шире...
— Какая жалость, Нин... — немного потянул, не отрывая глаз, — так тебя отпустить или дальше на ребят смотрим?
Вот же... пропустила выдох, резко развернувшись обратно. Повела плечами и тихо произнесла, пытаясь не привлекать к себе внимание стоящих рядом с нами:
— Дальше смотрим... — нет, всё же надо добавить, — но только в этот раз! Больше так не делай!
— Словно кота ругаешь.
Сколько можно смеяться? Я выгляжу такой смешной, глупой, доступной? Вот, чего он в меня вцепился? Почему я до сих пор?
— Ты не кот.
Сжал руки крепче, будто боясь, что вырвусь и тут же сбегу, прошептав, чтобы только я слышала:
— А волк и чудовище. Да, я ещё помню об этом.
Не хочется говорить больше, предпочитаю смотреть вперёд и делать вид, что рассматриваю костюмы, фигуру, причёски, боясь зацепиться за круги, нарисованные на миг огнём. Почему мне страшно? Что за глупая недо-фобия? Откуда она-то взялась?
Почему я думаю, что одним неловким движением тут всё вспыхнет, и в первую очередь вот эта девочка, влюблённая в своего мужа, который сейчас за её спиной уводит куда-то какую-то бабу Так, это не моё дело... Какое может быть неловкое движение, когда их выступление так отточено? Это и есть вся жизнь Арины? Да? И тот мужик тоже кажется ей целой жизнью. Твою мать, как паршиво...
Это не моё дело, но я сбрасываю с себя руки очередного придурка, пытаясь быстро отсюда уйти. Но пробраться сквозь толпу не так уж и просто. Как у него там получилось, когда приехали? Твою мать, как отсюда добираться, а? Вообще башкой не думаю. Не удивительно, что и Котов, и этот во мне видят лишь дуру. Она и есть!
— Эй, Нин! — Слышу позади, но ещё больше ускоряюсь.
Почему они все изменяют? Выдыхаю и пытаюсь проморгаться, приняв эту ситуацию слишком близко к сердцу. Что я там думала? Артём меня своей Светой не зацепил? Котов, только отпустивший жену, с которой официально ещё не разведен? Таймурад этот, изменяющий именно его сестре... Лгунья, сама себе вру.
Дамир резко огибает, загораживая собой всё. Хочется обойти, но эта стена не даёт двинуться. Окей! Кусаю губу, решаясь.
— Ты же видел?
Не понимает или прикидывается?
— Что?
— Рафа с какой-то бабой!
Молчит, но я и без слов понимаю ответ.
— И? В это ты тоже не лезешь, да? Алмаз не тот?
Сжимает желваки, не двигаясь.
— Слушай, твой Стас для комбо тоже спит со всеми подряд?
— Нин.
— Что? — Оголяю собственную правду. — Ты мне тоже собирался за спиной со всякими... Извини, что так рано поняла!
Закрывает глаза, выдыхая. Да пошёл он! Не хочу слушать! Делаю шаг назад, второй, быстро разворачиваюсь и иду обратно, петляя и виляя, чтобы здесь затеряться. Надеюсь, больше не пойдёт за мной. Всё равно ускоряюсь под возгласы недовольных, которых я отвлекла от созерцания красоты, творящейся где-то там.
Но меня, и правда, выворачивает от того, что сейчас происходит где-то, пока она не видит.
Замираю остановившись...
И я не сразу понимаю, что и правда дура.
Передо мной стоит та девушка, которую только что увёл Раф, они обмениваются контактами и он улыбается прощаясь. Та отвечает взаимностью и, не заметив меня, уходит обратно ближе к выступлению.
Вася же проверяет смартфон, начиная пританцовывать в такт играющей мелодии.
Это совсем не похоже на измену...
— Я сначала не понял, — вздрагиваю, расслышав знакомый тембр позади.
Закрываю лицо руками, кусая губы. Твою мать, ну, почему я постоянно куда-то влезаю?
Дамир вдруг притягивает за плечи, заставляя оступиться назад. Легонько целует в плечо, следом окликнув друга:
— Раф, ты ужасно двигаешься!
Тот вздрагивает, только нас разглядев.
— Он врёт, — накатывает стыд, поэтому я приукрашиваю, хотя чудище прав.
Василий подходит к нам, сказав своё сокровенное:
— Я сейчас получил предложение от "Digital Age"!
Позади ради меня уточняют:
— Нин, это крупное продюсерское агентство, он за ними год гонялся.
Выдавливаю из себя.
— Поздравляю!
Тот отмахивается, вдруг смутившись.
— Да я-то что?! Это всё Аришин талант. Но их человека сюда загнать... о, это было тяжело! Они за нашу нишу обычно не берутся.
Дамир ненадолго отлипает, через меня похлопав друга по плечу.
— Да красавчик ты, красавчик.
Вася совершенно по-мальчишечьи улыбается.
— Это всё Ариша! Если бы не она...
Я глотаю ком, думая, что со мной не так. Какого чёрта я такая, а? Почему мне так сложно верить во что-то хорошее? Но что в моей жизни вообще хорошее? И почему Дамир не сердится? Это было ужасно... или сердится?
Медленно оборачиваюсь, пытаясь в глаза заглянуть. Он нехотя отпускает, шепнув, пока друг отвлёкся:
— Только не сбегай больше.
Не сбегать? Это всё, что он хотел сказать?
— Что-то ещё?
Пожимает плечами, дополнив.
— Поговорим потом.
Лучше уж сразу меня линчевать.
— Дамир, — тихим шепотом.
Улыбнулся, вдруг притянув.
— Чего ты ждёшь, Нин?
И я снова сглатываю, пытаясь вразумить себе, что нужно... с ним... заканчивать... Зачем ему такая психическая? Я даже с эмоциями не могу справиться.
— Мне кажется, — внимательно смотрит, немного нахмурив брови, — ты сейчас себя сама ругаешь.
— Тебе не кажется.
Губы дрогнули, не то желая улыбнуться, не то что-то скрыть.
— Ты просто меня пока не знаешь. И я рад, что тоже считаешь себя моей девушкой, раз примерила на себе платье преданной невесты.
— Я не считаю тебя своим.
Ага, просто где-то в какой-то глуши зависаю с каким-то чужим мужиком, который обнимает меня, почти целуя, да? Что за дичь такая!
— Тогда мне снова жаль.
Улыбается... как он может быть таким хорошим?
— Но это же всё вообще ненормально, да? Я же чокнутая, разве нет? — Пытаюсь помочь ему сама.
Молчит, провожая взглядом уходящего под овации Рафа.
— Дамир... — веду плечами.
Всё равно не торопится ответить, не сразу вернув взгляд к моему лицу. Почему он такой? Почему не обвиняет? Как вообще можно меня не обвинять?
Я хочу... его поцеловать. Встаю на цыпочки, впервые за сегодня позволяя себе обвить его руками, дотягиваюсь до губ своими, легонько касаясь, ожидая, поддастся ли мне. Поддаётся, вдруг ощутимо меняясь. Он и правда целует, будто я сокровенный цветок, пока не понимая, что сейчас я хочу... выжечь бабочки в своём животе, просто зайдя туда, куда он и хотел, убедившись наконец, что это чудо — чудовище, ровно такое же, как и все.
Никто не выиграл, прекрати
Нина
И он все-таки неправильный, нереальный. Таких в моем оазисе просто не существует.
Поддался? Да ни черта. Только для того, чтобы оглушить своей нежностью и решать всё самому: аккуратно касается скул, проводит подушечкой пальца след, будто помнит, что я ревела в его машине, а не тупо мечтает трахнуть где-то поблизости. Придерживает мою голову и начинает путать мысли. Изучает меня этими своими глазами: волчьими, мерцающими ярче не приметных здесь звезд и притягательнее, чем отблески фаер-шоу.
Мне надо, чтобы он сдался и я наконец перестала таять и тут же начала тлеть, как брошенный каким-то оленем окурок рядом, вспомнив, пила ли противозачаточные сегодня утром... Пила? Не помню.
— Поцелуй меня. — Выходит немного хрипло, и его это забавляет.
Мы похожи на гребаных голубков в период конфетно-букетных. Я уверена, что все зеваки так и думают, но его это нисколько не беспокоит.
