стать отцом. Как и сама Шелби — матерью.
Я негромко смеюсь.
— Ну, не знаю даже. Соленые огурцы, смешанные с макаронами и сыром?
— Нет, но ты близко. Намазать соленые огурцы арахисовым маслом.
— Шелби, это отвратительно!
— Я как бы в курсе, да? То есть это звучит отвратительно, но я попробовала, и это чертовски вкусно.
— А что Логан об этом думает? Может, ему стоит провести парочку тестов, вдруг у тебя дефицит витаминов?
— Он сказал, что это нормально — желать странных комбинаций продуктов, хотя ему самому противны и соленые огурцы, и арахисовое масло.
Гаррет подползает ко мне, раздраженный тем, что я не отдала ему мяч.
— Мама!
— Да, дорогой, одну минутку.
— Это Гаррет?
— Ага, хочет, чтобы я с ним поиграла. — Сажусь на пол, а мой сын лезет на меня и обнимает.
— Он такой милый, — признается Шелби. — Мне нравится, как он всех обнимает.
— Я знаю. Он любит обниматься, как и его мама.
Гаррет отпускает меня и отползает, чтобы достать мяч, затем толкает его в мою сторону, издавая забавное бульканье.
— Не могу поверить, как сильно он похож на Пирса, — говорит Шелби.
— Да, и с каждым днем все больше и больше.
— А сам Пирс дома? Логан хотел его кое о чем спросить.
— Нет. Он все еще на работе.
— А во сколько он вернется домой? Или передать Логану, чтобы он перезвонил ему в офис?
— Пусть позвонит, Пирс не придет, пока… — мой голос срывается, когда я вижу, как Гаррет катает свой мяч взад-вперед, приговаривая «папа» снова и снова. Он безумно скучает по своему отцу. По моим щекам катятся слезы, когда на меня внезапно накатывает волна беспросветной тоски.
— Рэйчел, ты еще здесь?
Я медленно киваю.
— Да.
Она слышит мое дрожащее дыхание.
— Ох, милая, что случилось?
— Все, — выдавливаю я, шмыгая носом.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не знаю…я просто…я чувствую, что теряю Пирса. И не знаю, что мне делать. — Вытираю слезы, но не перестаю плакать. — Он постоянно работает. Я практически его не вижу, а сам Пирс толком не видит Гаррета. Это продолжается уже несколько месяцев, и я не хочу, чтобы так продолжалось и дальше.
— Я не знала, что все настолько плохо. Ты с ним разговаривала?
— Да, и он все время обещает, что будет бывать дома чаще, но ничего не меняется. Он всегда на работе.
— Мне очень жаль, Рэйчел. Я не знаю, что тебе сказать. — Я слышу голос на заднем плане. — Логан только что вернулся домой, и принес ужин. Я могу перезвонить тебе позже?
— Давай завтра поговорим. Я должна покормить Гаррета и уложить его спать.
— Окей. Мне правда очень жаль, Рэйчел. Может, тебе стоит попробовать поговорить с ним еще раз?
— Я попробую. Пока.
Она вешает трубку, и я откладываю телефон. Закрываю глаза, позволяя слезам свободно стекать по моим щекам.
Чувствую, как крошечные ручки обвиваются вокруг моей талии.
— Мамочка.
Открыв глаза, смотрю на Гаррета, обнимающего меня с печалью в глазах и хмурым выражением на лице. Ему не нравится, когда я плачу. И от того, что он способен проявить столько сострадания в столь юном возрасте, я плачу еще сильнее. Он еще такой маленький, но у него уже большое и доброе сердце.
— Я люблю тебя, дорогой. — Поднимаю сына, обнимаю и целую в макушку. Быстро вытираю лицо, пытаясь взять себя в руки. Потом встаю на ноги, все еще держа Гаррета на руках. — Мама приготовит нам ужин, хорошо?
Сегодня у нас бутерброды с сыром и фруктами. Я сделала сэндвич Гаррета в виде мини-динозавров и рассказал ему о них, пока мы ели. Он может толком и не понимать ничего, но я все равно ему многое рассказываю. На десерт молоко и печенье, потом я читаю ему сказки, а в восемь укладываю спать.
Потом я смотрю телевизор, в одиночестве, как и каждый вечер. Пирс вернется, когда я усну, а когда проснусь, его уже не будет. Как будто не было вообще никогда.
Я засыпаю на диване с включенным телевизором.
— Рэйчел. — Проснувшись, вижу Пирса, сидящего рядом со мной. В комнате темно, но по свету от экрана телевизора заметно, что он еще в костюме. Галстук развязан, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Выглядит он уставшим.
— Милая, давай ляжем спать. — Он гладит мою руку, и это самое большее, что он давал мне за всю неделю.
— Сколько сейчас времени?
— Час тридцать. Я был занят кое-какими делами в офисе и задержался позже, чем планировал.
Это его постоянное оправдание. Пирс всегда «увязает» в делах в офисе. Я даже не знаю, что именно это означает.
— Иди ложись. — Я поворачиваюсь к нему спиной и натягиваю на себя одеяло. Оно кашемировое, Пирс купил его мне в Италии. Та поездка кажется такой давней, а ведь прошло всего несколько лет. — Я останусь здесь.
— Нет, здесь ты спать не будешь. Давай, поднимайся. — Он дергает меня, но я сопротивляюсь.
— Пирс, просто иди и ложись спать.
— Я хочу, чтобы ты спала со мной.
— Ты пробудешь в нашей постели всего несколько часов. Какая разница, буду там я или нет?
Он хватает пульт, выключает телевизор, затем включает лампу на столике.
— Рэйчел, что происходит?
Я не знаю, как ему ответить. Даже не знаю с чего и начать. Зачем Пирсу нужно, чтобы я ему это объяснила? Он уже сам должен знать ответ.
— Ты что-нибудь скажешь? — Пирс выглядит рассерженным. Да как он смеет? У него нет права злиться, это его никогда нет дома. — Рэйчел, мне нужно поспать. Я очень устал. Так что, если тебе есть, что сказать, то говори.
Хорошо. Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты действительно не понимаешь?
— Понимаю, что?
Я зажмуриваюсь, пытаясь сглотнуть комок в горле.
— Просто забудь.
Он устало вздыхает.
— Прости за опоздание. Я знаю, что пропустил ужин, но ничего не поделаешь. Были проблемы с одним из наших клиентов, и я должен был запланировать экстренную встречу и…
— Стоп. — Я резко сажусь. — Просто перестань оправдываться. Я устала слушать о встречах, клиентах и всех других людях, что стоят на первом месте в твоей жизни. А что насчет твоего сына? Как он вписывается во все это? Твои клиенты важнее его? Ты уже пропустил почти весь первый год его жизни, находясь на работе, а не здесь, с нами, со своей семьей. И ради чего? Нам не нужны деньги, так зачем ты это делаешь?
— Я помогаю своему отцу, и ты это знаешь. Мы уже это не раз обсуждали.
— Да, но твоему отцу
